Иного не желаю. Часть третья

Глава 28

Тая

Я знала, что этот момент когда-нибудь настанет.

Я готовилась к этому.

Как говорится, с волками жить…

Но как можно выбирать между смертной казнью и клеткой?

Для меня здесь выбора не было.

Понятно, что смерть – самое страшное, что может случиться с живым существом.

Но клетка…

Я целый год прожила под страхом, что сама окажусь запертой в клетке – и просто не могла представить, что кто-то попадёт туда по моему желанию.

Пусть даже и такая стерва, как Моник.

В течение последних дней я пыталась найти ответ, подслушивая за оборотнями, задавая иногда наводящие вопросы тем, кому уже немного доверяла… К примеру, Мишель, няня Жанны, сразу сказала, что она выбрала бы смерть, а вот дворецкий Этьена, смерив меня равнодушным взглядом, спокойно заметил, что в клетку попадают только те самки, которые совершили тяжкие преступления, за которые самцов обычно сразу казнят.

— Никто не станет держать сук в клетке пожизненно, — фыркнул он. – Обычно к годам сорока пяти их переводят из дамочек для удовольствия в уборщицы… Кому-то надо всё это поддерживать в приличном состоянии.

Представив себе подобную перспективу, я содрогнулась.

— Но есть ещё много способов покинуть клетку раньше: если у наказанной суки найдется истинная пара; или если эта сука принесёт двух щенков, — Винсент поморщился. – Оборотницы знают, что их мало, и активно этим пользуются. Вместо смертной казни они получают иногда не больше пяти – десяти лет наказания – и на этом всё.

Именно поэтому я, когда настала моя очередь озвучить наказание, всё-таки выбрала клетку.

И только тогда Моник отвлеклась от разглядывания Этьена и повернулась в мою сторону.

Надо признать, что даже сегодня она выглядела лучше меня.

Я успокаивала себя тем, что моё тело всё ещё не восстановилось после родов, что я, в конце концов, кормлю Жанну, но правда заключалась в том, что такой точёной привлекательной фигуры у меня никогда не было.

Моник напоминала сирену, манящую моряков на свою погибель в пучину… В коротком красном платье, облегающим изгибы её тела как вторая кожа, с распущенными темными волосами, в черных же туфельках пигаль, она казалась не поверженной соперницей, а бунтаркой, готовой взойти на плаху ради собственных идей.

—Увести, — кивнул Этьен охранникам. Он произнес какое-то название незнакомой местности, объявив всем, что Моник будет находиться там.

— Что? – очнулась девица. – Нет, Альфа!!! Я согласна на клетку, но здесь, в замке….

Никого не стесняясь, она встала на четвереньки, призывно при этом виляя задницей.

Какое счастье, что для детей и подростков полнолуние уже закончилось – все они находились либо в замке, либо в самых дальних шатрах.

— Альфа… — заскулила Моник.

— Прости за этот цирк, — тихо обратился ко мне Этьен, ласково докоснувшись тыльной стороной своей ладони до моего лица. – Мы скоро уже закончим.

И вдруг наказанная оборотница бросилась в нашу сторону.

Она визжала, требовала, чтобы её отпустили…

—Альфа, я буду лучшей Луной для стаи, чем ваша полукровка, — царапая охранников, рычала Моник. – Альфа, посмотрите же, я ведь очень красива!

Она стала рвать на себе платье, пыталась продемонстрировать своё обнажённое тело.

— Я полна страсти… вам не придется трахать в полнолуние служанок, пока ваша холодная забитая полукровка от страха плачет в углу!

Этьен вдруг взорвался.

— А ну заткнулась! — и, кажется, даже применил Альфа – силу, чтобы заставить Моник замолчать и повиноваться охранникам.

Только вот присутствующие оборотни стаи все как один также слышали слова Моник.

— Неужели, правда?

—Да, я тоже слышала от кузины.

— Не сейчас, а ещё тогда, в феврале…

— Альфа поимел Сабби, когда уже был связан.

