Старовский раскоп

— Кто, как ни невинная жертва, признает обидчика? Чье право обвинять больше, чем у той, кто пала безвинно от руки негодяя? Подойди сюда, Трофим, по отцу Савельев, и возьми за руку Евдокию. Если невиновен, то не побоишься испытания.

Трофим, тихо охнув, сделал робкий шаг. На мертвую Ингмар старался не глядеть, очень уж она страшно выглядела. Смотрел только на Трофима. Где-то за плотной толпой сарафанов опять голосила мать убитой. Трофим сделал еще один, последний шаг и целую вечность стоял, боясь. А потом решился и самыми кончиками пальцев дотронулся…

Ингмар закричал первым, и только потом завопил Трофим.

Мертвая, синюшная рука взметнулась и вцепилась в Трофима железной хваткой, слепые глаза распахнулись и с губ сорвался глухой, утробный вой. В толпе загомонили и заохали. Только Иван смотрел на все происходящее тяжело и со странным спокойствием, да Игорь Семенович бормотал себе под нос без всякого выражения.

А Ингмар убежал. И потому не видел, как признанного, плачущего и оправдывающегося убийцу поили отваром умрун-травы и привязывали к столбу. Зато потом уже прекрасно слышал, как преступник кричит от боли и просит добить его, чтобы только не мучиться так. Но тщетно. Мимо него ходили, словно не видя, за водой женщины, а мальчишки плевались и швыряли в него огрызки яблок. Подняв руку на девушку, Трофим сам отказался от Клана и потерял всякое право на сострадание соплеменников, объяснил дядя Ваня. Поэтому Трофим должен умереть и он обязательно умрет. Умор-трава убивает Кота за день. В страшных муках.

Среди ночи Ингмар лежал еще, вздрагивая от каждого вопля, через ужас и отвращение прислушиваясь к предсмертным хрипам Кота на площади. И знал, что рядом так же не спят дядя Ваня и Наташа. Днем они могут говорить что угодно, могут судить и наказывать. Но ночью… Ночью им страшно так же, как Ингмару.