Амарант

– Славно. Тогда я прошу вас, староста, помочь нашей группе. Заверяю вас именем империи, что мы не хотим причинять вам вред. Я бы заплатил вам за ночлег, так как прекрасно понимаю, как все устроено, однако у меня нет с собой ни монеты. Гол как сокол.

– Тогда…

– Но могу заверить вас, как верный слуга нашего правителя, что вашу доброту отметят наверху. Я об этом позабочусь. Такому маленькому селу пригодится заверенный доклад коменданта. Так вы разрешите нам остаться? Мне бы хотелось, чтобы это был просто ваш добрый жест, а не мой приказ.

– Конечно, такой важный гость всегда может рассчитывать на наше гостеприимство. Прошу прощения за грубость. Господин комендант, вы бы не хотели остановиться в нашем доме?

– С большим удовольствием! А что насчет моих друзей?

– Они крамольные… Я… сейчас что-то придумаю… Они могут остаться в моем хлеву. Там сейчас почти нет животных, так что проблем не будет, – было очевидно, что староста беспокоится за скот, а не за отступников. – Может быть, остальные тоже согласятся приютить у себя нескольких.

– Яромир, ты не против?

– Нет. – Крамольный прекрасно понимал, что свинарник был лучшим вариантом, который мог выбить Нана. Ближайшие к столице округа славились своей ненавистью к альтернативным учениям. Даже с заступничеством коменданта большинство местных не считали еретиков за людей, несмотря на все законы, принятые в последнее время. Яромир поклонился старосте, поблагодарил за великодушие, после чего направился в сарай, прихватив свою походную сумку и покрывало.

Хлев оказался просто огромным, крамольный предположил, что в нем могло поместиться не меньше двухсот голов скота. Однако животных внутри практически не было. Яромир насчитал трех лошадей, пять коров, а также услышал минимум одну свинью, прячущуюся где-то в другом конце помещения. В сарае имелся лишь один факел, снять который не получилось, поэтому об осмотре можно было забыть. Еретик расстелил покрывало на чем-то мягком и совсем не похожем на солому, но прежде, чем он лег, крамольный почувствовал чей-то взгляд на себе.

– Здесь кто-то есть? Ау! – Яромир пошел вглубь сарая, стараясь разглядеть хоть что-то в темноте. Он делал медленные шаги вслепую, почти не отрывая ноги от земли. Крамольный быстро взял в одну руку кинжал, если так можно назвать грубо сделанное лезвие, а другую выставил вперед. Было очевидно, что оружие будет абсолютно бесполезно, если в хлеву есть кто-то крупнее щенка и настроенный агрессивно к новому гостю. Когда Яромир углубился в хлев на сотню метров, он услышал странный звук слева. Еретик повернулся и нащупал рукой тонкий металлический прут. Яромир убрал клинок и протянул вторую руку. На ощупь предмет напоминал клетку. Крамольный взялся за прутья и вытащил нечто на свет. В его руках оказалась большая клетка, прикрепленная к стойке, внутри которой сидел попугай в наморднике.

– Кто-то есть. Привет, дружок. Что за зверь надел на тебя эту штуковину? Ты понимаешь мою речь? – сказал Яромир, уже открывая клетку. Попугай кивнул и отошел от дверцы, чтобы не мешать отступнику. – Вот так. А теперь высунь голову, чтобы я мог снять твою маску. Хочешь вылезти полностью? Хорошо, только с коготками аккуратнее. Какие они у тебя длинные! Так, что тут за узел? Кажется, понял.

– Фух, как же свежо! В ней так трудно дышать! – выдохнул попугай, подлетев и приземлившись на деревянную перегородку, где Яромир мог его хорошо разглядеть. За серыми перьями птицы давно никто не ухаживал. Клюв с когтями были в два раза больше нормального размера. О бедняге совсем не заботились и не давали возможности сделать это самому. У него совершенно не имелось акцента, который присущ всем жителям севера.

– Знаю. Меня в свое время тоже держали в наморднике.

– Спасибо, приятель.

– Зови меня Яромир. Ты не против, что я составлю тебе компанию этой ночью?

– Конечно, нет. А меня зовут Лот. Как того вождя. Приятно, что теперь здесь кто-то, кроме скота. Меня обычно навещают, только чтобы покормить. Так что я рад любой компании, а в особенности такого же, как и я.

– В смысле?

– Меня держат в этой дыре, так как считают, что я просто дорогой трофей. Относятся как к вещи и не хотят пускать в дом. О тебе местные тоже плохого мнения и в дом не пускают. Понял?