—Ага, Давид тогда так хвастался нашим Альфой.

—А Луна?

— В замке сидела.

— Ой, да ладно, какой там поимел – просто трахнул в рот…

—Фу, Эди, какой ты грубый.

—Ох, бедняжка наша Луна.

Последнее прошептала пожилая женщина, прижимаясь к седовласому мужчине, стоящему чуть впереди неё.

Пара. Истинная. Не то, что мы с Валуа.

Мне даже смеяться захотелось.

Оказывается, ничего не изменилось.

Вообще ничего.

—Тая? – позвал меня оборотень, который почему-то считал себя моим мужем. – Девочка…

Вскинув голову, я зло посмотрела на Этьена.

— Скажи мне, это правда?

— Тая, — Этьен попытался меня обнять, но я увернулась от его рук.

— Скажи! Здесь. При них.

— Тая…

— Скажи! – рыкнула я, уже только по одному его взгляду понимая, что да, всё это правда.

И самки из домика удовольствий, и какая-то Сабби уже здесь.

Я хрипло рассмеялась.

—И это ты все это время говорил мне о предательстве….

Я хотела заплакать, но почему-то вместо этого получалось тихое рычание.

—Тая, пожалуйста…

Я посмотрела на Этьена и поняла, что с меня хватит.

Не могу больше. Просто не могу.

И свет внезапно померк.

Этьен

Она обернулась.

Моя пара – полукровка, которая многие годы вроде бы даже не чувствовала свою волчицу, упала на землю и почти сразу же перевоплотилась в волчицу — весь оборот Таи занял не больше нескольких секунд.

Я был настолько «оглушён» её оборотом, что упустил драгоценные секунды … я открыл связь между нами, когда Тая уже передала контроль над своим телом волчице… А та резко рыкнула и убежала, исчезнув в темноте.

В тот момент я ещё надеялся, что она выслушает если не меня, то моего волка: чтобы не происходило в замке прошлой зимой, это осталось далеко в прошлом.

Кивнув Алену, я приказал ему заканчивать праздник Полнолуния без меня, а сам бросился за Таис – следуя за её ароматом и болью, которую чуял мой волк.

Я нашёл её в лесу.

Моя девочка спряталась в какую-то небольшую нору и рычала там, не позволяя мне приблизиться. Мой зверь и я пытались мыслеобразами объяснить Тае, что мой проступок далеко в прошлом; что с момента нашего примирения в Испании, я не смотрел ни на одну женщину… А ждал в своей постели только её, мою пару.

Таис – а может, это была только её волчица – меня не слушала. Она рычала, выла, вынуждая меня отступить.

Я остался сторожить возле норы до утра, ожидая, что рано или поздно она не выдержит – и покажется наружу.

Так прошло два дня.

Два полных гребанных дня — без еды и воды… по запаху я чуял, что Тая вынуждено мочится прямо в норе — и когда на исходе второго дня она так и не вышла, я решил отступить.

Волк подначивал меня применить силу Альфы: пусть она и не слушала меня как мужа, она обязана была повиноваться мне, как вожаку, но… я помнил её взгляд, обращённый ко мне – и не смог этого сделать.

Я перекинулся в человека и медленно покинул лес – давая ей свободу хотя бы напиться, поохотиться, размять лапы.

Это было тактическим отступлением.

Приказав своим Теням следить за ней издалека, я вернулся в замок. Быстро приняв душ, и, наконец-то, одевшись, я бросился в детскую, к Жанне.

Дочка не спала – хныкала на руках своей няни.

— …мы вынуждены были перевести её на детскую смесь, — осторожно сообщила Мишель. – А Луна…?

Мишель заглянула мне за спину, явно надеясь найти там Таю.

— Дай мне её, — приказал я оборотнице. Та послушно передала ребенка. – Можешь идти. Я позову, когда ты будешь нужна.

Няня присела – и быстро прошмыгнула в дверь.

