Экземпляр номер тринадцать

— Как Вы смогли увидеть искру? Ее нужно захотеть показать, иначе она скрыта от посторонних глаз.

— Только не для меня — самодовольное ухмыльнулся он — Таких как я называют…

— Пиявками — злобно выдохнула я, вспоминая слова бабушки на похоронах.

— Накопителями — казалось, совершенно не обиделся мужчина — Хотя, признаюсь, простонародный термин чем-то более точен. Как бы тебе объяснить природу моей искры… Дело в том, что изначально я пуст. Но стоит мне захотеть, и я с легкостью высасываю любой дар из другого человека. Только, обычно, я делаю это осторожно. Сперва мне нужно, как бы, присосаться — создать постоянный уверенный близкий контакт. Потом постепенно активировать и расширить канал. Ну а уж после, я могу наслаждаясь потягивать чужую искру, словно коктейль через трубочку. Я могу опустошить человека за пару недель. Грубо, жестко… Как твою мать, например. А могу наслаждаться процессом годами, десятилетиями. Пользоваться крупицами чужого таланта, словно своим. Иметь все блага источника, не впитывая при этом искру целиком. Ведь если я возьму искру в себя — это легко отследить. За такое инквизиция в момент лишит меня жизни. А в моем случае — я пуст. Лишь мой собственный дар и тонкий ручеек постоянно прибывающей чужой магии. Так безопаснее, согласись. Хотя… Иногда объект противится. Не хочет становиться донором. Догадывается обо всем, или блокирует меня интуитивно. Вот тогда я выпиваю дар сразу и целиком. Я запираю чужую искру глубоко внутри — в накопителе. Делаю запас, так сказать. И продолжаю потом поглощать дар уже оттуда. Такая практика, конечно опасна — ведь чужую искру в моем накопителе, при желании, легко обнаружить!

— Зачем же вы убили маму — ошарашенно прошептала я — Ведь могли питаться годами…

— Мог. И питался — кивнул собеседник — Сперва мне хватало и этого. Я сразу понял, что твоя мать питает твоего отца своей силой. Они и переехали в эту деревню специально, чтобы на старом месте не возникло никаких вопросов — ведь шли года, и девяностолетний старик никак не мог выглядеть, как тридцатипятилетний. Я собирался пить их еще многие годы. Но тут родилась ты. Когда я увидел яркую искру Грааля в твоей груди, малышка, я понял, что не хочу подбирать больше крохи с чужого стола. Мне нужен был мой собственный Грааль. Который так же будет питать лишь меня одного! Многие годы…Сотни лет! Я решил во что бы то ни стало забрать тебя себе.

— У меня нет такого дара! — вспыхнула я — Я бы точно о нем знала!

— Тебе мать даже простой дар темной ведьмы закрыла печатью — хмыкнул мужчина — Она так боялась, что найдутся охотники на такую драгоценную искорку, что не заметила опасность у себя под носом. Но даже думай она, что окружающие видят в тебе бездарную пустышку, мне бы она просто так тебя не отдала. Как ты правильно заметила, староват оказался сорокалетний мужчина для шестнадцатилетней девушки. Тем более, что я еще и женат. Как я ни старался посеять в их умах мысль о том, что ты мне симпатизируешь, твои родители только отмахивались и списывали все на мои шутки, да твои юношеские заблуждения. Поняв, что добровольно мне тебя не отдадут, я решил, что нужно действовать. Ждать более было нечего — надеяться на смерть твоих родителей уж точно не приходилось! А ты в любой момент могла влюбиться в какого-нибудь прыщавого идиота и выскочить замуж. Твоего отца я высосал разом. Рыбалка — отличный повод остаться без свидетелей. Горе, от которого слегла твоя мать стало еще лучшим поводом, чтобы ее иссушение списали на боль невосполнимой потери. А ее разногласия с родней практически сделали меня единственным приемлемым вариантом для опеки над тобой. Эти две недели, пока я не отходил от ее постели, она, глупая, и не предполагала, что я пью ее до дна. Еще и упрашивала меня не бросать тебя одну.

— По Вам и не скажешь, что вы разжились Граалем — роняя злые слёзы с подбородка, прошипела я — Видимо, Вы и в молодости были старообразным!

— Ха-ха-ха! — неожиданно разразился смехом вир Драг — А ты колючка, оказывается! Ну так даже интереснее… Ты плохо слушала, малышка. Ее дар в моем накопителе. Если бы я сразу, на глазах у всех знакомых, просто омолодился на десяток лет, неужели бы это не вызвало подозрений? Нет, моя хорошая. Такими напитками, словно хорошим вином, наслаждаются не торопясь, смакуя… и без свидетелей!

— Если вы уже выпили ее — злобно мотнула подбородком я — Зачем тогда понадобилось удерживать меня? Пейте свое ворованное чудо! И оставьте меня в покое!

