Иного не желаю. Часть третья

— Они и не будут, – спокойно ответил Валуа. – Это их первый и последний приезд в мой замок. Но, разумеется, ни вдова, ни её дочь не останутся без материальной поддержки.

«О да», — подумала я, вспомнив собственное детство. – Материальную поддержку вы оказывать умеете. И только её.

А потом меня обожгла другая – ещё более неприятная мысль — Этьен уже называл жену беты вдовой. Значит ли это…

Я резко вскинула голову – Этьен поморщился.

— Тая, если бы у него оставалось ещё время, я бы не стал дергать тебя до самого полнолуния. Но, увы.

Положив дочку в кроватку, он очень осторожно накрыл её одеяльцем — и только после этого посмотрел на меня.

— Завтра утром будь готова. Завтрак по всем правилам.

Я понимала, что не имею права отказываться – и дело даже не в соглашении между мной и Этьеном. Я не имела права не поддержать несчастных женщин.

Если мне для этого придется изображать надменную герцогиню — я готова была это сделать.

С этими воинственными мыслями я и легла спать.

С ними же и проснулась.

Этьен к тому времени уже принял душ и, облачившись в строгий деловой костюм, что-то тихо вещал нашей доченьке на французском.

Почувствовав, что я проснулась, он протянул дочку мне.

— Жанна – голодная, — радостно сообщил Валуа, привалившись бедром к комоду.

Ведь знает, что смущает меня этим!!!

Внутри меня довольно, как кошка, заурчал мой зверь – волчице нравилось внимание её пары.

Но человек – человек-то смущался!

Дочка тем временем недовольно захныкала: судя по времени на часах, Жанна уже действительно должна была быть изрядно проголодавшейся – видимо, она не заплакала раньше только потому, что папа её отвлекал.

«А сейчас он отвлекает меня».

Этьен (явно ведь услышал мои мысли, зараза!) довольно рассмеялся – и, поцеловав нас обеих, стремительно покинул спальню, оставляя меня с дочкой наедине.

Правда, ненадолго.

Не успела я докормить Жанну, а в комнате уже появилась няня и две служанки, которых прислал Винсент.

Мишель – няня – была не просто выпускницей одного из самых знаменитых колледжей, готовящих нянь и гувернанток для аристократов аж с восемнадцатого века; сама няня много лет проработала с отпрысками богатых французских оборотней, которые из-за своей карьеры обязаны были всегда оставаться на виду.

А ещё мы сразу нашли с ней общий язык.

Она понимала, что мне не нравится сама идея оставления дочери в чужих руках и рвалась на помощь только тогда, когда её звали – не вмешиваясь в остальных случаях.

Вот и сегодня, окинув взглядом открывшуюся картину, няня осторожно спросила, не может ли она подержать ребенка, пока я буду сцеживаться.

—Так вы сэкономите время, — пояснила Мишель, кивнув в сторону замерших напротив двери служанок.

Идея была здравая – хотя сердце моё всё равно обливалась кровью: настолько я не хотела оставлять Жанну.

Дочка, явно почувствовав моё настроение, недовольно захныкала. Это привело меня в чувства.

Я не могла вечно прятаться в спальне Валуа – и мне, и моей дочери здесь ещё жить.

Да, с этими надменными французскими аристократами, воротящими от меня свой нос. С оборотнями, которые кроме жестокости и похоти, мало о чем думают… Со слугами, желающими мне поскорее совершить ошибку.

Но… у меня было другое детство, другой дом.

У Жанны будет только этот.

Проглотив слёзы, я кивнула – и нехотя передала дочку няне.