— Два дня же, — вспомнил я. — Тая хотела сама заботиться о дочке — поэтому до этого момента мы обходились только одной няней… Получается, Мишель целых двое суток была при девочке одна.

Я посмотрел на Жанну, которая, словно в ответ на мои мысли, широко мне улыбнулась.

Так, что у меня остановилось дыхание.

Я перенес её из детской в спальню – и меря шагами комнату, пытался представить, что станет думать обо мне Жанна, когда вырастит.

Поймёт ли она меня? Станет ли ненавидеть?

Хотя я всё ещё надеялся, что ситуацию можно исправить.

Несмотря на то, что я не мог услышать её мыслей, Таис не пахла одичалой, а значит, при обороте моя пара сохранила человеческое сознание.

…не мог услышать её мыслей… — я запоздало понял, что она каким-то образом отрезала меня от связи истинной пары… Только как? Её ведь никто никогда не учил.

Качая дочь на руках, я пытался представить, что делать дальше.

В моих угодьях она не пропадёт: густая шерсть волчицы поможет Тае не замёрзнуть ночью; голод ей тоже не грозит – в лесу водится много разного зверья: инстинкты хищника помогут ей в охоте. Тени отсекут любую угрозу извне.

Так что Тае в образе волчицы ничто не грозит.

Но как вернуть мою жену в замок, уговорив её перекинуться обратно в человека?

Только из-за дочери я сдержал свой рык!

А потом пришло странное чувство разваливающегося на куски мира. Оказывается, я уже успел полюбить тихую семейную жизнь вместе с Таис и Жанной.

Мне нравилось возвращаться в личные апартаменты, где меня всегда ждали.

Тая, кормящая или качающая малышку на руках; Жанна, доверчиво играющая с погремушками, которые я ей протягивал.

Они обе наполняли мою жизнь смыслом и… миром?

Оказывается, эти две недели, которые прошли с момента рождения Жанны, стали для меня самыми дорогими и запоминающимися. Раньше я всегда «отогревался» душой у Баева, наблюдая за его отношениями с Настей; но теперь семья кузена мне была больше не нужна – у меня появился свой собственный домашний очаг.

Merde! Как всё вернуть назад?

Я надеялся, что рано или поздно Таис успокоится и поймёт, что та ночь с девкой, о которой говорила Моник, давно в прошлом – я уже много месяцев веду себя как примерный муж.

Блядь, как же всё это не вовремя!

Закрывая глаза, я вспоминал Таин взгляд – и это выворачивало меня наружу. Даже когда моя пара боялась клетки, она не смотрела на меня так: тогда это было просто страх; пусть ужасный, пусть неправильный, но всё же просто страх, к которому я, как Альфа, давно привык.

Сейчас же это было открытое призрение.

Как только малышку сморил сон, я положил её в кроватку – не в детскую, где бы о ней позаботилась няня, а в кроватку, стоящую рядом с нашей кроватью – и молча уселся в кресло, пытаясь…

… не думать?

Не вспоминать?

Призрение. Она имела на это право. Дерьмо! То я пугаю её до смерти, то она ловит меня на чужих суках… не в прямом смысле слова, конечно, но всё равно.

И ведь это было сто лет назад, когда…

Откинув голову назад, я попытался вспомнить, почему я в то время был с ней так резок.

Воспоминания путались: я хорошо помнил тот момент, когда подумал, что она меня предала…а вот дальше был какой-то период, который в памяти совсем не отложился – все воспоминания оказались смазаны.

Но девку я действительно оттрахал – в рот, побрезговав кончать в остальное тело. Кажется, перед этим я немного перегнул с Таис, но… самки ведь любят принуждение, любят грубый секс; любят крепкий член в своем теле – неважно где; удовольствие самца дарит удовольствие суке.

Я мотнул головой, припоминая, что именно эти мысли мне нашёптывал мой зверь, когда я пытался удержаться на расстоянии от свой истинной. Тая тогда старательно напускала на себя фригидный вид, а мой волк будто сбесился, требуя как можно больше секса.