Остаточная деформация

— Что с лицом, Берти? — ехидный голос, казалось, возник сам по себе, из точки в пространстве у плеча. — Жаба в рот залетела?

— Две, — немедленно ответил счастливый Берт. Даже два пальца поднял, чтобы никто, не приведи Древо, не обсчитался. — Одна синяя, одна зелёная.

— Эй, синяя была моя. Ты съел мою жабу, бессовестная твоя морда!

Топавший вразвалочку рядом Джек внезапно решил проверить, как там Соня, и ускорил шаг. Приятели-физики срочно углубились в специфическую беседу, всем видом показывая, что их тут нет. Гранитный Майк не менее внезапно решил нарвать какой-то травы на обочине тропки и отстал.

— Деликатные черти, кто б ожидал, — негромко засмеялась Айрин и взяла Берта под руку, как раньше. — Ты тоже.

— Я?! — оторопел Берт.

— Ну да. Не лез, когда мне надо было подумать. Спасибо, что ли.

— Да ладно, — Берт смутился окончательно. — Но ты в следующий раз говори, что это ты просто думаешь, ладно? А то получается, что остальные не мешают, а я мешаю.

— Ладно. — Она сунула в рот травинку, пожевала, сплюнула зелёным. — Хотя так и есть, в общем-то. Остальные мне пофигу, а ты мог лезть с разговорами там всякими. Тебе можно лезть, но в тот раз не нужно, понимаешь?

Берт не понял, но кивнул.

— А можно спросить, что надумала?

— Можно. Но отвечу я потом, когда выясню одну штуку. Ты не торопи меня, тут всё вкрай серьёзно.

Берт был согласен на всё, лишь бы она подольше не возвращалась к Стёпочке.

— И, Берти, я тоже старалась не лезть, но я же вижу, что с тобой не сильно ладно. И если…

В ритм абсолютной гармонии вкралась тревожащая синкопа.

Берт заоглядывался, ища её источник. Естественно, глазами ничего не увидел. Но вибрации имели направление.

— … тебе понадобится об этом поговорить, то я всегда… Да что ты башкой крутишь, как филин?!

Берт остановился и крепко взял её за плечи. Девушка застыла с открытым ртом, только ресницами хлопала.

— Айрин, мы обо всём-всём-всём обязательно поговорим. Не раз и не два. — Берт сам не знал, почему говорит так уверенно, однако остановиться не мог. — Но сейчас я должен отлучиться на несколько часов, может, на день. Не ходи за мной и остальных не пускай. Я вернусь в посёлок и всё объясню.

— Но…

— Не предам, не кину, не нападу.

Айрин сверкнула глазами — Берту показалось, что в тёмных омутах разгорелись янтарно-золотые искры, — кивнула и вдруг поцеловала его в щёку.

— Завтра в полдень пойду искать, ежели что, — предупредила.

Берт развернулся и помчался навстречу ветру и тревоге. Не глядя под ноги — зачем? Он и так не споткнётся, не поскользнётся на влажной траве, не стукнется лбом об ветку. Почти как раньше. Лицо горело — от ветра и поцелуя, и стоило большого труда держать направление. Хвала Древу, импульсы не затихали. Где-то неподалёку одному гелу было очень больно, а второй пытался его лечить. Хреново, если честно, у второго получалось.

***

Айрин захотела проститься с умершими без неё — проводили. Человек семь пошли провожать. Моника цветов нарвала полную охапку. Постояли, покряхтели над свежими могилами, кто перекрестился, кто шляпу сдёрнул — и Сэм негромко напомнил, что пора обратно. В общине дел навалом, да и сейчас лучше держаться вместе, под защитой каких-никаких стен. Прошлая ночка в общине выдалась беспокойной, да и к вечеру ничего не ясно. Айрин задержалась, сказала, что всего на несколько минут, догонит. Её без расспросов оставили одну с мертвецами.

Свежие могилы — Лизка, Зандер, Хольгер и сдвоенная — напавших йорнов. Даже с табличкой. «Вельз и?», так и написали.

Айрин выдернула несколько цветков — гелиотроп, метёлка вереска, голубые звёздочки цикория — из букета на могиле Лизки и переложила под табличку с «Вельз и?». Постояла на коленях в рыхлой, не усевшейся ещё земле холмика. Издала негромкий, странный, ни на что не похожий звук. Куснула себя за указательный палец, недоумённо скривилась, будто ожидала чего-то другого. Достала трофейный рыцарский нож из самодельных ножен, проткнула кожу там, где не справились зубы. Зачеркнула кровью вопросительный знак и дописала недостающее имя. Получилось: «Вельз и Барри».

Потом Айрин решительно вытерла мокрые глаза и побежала догонять общинников.

