Пляска одержимости

— Все же врежешь?

— Ну так. Немного.

— Что ж… это заслуженно.

Когда Такахиро зажмурился, Ямато занес кулак… и со всей силы пнул его прямо в живот. Такой подлянки тот точно не ожидал и согнулся пополам, захлебнувшись слюнями, и осел на землю, держась за ушибленное место. На них, конечно же, покосились, но больше Ямато бить не стал: просто взглянул на него с презрением и цыкнул. Вот пусть будет знать, уродец, каково это — атака исподтишка. Это его мало чему научит, но оставалось надеяться, что Вашимине культивирует эту боль в нечто полезное.

— Кстати, — он вздрогнул. — А где Неги?

— А что с Неги? — прохрипел снизу Такахиро, смотря на него с явным недоумением.

Ямато с прищуром уставился на него: судя по всему, раз тот так реагировал, про небольшое предательство Неги никто так и не узнал, а тут его не было по каким-то другим причинам — и вздохнул. Ну, тоже хорошо. Оторвавшись от стены, он спешно потушил сигарету о подошву и швырнул ее на землю, после чего направился прямиком в центр площади, туда, где танцевали Инари с приятелями.

Но по пути остановился и резко обернулся.

— Скажи ему спасибо.

— За что?..

Сидя на земле, Такахиро смотрел на него невероятно растеряно, явно не понимая сути разговора.

— За то, что только благодаря ему весь этот план не накрылся тазом.

Затем, Ямато отвернулся. Взглядом начал искать Хараду. Вряд ли она согласится потанцевать, сделал логичный вывод он, но хотя бы поуламывать ее он обязан. Вдруг все же получится? С таким человеком, как она, всегда надо было держать ухо востро. Могла выкинуть такое, что даже бы Ханзе удивился. Но это было чем-то вроде закрепления их дебильных отношений. Не вражды, не дружбы… Черт, даже словца не подобрать. Но они должны были повторить свой танец из киберпространства.

В конце концов, раз он видел, как приплясывает Вашимине с крайне усталым, но довольным лицом, на пару с Широ… Ничего более странного в этот день уже случиться не могло.

Когда вечеринка начала подходить к концу, Широ удалилась прочь.

Ямато и остальным, кто хоть как-то отреагировал на ее неожиданное исчезновение, она соврала, что идет в уборную, однако настоящей ее целью было нечто совершенно иное. Нечто, что, наверное, заметила лишь она, потому как никто больше так пристально и не следил за человеком, что нужен был ей.

Окамура. Несмотря на то, что он веселился со всеми, за все время он не выпил ни капли. Широ внимательно наблюдала за ним, зная, что стоит пьянке закончиться, как он пойдет заканчивать последнее дело, связанное с «Хорин» и Цубаки непосредственно. Дело, связанное с человеком, из-за которого началась эта история. Тайтэн в прошлом… и безымянный механик из трущоб в настоящем.

Могла ли она оправдать его?

Хорин Тайтэн навредил ее сестре. Он стал причиной гибели собственной дочери и на своем пути не жалел никого; жестокий беспринципный ублюдок, которого боялись все, даже собственные подчиненные. Начавший сходить с ума после гибели жены и окончательно свихнувшийся — после дочери. Однако встреченный ею Сутоку был совершенно не таким. Он был немного ворчливым, конечно, и определенно точно занудным, но никак не злым. Конечно, Широ замечала за ним странные психозы, привычки, трудно было проигнорировать, но без этого Сутоку был просто крайне уставшим механиком без имени и прошлого, который продолжал существовать — и не знал, зачем. Испытывавший к ней по-настоящему теплые дружеские чувства…

Может, он видел в ней тени Цубаки. И подсознательно тянулся — в конце концов, они были крайне близки по возрасту.

Можно ли было винить Сутоку? Он не был Тайтэном — он был «никем».

Пустышкой.

