Остаточная деформация

Он спрыгнул с проспекта чуть дальше, проехав-пройдя лишние двадцать метров, и это спасло ему жизнь. Если бы соскочил вовремя, то прошёл бы между символическими столбиками ограды прямо, а не наискось, и натянутая тончайшая нить коснулась бы его груди напротив сердца, а не правого плеча. Человеку хватило бы и того, но Пети был всё-таки гелом.

Мощный электрический разряд швырнул его на землю. Руку скрутила судорога — от основания крыла до кончиков пальцев, — а потом он просто перестал её чувствовать. Холодная режущая боль ударила в рёбра и срикошетила по глазам, погасив тёплое свечение фонарей.

«Случайность, поломка энергоконтура дома, лежи спокойно, сейчас примчатся дежурные из обеспечения города», — шепнул гел в голове.

«Беги, идиот!» — рявкнул ангел.

Ангел победил по очкам. Ослеплённый, теперь уже не только однокрылый, но и однорукий, Пети перекатился на левый бок, чувствуя кожей очень горячее совсем рядом. Вонь горелого. Перья. Это воняют его горелые перья. Он оттолкнулся от раскалённой земли, вскочил на ноги. Направление потерял. К дому, от дома? Он побежал… поковылял наугад, лишь бы прочь от источника жара.

Слишком медленно. Вторая вспышка его добьёт.

Пети был на двух человеческих войнах, в него целились, в первый раз из ружья, второй — из автомата, он знал ощущение направленной смерти.

Не успеет. До последнего выстрела ещё пара секунд, на перезарядку, можно сделать только шаг или два, но останавливаться нельзя.

Непроглядная тьма сменилась пляской разноцветных пятен. Кажется, зрение возвращалось.

А вдруг…

Препятствие возникло неожиданно, Пети мог поклясться: хотя бы на шаг впереди должно быть чисто. Он ударился всем телом обо что-то твёрдое, потерял равновесие, но не упал, втиснутый в неизвестное препятствие неизвестной же силой. Потом его почти расплющило, и какое-то время он ничего не помнил.

*

— Ушёл, скотина такая, — хмуро сказал чубатый Василь, отряхивая на пороге чёрные от земли руки. — У него кар стоял метров за двадцать до твоего забора. Я нашёл след.

— Надо было не возиться со мной, а сразу… догонять… — хрипло проворчал Пети, медленно и осторожно укладываясь обратно на ложе, которое ни один приличный гел не назвал бы кроватью, хотя это была именно она.

Несмотря на замедленную регенерацию, видел Пети уже нормально, а к ушибленной разрядом руке постепенно возвращалась чувствительность. Армейцы не сильны в целительстве, но первую помощь оказывают чётко. Ну а дальше Пети уже сам.

— Наверное, — без особого сожаления пожал плечами Василь. — Но ты меня напугал, Петь. Белый был, что твой мрамор. И неясно — дышишь? не дышишь? Надо было скоренько принять меры.

— Гелы живучие… И вообще, твоим крыльям перепало сильнее.

Василь развернул упомянутые крылья, критически обозрел в стенном зеркале бурое пятно ожога на правом.

— Они ж армированные, чудик ты блажной, — сказал снисходительно. — Выдерживают прямой из плазмомёта.

Василь вдруг застыл, хмуря лоб, а потом заржал.

— Что такое? — Пети тоже невольно заулыбался.

— Та вот, — армеец утёр набежавшую в уголок глаза слезу, — в шестнадцать Последних Битв ходил, а ни разу не проверял, выдержит ли крыло прямой из плазмомёта. Тупо в голову не приходило. А дома вот взял и проверил. Ребятам расскажу, они оценят.

Улыбка на лице Пети застыла карнавальной маской.

«Гелио» и «опасно» — это антонимы в сознании любого гела. Здесь не запирают дверей, оградки вокруг домов символизируют границы личного пространства, а не защиту от внешней угрозы. Детские стаи бегают где хотят, задача куратора — просто знать, где они в данный момент, но ни в коем случае не ограничивать. Гелио — зона полного и абсолютного комфорта для любого гражданина. Кто угодно из них, окажись рядом с домом Пети этой ночью, просто не понял бы, что происходит. Не среагировал, стоял бы тем самым пресловутым Лотовым столпом, не в силах даже осознать, принять происходящее на его глазах. Любой, кроме тёртого ангела или армейца. Недаром же они отлично ладят. А кстати…

— А кстати, Василь, что ты здесь делал?

— Та инструктор просил узнать, как малый запустился, — хмыкнул Василь. — Я говорю, набери, мол, по комму, а он такой, не барин, ножки не оттопчешь. Не любит он, параноик, пользоваться Сетью без крайней нужды. А мне что? Однохренственно к девчонке своей ходил, заглянул вот на обратном пути.

— Вовремя заглянул, надо сказать. — Пети нервно сглотнул. Нападение в любой ветке, да где угодно ещё, он бы воспринял гораздо спокойнее, не в первый раз. Но дома… Нет, бред какой-то. Перья единственного крыла будут ещё долго напоминать о весёлой ночке вонью горелого.

— Ага, — не стал спорить Василь. — Кому ж ты так мозоль оттоптал, а?

Пети пожал плечами. Кто-то ждал его возле ловушки, чтобы добить наверняка. Конечно, лучше, если бы смерть наступила от «случайного сбоя энергоконтура». Даже сам Пети сперва на поломку и погрешил. Коснись он той нити грудью, временным параличом руки не отделался бы. И сигналка дежурным по городу оказалась неисправной, то есть быстро вытащить из комы не успели бы. Дом на отшибе даже по гельским меркам, соседи далеко, не услышат. Но неизвестный был готов и на откровенное убийство, которое ни с чем не спутаешь.

— Берт нормально отправился, — медленно проговорил Пети, чтобы увести разговор от вопросов, на которые не мог ответить. — Вам приветы переда…

Пети осёкся, поражённый странной мыслью.

Гелио перестал быть безопасным местом. А может, и не был никогда.

— …вал. И еще, Василь. Поберегите Дани.

Армеец вытаращил глаза:

— Та что он, маленький, или что?! Та он сам кого хошь…

— Я серьёзно. Думал, ерунда, но раз плазмомёт пошёл в дело в Гелио… — он многозначительно не договорил.

Василь захлопнул рот. Машинально накрутил чуб на ухо.

— Л-ладно, — выдал наконец. — Но если инструктор «бережение» заметит, я сразу скажу, чья это идея. Нехай тебе башку откручивает.

— Идёт. Поужинаешь со мной? Есть картошка, котлеты и салат какой-то.

Василь выразительно приподнял бровь.

Ну да, глупый вопрос. Армеец, который откажется пожрать — явно ненастоящий.