***

Сказать, что Берт не привык их такими видеть, было бы неправильно. Просто ни инструктора, ни Пети он в таком состоянии не видел никогда и представить себе не мог. Ободранные, в засохшей крови и копоти, обессилевшие, забившиеся в какую-то пещерку неподалёку от Трещины… Пети метался в диком жару, бредил, не узнавая Берта, а Даниила называл Штефаном. Инструктор пытался ему помочь, но выходило приблизительно как у самого Берта с колкой дров. Пожалуй, и хорошо, что так коряво, громко и неумело, иначе Берт бы не уловил вибраций биополя.

От усталости и тщеты своих стараний Дани словно бы уменьшился в габаритах и посерел. Берт оттеснил его от больного, и инструктор даже не скрывал, как этому рад.

— Пришлось вдвоём, — говорил он, не слишком следя за связностью. — Гад этот не отстал, Пети не успевал удрать, а отбиться — ни одного шанса… Я и то с трудом, а он… Меня посчитал, сколько чего лишнего, а себя не успел, вот и плавится теперь.

В крыльях Дани зияли кровавые проплешины — наверное, раньше там располагалось упомянутое лишнее.

— А я стабилизировать травмы могу, перелом там, ожог, тканевое, кровотечение, а это никак. Ух и рад же я тебя видеть, дохляк.

Фляга с водой теперь жила на поясе у Берта постоянно, поэтому он смыл-стёр грязь с видимых поверхностей Пети, ран не нашёл, положил на пылающий лоб больного холодный компресс — штуку для гела бесполезную, но для человека успокоительную. Потом уже занялся биополем. Конечно, профильного образования целителя у Берта не было, но базовый курс он усвоил хорошо, ему нравилось, поскольку врождённые способности позволяли легко учиться и получать похвалы от куратора. Даже подумывал заняться медициной всерьёз, но куратор отговорил. Если не трясёт от желания стать именно лекарем, предупредил он, не берись — выгоришь, тебя лечить придётся. Берта не трясло, вот и не взялся. Зато теперь пригодилось.

Через полчаса Берт был мокрым, как мышь под метлой, а Пети пришёл в себя.

— Что, первый этап активировал? — слабым голосом спросил он, едва разлепив веки. — Это хорошо, я вас с Дани отправлю назад…

— Отправит он, — проворчал инструктор. — Переправит он.

— Интересно, — будто бы сам себя спросил Берт, — какого йорна было меня так уродовать, если достаточно крылья общипать?

Ангел не то заснул, не то так отключился, не озвучив до конца планы на будущее и не ответив на животрепещущий вопрос.

— Ну как ты тут? — неловко спросил Даниил выжатого Берта. — Справляешься?

Берт невольно улыбнулся.

— Помалу, — ответил он. — По мере необходимого: как прижмёт — так и справлюсь. Косо, криво, но лишь бы живо. Здесь-таки есть люди, инструктор. И они знают, что они иферы, представляешь? А я понял, что никаких иферов нет — только люди. Я… я убил четверых и не сошёл с ума. Кажется, я влюбился в ифер… в девушку из йорнской ветви. Она спасла мне жизнь, но это не поэтому. Что еще? Да, мы с ней нашли Грааль. Его сторожил рыцарь Бертран, которого нанял Габи. Тёзка, значит. Под Ла Рошелью воевал, ёжик знает, где это. Мы… это был первый, кого я убил.

— Из нашего самострела? — заинтересовался Даниил. Остальное он выслушал с совершенно невозмутимой рожей.

— Нет, камнем. Как язя. Он чуть Айрин не зарубил, а самострел разрядился.

Инструктор хмыкнул.

— Хотя бы в одном Повелитель мух оказался прав, а я ошибся.

— В чём?

— Ты был готов. Нарратив купирован правильно. Говори, дохляк, я слушаю.

— Нарратив? Какой ещё… Да ни ёжика я не готов. И тогда, и сейчас. Просто как прижмёт — само что-нибудь получается… Но хуже всего, что йорны тоже поняли, как сюда пробраться.

Как мог коротко рассказал, что знал и о чём догадался. Теперь он почти не сомневался, кто предатель, но не понимал — почему.

— Они скоро явятся опять, — уверенно сказал Даниил, когда импровизированный доклад закончился. — И это хорошо.

— Чего ж хорошего? — уныло шмыгнул носом Берт. По человеческой привычке потрогал лоб Пети — без необходимости, и так знал, что друг снова горячий, как печка, чтоб она провалилась.

Может, его в тот ручей запихать? В конце концов, у него тоже что-то вроде ожога, как было у Берта, только внутри. А ожоги надо охлаждать. И нести недалеко.

— Это мой шанс, — перебил размышления Даниил. — Мне надо закончить сольник и сохранить хотя бы честь. Моя двадцать шестая Последняя должна завершиться.

Какой-такой сольник? При чём честь? Так всё сложно… и сложно.

— Может, лучше Пети в ручей макнём? — безнадёжно спросил Берт, понимая, что всё гораздо и трижды гораздо сложнее, чем ему кажется.