Но в то же время, до потери памяти…

Столько сомнений. И что она должна была выбрать? Поступить правильно, отвернуться? Или же встать на сторону Сутоку? Ведь она знала, что он был хорошим человеком. Сутоку, не Тайтэн. У него не умирала жена, дочь, он был одиночкой, жившим на окраине города в бедной маленькой мастерской; настолько невиновный, насколько мог назвать себя таковым человек, помогающий мелким бандитам за гроши. Он ведь мог послать Широ подальше в их первое знакомство. Мог.

Но не стал. Помог, абсолютно бесплатно.

Может, в нем было что-то хорошее, что исказилось со временем. Порой даже самые добрые люди ломались под обстоятельствами, медленно очернявшими их душу. Кто знал, что случилось тогда, много лет назад (о чем она слышала от Вашимине), когда Хорин Тайтэн решил избавиться от отца и братьев с сестрами; что побудило его окропить руки кровью. Широ так хотелось верить, что всему это было объяснение. Так хотелось… Но она помнила судьбу Цубаки. Помнила, что сотворил Тайтэн с ее любимой сестрой. И во всем был виноват именно он, он…

Хорин Тайтэн.

Сутоку.

Наконец, ноги вынесли ее к небольшому закоулку базы, где, как она знала, должно было свершиться правосудие. Она слышала от остальных, что это произойдет, но, честно говоря, ждала чего-то более громкого, грандиозного. Как тогда, с Ямато. Если бы не нечаянно подслушанная фраза, может, она бы и вовсе пропустила этот момент. Потому что окончательную точку в истории Хорин Тайтэна было решено поставить прямо сейчас, пока все были отвлечены. Чтобы жажда мести никого не захватила, чтобы катарсиса так такового не было — ни у кого. Может, так было даже правильно. В конце концов, месть — плохое чувство.

Тайтэн жаждал мести, и она его сгубила.

Не иронично ли это было…

Кажется, на месте, помимо самого Сутоку, было еще несколько человек: высовываться ей было страшно, но она предположила, что там находился Окамура… Кто-то еще, точно, она слышала тихие переговоры. Прижавшись спиной к каменной холодной стене, Широ жадно вслушалась в то, что они говорили, но слов было не разобрать, настолько тихим был шепот. Она не видела их лиц, но вообразить себе их не было особо сложным делом, особенно с учетом, что тон Окамуры достаточно явно демонстрировал его эмоции.

Холодный, разочарованный.

Видимо, она пришла не к началу разговора, потому как вместо традиционных расшаркиваний Окамура продолжал уже явно поднятую тему:

— Родной отец во второй раз убивший собственную дочь… — вздох. — Ну разве это же ирония судьбы?

Но ее убил Ямато, подумалось Широ, оба раза именно он был центральным человеком в этой жестокой сцене. Невольно, но именно он стал причиной ее гибели. Но затем она одернула себя: нет, так нельзя было говорить. Пусть Сутоку и был ей другом, но он, все же, был опасным психопатом, который сам вынудил собственную дочь пойти искать смерти у шиноби в Сети. Если бы не он, то Сен не исчезла бы больше, чем на год, и с ней не случилось бы столько всего плохого. Окамура был прав в своем презрении, и он имел полное право делать то… что он собирался.

Широ сглотнула и вслушалась жаднее.

— Значит, так все и было?

— Да.

— Забавно, — Сутоку глухо рассмеялся, будто все еще не веря. — Но это многое объясняет.

Наверное, он говорил про привычки. Как, например, вкусовые. В поведении.

Столько мелких зацепок.

Память не помнила, но тело… Тело помнило все.

— Ты весьма спокоен для человека, которого сейчас убьют.

— А что, по-твоему, я должен делать? — его голос звучал устало, безучастно. — Унижаться, прося пощады? Это бессмысленно. Я понимаю, почему вы пришли к такому решению. Смотря на себя старого, я не могу сказать, что не понимаю причин. Таким людям… лучше не быть.

Обратиться ничем.

