Русский святочный рассказ. Становление жанра (2-е издание)

IV

Смеркается. На западе еще догорают пурпуровые и палевые полосы, но небо уже темнеет. Белая степь слегка зарумянилась от прощального поцелуя солнца. Прозрачен морозный воздух.

Подымая целые облака снежной пыли, звеня сбруей и колокольчиками, несутся по степи тройки одна за другой. Синие тени бегут за ними по блестящему снегу. Далеко разносятся звонкие молодые голоса и веселый смех. Седой иней осыпал серебристыми звездочками бобровые воротники и вьющиеся кудри, убелил усы и бороды, опушил меховые полости, осыпал и сани и лошадей. Все бело, все сияет и смеется. Мчатся тройки и несут домой, в гостеприимную усадьбу, равнодушных и веселых, отверженных и влюбленных.

Они вместе. Они не одни в санях, но никто не обращает на них внимания. Прижавшись друг к другу, они точно замерли, и им кажется, что они несутся по серебряной дороге, в серебряное царство, вместе с блестящими снежинками. Дыхание захватывает от бешеной езды, снежная пыль окружает их искристым облаком, и звенит-звенит колокольчик, и бежит из глаз, мчится белая степь…

Ах, если бы никогда не кончилась эта безумная скачка!

Они смотрят друг на друга и смеются. Его темные волосы и усы, его борода и бобровая шапка — все поседело и побелело. Еще чернее, еще ярче блестят его проницательные глаза. Еще краснее кажутся из-под белых усов насмешливые, гордые уста.

— Какой ты смешной!.. — шепчет она.

А сама она вся разгорелась от мороза, легкие пряди волос серебристыми кольцами падают на лоб и на плечи. Глаза сияют сквозь серебристую бахрому ресниц. И странно, и весело ему смотреть на молодое разрумяненное личико, увенчанное снегом. Они смотрят друг другу в глаза, и улыбаются, и забывают все на свете. Он наклоняется все ниже и ниже…

— Помни, в одиннадцать часов! Я жду, — слышит она, как во сне…

— С нами крестная сила! — кто-то громко вскрикивает.

— Кто? Что случилось?

Бледный как полотно старый слуга, сидевший на козлах, оборачивается и указывает вдаль дрожащей рукой.

А впереди белеет огромный сад и виднеется старый дом на фоне потемневшего неба.

— Что с тобой, Емельян? Что случилось?

— Разве вы не видите, батюшка Владимир Николаевич? Разве вы не видите? Дым!

— Что? горит? пожар? — заволновались в санях.

— Из этой трубы! Ведь это камин угольной комнаты. О Господи! — бормочет старик.

Влюбленные переглядываются и улыбаются.

— Что ж такое… Затопил кто-нибудь.

— Сохрани Бог!

— Да и не оттуда совсем дым! Не труба!..

Тройка остановилась. Молодой барин первый выпрыгнул из саней и поспешно шепнул старому слуге:

— Тише! Молчи об этом! — и прибавил еще тише, но в другую сторону: — Так я жду? В одиннадцать часов! — она кивнула и засмеялась. До одиннадцати уж недолго!