Малиновский. Солдат Отчизны

21

В своей книге «Солдаты России», которую Родион Яковлевич Малиновский завершил через двадцать лет после войны, есть страницы, посвящённые городу, в котором родился будущий Маршал. Имя этому городу — Одесса.

Родион Яковлевич любил Одессу, как можно любить то, без чего немыслимо представить себе жизнь, любил трепетно, романтично и даже возвышенно. Ему казалось, что Одесса — самый прекрасный город на всей земле, город-сказка, подаренный людям Всевышним. Малиновского необычайно интересовало всё связанное с этим городом, с его историей и даже с названием. Об одной из версий происхождения этого названия Родион Яковлевич и рассказал в своей книге:

«Екатерина II, всесильная императрица Российской империи, немка по происхождению, весьма благоволила к французским просветителям и даже переписывалась с Вольтером — колоссом французской прогрессивной мысли. На военной службе у неё состояли много французов: Де Рибас, де Ришелье, Ланжерон... И вот после славной победы над Турцией, когда к России отошли районы нынешней Одессы, Екатерина поручила французам выбрать на побережье Чёрного моря хорошее место для закладки большого города. Она ведь подражала Петру I и, надо отдать ей справедливость, много сделала для российского дворянства. Французы старательно выполнили наказ русской императрицы и остановили свой выбор на местности около турецкого селения Хаджибей. В конце донесения Екатерине, которое было, естественно, написано на французском языке, стояло Assez d’eaux (довольно воды), чем ещё раз подтверждалась правильность выбора места будущего города. Когда императрица подбирала для него название, её внимание почему-то привлекла последняя фраза донесения французов. Она прочла его наоборот и повелела, чтобы именно так и назывался город — Одесса. А вслед за тем появились и названия улиц — Дерибасовская, Ришельевская, целого района — Ланжерон, — все по именам служивших у Екатерины французских офицеров.

Трудно судить, насколько эта версия достоверна. Как бы там ни было, а прекрасный город Одесса существует, и каждый в нём побывавший отдаёт должное вкусу французов, выбравших для него место на берегу Чёрного моря...»

Но всё это Малиновский напишет через двадцать лет, а сейчас ему предстояло отвоевать у захватчиков этот прекрасный город.

Брать Одессу предстояло весной, когда на юге Украины свирепствует распутица. Тут и пехоте невмоготу, в этих воспетых поэтами «степях Украины», не то что танкам. Дороги практически исчезли, и попасть из одного села в другое было под силу лишь коннице. Немцы, не выдержав мощнейшего натиска советских войск, старались поскорее унести ноги. Над ними опять витал призрак «сталинградского котла». И если силой жесточайших приказов немецкие солдаты иной раз отваживались ответить нашим наступающим частям контратакой, то это были действия обречённых.

...11 марта 1944 года Ставка Верховного Главнокомандования направила директиву командующему фронтом Малиновскому и представителю Ставки Василевскому. 3-му Украинскому фронту предписывалось преследовать отступающего противника, не допуская его отхода за реку Южный Буг, и захватить переправы через эту реку на участке Константинов, Вознесенск — Новая Одесса. В дальнейшем Ставка требовала с ходу освободить города Николаев и Херсон, занять Тирасполь, Одессу и продолжать наступление с целью выхода на реку Прут и северный берег реки Дунай.

Малиновский несколько раз перечитал строку: «с целью выхода на реку Прут», и сердце его дрогнуло. Выйти на реку Прут означало выйти на Государственную границу. На ту самую границу, где он встретил войну в сорок первом и куда поклялся вернуться, чего бы это ни стоило. Обещал вернуться скоро, а получалось, едва ли не через три года! Ну что ж, лучше поздно, как говорится...

21 марта на командный пункт командующего 8-й гвардейской армией генерала Василия Ивановича Чуйкова позвонил генерал Исса Александрович Плиев.

— Василий Иванович, дорогой! Приглашаю тебя в гости, на шашлык! Из настоящего молодого барашка, представляешь?