— А вот это еще одна особенность Накопителя — недобро прищурился опекун — Чужой дар в нас не приживается. Я могу пользовать его, покуда он не закончится. Но дно однажды все равно покажется. Грааль не зажжется во мне искрой, даря бессмертие. Я выпью его из накопителя и процесс моего старения запустится заново. Другое дело пить неиссякаемую чашу, правда же, искорка? Я собирался влюбить тебя в себя постепенно. Ты бы точно не устояла. Опыт, моя сладкая, куда важнее в таких делах, чем пылкие ухаживания краснеющих идиотов. Мы были бы чудесной парой. Ты, не зная, поила бы меня сладким бессмертием ( благо, твоя мать позаботилась о том, чтобы это навсегда оставалось для тебя тайной), а я баловал бы мой Грааль и носил тебя на руках… Но ты все испортила! Твоя неуемная тетка начала войну. И у нее все шансы забрать опекунство себе. Кровь не водица. Тем более, ведьмовская кровь. А уж если соизволят спросить твоего мнения… О! Ты сегодня наглядно мне показала, что побежишь от меня задрав юбки! Нет, драгоценная моя. Прости, но рисковать своим чудом я не намерен.

— Что…Что Вы собираетесь со мной сделать? — прохрипела я внезапно севшим голосом, обхватывая пальцами судорожно дернувшееся горло.

— Есть не так много аргументов, которые перебьют в суде даже родственные связи. Самый верный — это стать твоим мужем. Никто не посмеет оспорить брачный союз.

— Что? — я ахнула и вжалась в спинку кресла с такой силой, что, казалось, еще немного и провалюсь прямо сквозь него — Но… Это невозможно! Вы женаты!

— Увы — развел руками опекун — Но, на наше счастье, есть ведмовской обряд, крошка. Твои прародительницы, видишь ли, никогда не гнушались пользоваться чужими мужчинами. Для темных святого ничего нет. Потому и создали прекрасную альтернативу единому союзу. Все легитимно и законно, кроме некоторых маленьких нюансов — в едином реестре и на фамильных древах такой союз не отобразится. Потому и моя супруга о нем не узнает.

— Я не дам своего согласия — просипела я, с ужасом глядя, как вир достает мел и начинает уверенно вырисовывать круги и пентаграммы прямо на темном паркете.

— Конечно дашь, девочка. Ну конечно же дашь! — и мужчина выставил в лучах разноцветные свечи.

— Вы не заставите меня! — взвизгнула я, хлопнув ладошкой по шелковой обивке — Ничто не заставит!

Вир тяжело вздохнул и снова устало прислонился к столу:

— Ну, хорошо. Давай тогда так: я уже понял, что глубоко противен тебе…

— Бесконечно противны! — вскрикнула я — Вы убийца!

— Пусть так — бесстрастно кивнул он — Тогда ты должна понимать, что однажды переступив черту я уже не остановлюсь. Мне нечего терять. И даже больше — теперь, зная все правду, ты для меня опасна. Поэтому, если ты сейчас не войдешь в круг, то я просто выпью тебя целиком. Да, это не даст мне желаемого бессмертия. Но, согласись, иметь в накопителе аж две искры Грааля и пару сотен лет дополнительной жизни и молодости лучше, чем попасть в лапы инквизиции после того, как тебя заберет тетка и ты сдашь меня властям.

Я замолчала. По моему лицу нескончаемым потоком текли слезы, безвозвратно заливая роскошный лиф платья соленой влагой.

— Ну, тише, моя красавица… Бог свидетель, я не хотел, чтобы ты вообще обо всем этом знала. Ты могла прожить бесконечно долгую, счастливую жизнь даже не предполагая, что ты Грааль и питаешь собственного, горячо любимого мужа — ласково проговорил вир, пытаясь погладить меня по голове.

Я резко отшатнулась от него, словно от паука. И мужчина с силой сжал губы, подавляя раздирающую его ярость:

— Время вышло, Делия. Либо ты сейчас входишь в круг, либо…

Глаза вира пылали кровавыми отблесками его искры. Он уверенно встал посреди комнаты, прямо в центр магического круга и выжидающе, спокойно смотрел на меня. Казалось, он ни секунды не сомневается в моем выборе. Да, собственно, в нем не сомневалась уже и я.

— Гореть Вам в аду — прошипела я, медленно поднимаясь с дивана на все еще непослушные ноги, и делая неуверенный шаг ему навстречу.

— Правильный выбор — довольно мурлыкнул мужчина, подхватывая меня под руку — Хорошая девочка.

— Чтоб ты сдох — просвистела я сквозь зубы, вырывая руку из захвата и становясь напротив жениха.

— А вот это теперь очень вряд ли, моя бесценная — и опекун быстро полоснул по собственному запястью острым кухонным ножом, явно захваченным со стола на ужине. Быстро подставил под стекающие капли большой серебряный кубок, изукрашенный рунами-Клянусь кровью, клянусь жизнью, клянусь силой.

Я молча протянула ему навстречу свою руку и с точностью повторила слова.

Наша кровь мерцала зеленым светом, смешиваясь в сосуде, к которому тянулись тонкие нити активированных пентаграмм.

— Хранить твое тело, любить твою силу. Кровь к крови, жизнь к жизни, смерть к смерти. Покуда душа в теле — навеки твой.

— … навеки твоя…

Кровь из кубка отдавала терпким ежевичным вином, чуть пощипывая язык и обволакивая неба.

Вспыхнула и погасла под ногами последняя пентаграмма, погружая кабинет в ночной сумрак. Я медленно подняла к глазам правое запястье и тихо расплакалась — на месте недавнего пореза руку покрывала изящная вязь ведьмовского обряда, мерцающая в ночи настоящим золотом.