Орбека. Дитя Старого Города

* * *

Над телом несчастного стояла на коленях Анна и плакала, но слёзы её высыхали на глазах. Она ничего не видела, держала его руку, из которой уходило тепло, остывающую, мёртвую, трупную, неподвижную. Дверь с улицы была немного прикрыта, текли волны людей, проходя мимо них, солдаты преследовали их и прижимали. Тень прохожих остановилась и закрыла для неё остаток хмурого света. Она вздрогнула в испуге, что эти мёртвые останки могут у неё забрать. Вокруг кричали, что раненых и убитых русские тащат в Вислу. Анна живо сама закрыла дверь на засов и осталась в темноте с трупом любимого.

Нужно было хоть труп спасти, чтобы над ним ещё не глумились, хоть знать, где его земля притулит, чтобы пойти туда с молитвой и слезами.

Но и этого не допустил Бог, который хотел, чтобы жертва была полной и великой. Постучали в дверь, начали в неё бить прикладами, кто-то по полосе крови, что вела к порогу, указал, что туда волокли раненого или убитого; солдаты начали выламывать ворота… Анна обхватила его белыми руками и лишилась чувств.

Когда она пришла в себя, когда огляделась вокруг, увидела, что она на кровати, а у изголовья сидел испуганный отец и вытирал слёзы. Всё её платье была запятнано кровью, руки ею залиты; солдаты, отрывая её от трупа, вырвали её длинные косы, помяли несчастную. Полумёртвая, побитая, она пробудилась и застонала, когда возвращающаяся память привела ей страшную смерть любимого брата.

Его не было… Даже труп с другими потащили в незнакомую могилу. Куда? Один Бог только знал.

На улицах слышались лязг оружия, издевательский смех и глумления, ругань и угрозы; весь город заливали войска и пушки.

Где-то с волнами Вислы, с камнем у шеи плавало тело мученика и покоилось на дне, на жёлтом песке родной реки.

Не скажу вам ничего о матери.

Её не было дома ни в тот день, ни в последующие; позже говорили, что, не возвращаясь в него, она села под костёлом, притулилась к Богу, чтобы в нём найти утешение.

Но и тут плакать и молиться было преступлением.

Не скажу, что стало с другими. Это история свежая и не остывшая; её окончание в руках Божьих.

Так погиб достойный ребёнок Старого Города. 1863