— Ещё как представляю, Исса Александрович, уже слюнки текут, — отозвался Чуйков, смекнув, что звонок с подтекстом: до шашлыков ли сейчас? — Благодарю за приглашение, ты знаешь, как меня в свои сети заманить! Очень я тебе понадобился?

— Ещё как понадобился, дорогой Василий Иванович! Хотя кому не нужен герой Сталинграда? Могу лишь добавить, что сейчас нужен ты не только мне, а кое-кому повыше.

— Всё понял, дорогой Исса Александрович! Слушаюсь и повинуюсь, аллюр три креста!

Чуйков догадался: очень высокое начальство пожалует к Плиеву. И понятно почему: Ставка разгневана, что фронт никак не может форсировать Южный Буг. А как его форсируешь? Бугский лиман и в тихую погоду так просто не преодолеешь, а уж если с моря подует ветер... В лиман хлынет вода, и тогда держись! Даже те плацдармы, что удалось захватить на правом берегу, пришлось оставить под угрозой затопления. Но разве Ставке есть дело до таких «мелочей»?

Чуйков не мешкая отправился к Плиеву. Он не ошибся: на командном пункте его ждали Маршал Василевский и генерал армии Малиновский. Тут же находились вызванные к начальству командир 4-го гвардейского Сталинградского механизированного корпуса генерал-лейтенант Танасчишин и командующий 8-й гвардейской воздушной армией генерал-полковник Судец.

— Василий Иванович, я и Родион Яковлевич поздравляем вас от всей души...

— С чем? — От неожиданности Чуйков даже слегка растерялся: шутит, что ли, Александр Михайлович, «поздравляет» с тем, что гвардейцы командарма никак не могут перемахнуть через Южный Буг?

— Неужто не догадываетесь? — широко улыбнулся Василевский. — Вам присвоено звание Героя Советского Союза! Принимайте наши сердечные поздравления!

— Служу Советскому Союзу, — вытянувшись, отчеканил Чуйков.

— Примите и мои поздравления, Василий Иванович! — присоединился Малиновский. — Заслуженная награда!

— Спасибо! А вас, Родион Яковлевич, я, в свою очередь, поздравляю со вторым орденом Суворова I степени!

— Уже узнали? — удивился Малиновский. — Мне самому совсем недавно об этом сообщили.

— А у меня хорошо разведка работает! — похвастался Чуйков. — Особо, если речь идёт о хороших новостях!

В разговор вмешался генерал Плиев:

— А у меня разведка ещё лучше работает, чем у тебя, Василий Иванович! — гортанно воскликнул он. — И знаешь почему? Потому что у меня уже и стол накрыт, чтобы отметить награждение. Прошу к столу!

Шашлык и впрямь был отменный. Разговор начался с шуток. Малиновский неожиданно припомнил, как Чуйков под Каменкой решил сам принять участие в разведке и едва не попал в плен к немцам. Тогда под ним был убит конь.

Василевский как бы ненароком поинтересовался, на чём Чуйков добирался до Плиева. Не на коне ли? А Малиновский тут же с показной озабоченностью осведомился:

— Василий Иванович, думаю, вам надо прислать новую сбрую и папаху? Сейчас позвоню начальнику тыла, это не проблема...

— Товарищ командующий, благодарю за заботу, но в этом нет необходимости. — Чуйков воспринял шутку всерьёз. — И сбруя, и седло, и папаха у меня целёхонькие. И даже сапоги. О себе не говорю — вот он я, перед вами.

— Это мы и лицезреем, — улыбаясь, продолжил Малиновский. — Чему искренне радуемся. Да вот, думаю, всю эту амуницию вы, Василий Иванович, не без риска для жизни вызволили прямо-таки из пасти ворога. На манер Тараса Бульбы: тот за своей трубкой в самое пекло полез. А как бы обрадовался фон Шверин, ежели бы ему такие трофеи доставили!

