Жизнь творимого романа. От авантекста к контексту «Анны Карениной»

Алексей Александрович горячо сочувствовал делу. И увлечение его этим делом много способствовало ему загладить тяжелое впечатление от смерти Анны. Он написал несколько записок о том, как должно было вести дело. Но взгляды его на решение вопроса были различны с взглядами графини Лидии Ивановны. Графиня Лидия Ивановна в этом деле руководствовалась указаниями Landau. И кроме того, любовь ее теперь с Алексея Александровича была перенесена на одного черногорца[1094].

Столь водевильное снижение образа было бы избыточным, и, вероятно, в этой точке Толстой отказывается от идеи дать Лидии Ивановне прямое действие в тексте эпилога (как не получает его и Каренин, о котором мы знаем со слов графини Вронской только то, что он приезжал на похороны Анны и взял ее дочь [653/8:4][1095]). Вслед за тем в той же рукописи, в первой версии сцены проводов добровольцев Лидия Ивановна становится референтной фигурой, чье имя, как нам дается понять, не сходит с языка в разговорах панславистов. Собеседница Кознышева радостно сообщает, что «пожертвований <…> уж до сотни тысяч от графини Лидии Ивановны прислано»[1096]. Сумма не так уж велика — в ОТ она доходит до более чем миллиона (648/8:2), — но, видимо, Толстому показалось неуместным впутывать в столь сноровистый и результативный сбор денег на оружие и порох героиню, ассоциирующуюся с кружком, куда входила его тетушка[1097], так что следующая редакция заменяет присланную от графини ценность на молодого добровольца: «[О]дин молодой человек прекрасный просился <…> От графини Лидии Ивановны прислан»[1098]. Этот молодой доброволец, не потеряв своей весомой рекомендации, благополучно добирается до ОТ (648/8:2), и за пределами романа ему, наверное, предстоит воевать в Сербии в компании с «протеже» другой панславистки Гришей Веселовским.