Сжав кулаки так сильно, что ногти больно впились в кожу ладони, Широ зажмурилась. Она должна была ненавидеть Сутоку. Она должна была питать к нему самую страшную ненависть, какую только могла, за то, что он сотворил с ее сестрой, как насмехался над ней. Ей вспоминался он же, тогда, в их первую личную встречу в особняке Хорин, когда она начала угрожать ему ножом для бумаги, и как он лишь посмеялся — та мерзкая улыбка, шальной взгляд, и как эти же самые потрескавшиеся губы улыбались ей потом, когда она приносила всякий хлам для починки. Как же она хотела его ненавидеть. Как же хотела. Как легко воспылала яростью к Хорин Тайтэну…

По лицу потекло что-то теплое, солоноватое. Торопливо она стерла слезы.

Ей надо было решиться. Перестать цепляться за иллюзии и принять, что Сутоку заслужил умереть. Они ведь именно для этого его и схватили, чтобы он искупил прошлые ошибки, одну, хотя бы, ту, в результате которой родился искин Цубаки. Но он никогда не искупит остального. Никогда не восполнит то, что сделал с милой Сен-тян.

Длинный змееобразный шрам…

— Я не одобряю действий того, кем я был. Но это не делает меня кем-то другим. Я — это все еще я. Пусть у меня нет воспоминаний о том, каким я был, Хорин Тайтэн никуда не исчез и находится сейчас здесь. Значит, пора понести наказание. За все, что я сделал.

Некоторое время Сутоку помолчал, словно вспоминая, но потом добавил:

— Мне нечем гордиться. Но я рад, что отправлюсь на тот свет с полным осознанием, что совершил, а не грезя себя героем и спасителем собственной дочери. Иллюзии — то, что губит людей. Хотя бы в посмертии у меня их не будет.

Под конец голос его приобретал все больше и больше хриплых ноток. Может, он тоже боялся. Он ведь не помнил ничего из того, что сделал Хорин Тайтэн; в отличие от Ямато, его воспоминания были утрачены окончательно. И сейчас ему приходилось расплачиваться за грехи прошлого себя. Ей так хотелось вклиниться, так хотелось возразить, но Широ не позволила себе этого сделать. Она знала, что это будет неправильно. Знала, а потому…

Она будет молиться за упокой его души на том свете.

— Это хорошие слова для такого человека, как ты. Есть что сказать напоследок? Попрощаться с собственным сыном?

Сутоку так громко рассмеялся, что Широ пробила дрожь. Так смеялся Тайтэн. Но не Сутоку, у которого от слишком громкого шума начинала болеть голова. Не Сутоку. Не Сутоку. Не…

— Я ему не отец, — рассмеялся Сутоку. — Как и он мне — не сын. Сейчас мы просто незнакомые люди, делящие одну кровь. Ему от этого будет лишь хуже.

Так хотя бы Такахиро думал, что его отец погиб на автостраде. Как генеральный директор, все еще держащий власть в своей руке, а не как человек с куском металла в виске, забывший все.

Немного помолчав, Окамура словно обернулся назад.

— Полагаю, будет честнее, если это сделаешь ты.

— Пожалуй.

Стоило этому голосу вместе с новыми шагами раздаться, как Широ мгновенно похолодела. Сен-тян!

В этот раз она не сумела сдержаться и все же выглянула — совсем чуть-чуть, чтобы взглянуть.

Как она и думала, там было несколько человек: Окамура с ближайшим подручным, человеком с крайне морщинистым лбом, ее сестра, и, конечно же, Сутоку. Стоящий на коленях на земле. Никто даже не смотрел в ее сторону, никому не было дела; еще бы, когда происходила такая встреча. Широ в ужасе вгляделась в то, как неторопливо Окамура передал простой пистолет в руки сестре, как та со знанием дела повертела его в руках, проверив на наличие патронов. Затем опустила руку, словно ей было что сказать перед тем, как собственными руками она бы отомстила за все то, что с ней было за эти ужасающие несколько лет.

За весь тот кошмар.