— Так что же, мне из блиндажа не вылезать? — возмутился Чуйков. — Из него ни черта не увидишь!

— Василий Иванович, это просто шутка! — весело заметил Василевский. — Мы же ещё по Сталинграду знаем, что вы не из пугливых. Пугливым геройскую звезду не дают!

Чуйков успокоился.

— Пора переходить к делу, — сказал Василевский. — Спасибо, Исса Александрович, за шашлык. Только на земле твоей родной Осетии доводилось мне такой испробовать. Сейчас Родион Яковлевич изложит план предстоящей операции.

— Ближайшая цель наступательной операции — форсирование Южного Буга и освобождение Одессы. Конечная цель — выход наших войск на Днестр. — Малиновский подошёл к карте. — Основной удар будем наносить силами четырёх общевойсковых армий, конно-механизированной группы и 23-го танкового корпуса с Южного Буга в общем направлении на Раздельную, Тирасполь, с тем чтобы охватить с северо-запада группировку противника, действующую в Одессе и на побережье. Вспомогательный удар в направлении на Николаев и Одессу.

— Решение верное, — поддержал Василевский. — Морскую пехоту привлечём для захвата приморских городов и портов. Разгром противника будем осуществлять во взаимодействии с левым крылом 2-го Украинского фронта. После артподготовки войскам следует без промедления форсировать Южный Буг и прорвать оборону немцев на его западном берегу. В это же время левофланговые армии начнут штурм Николаева. Продолжайте, Родион Яковлевич.

— Ваша армия, товарищ Чуйков, — снова заговорил Малиновский, — должна прорвать оборону противника по правому берегу Южного Буга и создать условия для ввода в бой подвижной группы генерала Плиева. Прорыв обороны противника — с Андреевского плацдарма переходом в решительное наступление в общем направлении на Карлсруэ, Ландау. Вашей группе, товарищ Плиев, овладеть Березовкой и наступать на Раздельную и к долине Кучургана. Генерал-полковнику Судцу прикрыть наступающие части с воздуха. С севера и востока наносить удар на Одессу будут войска армий Глаголева, Чуйкова, Шлемина и Цветаева.

— Таким образом, практически весь 3-й Украинский фронт, Родион Яковлевич, — заметил Василевский, — нацеливается на освобождение вашей родной Одессы.

— Благодарю за доверие, — отозвался Малиновский. — Освободить Одессу — это наш долг.

— Мы оказываем вам это доверие лишь с одним условием — после взятия Одессы вы не останетесь в ней навсегда, а продолжите наступление вплоть до взятия Берлина, — засмеялся Василевский. — Главное, помните, товарищи, гитлеровцы потеряли стратегическую инициативу. Манштейн, которого Гитлер считал лучшим оперативным умом германского вермахта, терпит поражение за поражением. Это надо внушить бойцам и офицерам.

Продолжая разговаривать, генералы вышли из землянки. Было уже темно, небо грозно чернело, моросил дождь.

— Достанется нашим ребятам, — невесело сказал Василевский. — Чем-то мы провинились перед небесной канцелярией. Может, завтра смилостивится Всевышний?

Однако утром погода не изменилась, будто решила окончательно запугать наступавших. Тем не менее войска пошли на прорыв немецкой обороны точно по разработанному плану.

Двигаться было тяжело. Местность, на которой разворачивалось наступление, была такая, будто её сам чёрт перепахал: овраги, балки, буераки, речки, болота. Да и морское побережье не подарок: холмы, крутые песчаные обрывы, колючий кустарник. Но настрой был воинственный — чем скорее вперёд, тем ближе победа! 8-я гвардейская армия Чуйкова, сбивая с позиций пытавшихся задержаться на них немцев, неудержимо рвалась к Троицкому, где ей предстояло форсировать Южный Буг. Река в разгаре весеннего половодья казалась совершенно непреодолимой. Мутные потоки бурлили, вода всё прибывала и прибывала.