– Понял. Нас обоих не пускают по глупым причинам. Здесь одни грубияны. Так ты слышал наш разговор?

– Я слышал.

– Ой. Совсем забыл о вашем слухе. Не обижайся, пожалуйста. – Яромир приложил правую руку к середине груди и слегка наклонился, показывая жестом свое сожаление о бестактности.

– Все в порядке. Я уже привык.

– Славно. Когда я был на северо-востоке, то кучу ваших случайно обидел.

– Ты был на севере?

– В основном проездом, больше месяца оставался только в Усть-Горе.

– Я как раз оттуда! – вскрикнул Лот. – Как давно ты там был? Попугаев все еще отлавливают? Я уже могу снять этот ошейник?

– Спокойнее, спокойнее. Я появлялся там в последний раз десять лет назад. Ты тогда еще совсем птенцом должен был быть. И в то время найти попугая без ошейника было сложнее, чем человека, не курящего голубой амарант.

– Когда меня покупали и увозили оттуда, было примерно так же.

– А когда это было?

– Года три назад.

– Тогда мне нужно расспросить тебя. Как там дела с крамольными?

– Так же, где и везде. Рубят, арестовывают, пытают. Но по сравнению с тем, что здесь, там благодать.

– Ага, благодать. Слушай, я не хочу показаться грубым, но я ужасно устал с дороги. Я пойду лягу, а то ноги не держат совсем.

– Хорошо, сейчас только устроюсь поудобнее. – Лот слетел со своей жердочки и приземлился на сумку Яромира. Еретик отметил про себя, что его новый друг обладает поразительной наглостью, но это лишь повеселило отступника.

– Ты же не выклюешь мне глаза во сне?

– Была такая мысль, но у меня есть на тебя планы.

– Какие?

– Хочу побольше узнать о ваших учениях, а то всю жизнь только и слышу, что поклонение хозяевам – это плохо. Сколько раз спрашивал, но мне никто не объяснил нормально. Крамольные в Усть-Горе не любят делиться своими тайнами. Только один комендант пригрозил меня общипать за лишние расспросы. Ненавижу комендантов.

– Они не имеют на это права. Коменданты не могут трогать тех, кто не сошел с ума от влияния хозяев или не нарушает закон. Поверь мне, это правило им вбивают так глубоко, насколько это возможно, – сказал Яромир, после чего начал вслух бранить всех членов ордена, которых встретил за свою жизнь.

– Мы оба знаем, что некоторые нарушают правила. А насчет информации об учениях… Вот в этой книге собраны мои конспекты, накопленные за десять лет общения с группой крамольных. Поверь мне, те ребята могли такое… Ух. А если не хватит, то, возможно, когда-нибудь поговорим с кем-то из сущностей, близких к крамоле. Не с левиафанами, само собой, но с духами, думаю, получится.

Они разговаривали еще несколько часов, несмотря на усталость. Оказалось, что Лот, проживший все детство в краю, где меньше всего комендантов, совершенно не знаком с альтернативными учениями. Однако, несмотря на необразованность, попугай ненавидел жестоких и ужасных инквизиторов, жадную стражу и специальных надзирателей, следящих за популяцией разумных птиц. Злоба его была настолько сильной, что Лот распушал свои серые перья и начинал нервно царапать дерево когтями. Такая реакция не могла не порадовать еретика. А когда Яромир показал свое клеймо на левой ладони, то раззадорил собеседника еще сильнее. Дошло до того, что крамольному самому пришлось успокаивать попугая, готового лично лететь в замок императора и вырвать тому глаза. Спустя полчаса разговоров на более спокойные темы они начали рассказывать друг другу смешные истории из жизни, и только после этого два новых друга легли спать.

Яромир закрыл глаза и быстро прогрузился в сон. Усталость после недель долгого похода дала о себе знать. Ни грязь, ни вонь от животных не могли удержать крамольного от погружения во тьму, так похожую на мир хозяев, разве что лежа с закрытыми глазами в сарае, находящемся в мире без солнца, можно было увидеть куда больше света. Вскоре у него возникли странные видения. Сон был посвящен знакомой многим истории первого императора новой империи, чье имя неизвестно, а потому все называли его просто Бедным Дитятей. Однако Яромир видел произошедшее немного иначе, чем говорилось в том мифе, в который его заставляли поверить. Во сне ребенок был не марионеткой военачальников, борющихся с крамолой, как считали многие историки, а жестоким тираном, лично спалившим свою родню, сошедшую с ума под влиянием хозяев. Император приказывал уничтожать целые города, лишь бы избавиться от тех, кто был верен своим создателям. Это не помогло.