Колыбель времени

Вампирша ахнула, увидев купольной формы потолок, уходивший резко вверх. Стены были украшены головами слона, льва и шакала. В центре зала, на постаменте, стояла женщина с четырьмя руками — в одной она держала голову демона, а в другой — меч. Ожерелье из черепов доходило до колен, на ушах висели сережки из мертвых тел, а пояс состоял из отрубленных рук. Язык был высунут изо рта, кровавые глаза смотрели холодно, заставляя всех узревших ее лик содрогнуться. Эверилд передернула плечами, зажмурилась, а затем открыла ясные голубые глаза, но ужасная богиня Кали никуда не исчезла. Губы Эверилд растянулись в улыбке.

— Давно не виделись с тобой, смерть, — произнесла она, отводя взгляд, уже рассматривая сгрудившихся у статуи богини людей. Это в основном были мужчины средних лет.

На постаменте стояла чаша то ли с кровью, то ли еще с чем-то. Рядом с сосудом сидел жилистый седовласый мужчина. От его морозного взгляда у Эверилд побежали мурашки по спине, а под кожу змеей заполз неосознанный страх.

— Быстро, Кали, ты забыла о нашей первой встрече, — произнесла вампирша, проводя рукой по шраму на левой щеке.

— О чем ты говоришь, женщина? — спросил седовласый мужчина.

— О встрече со смертью, — ответила она беспечно.

Туги переглянулись. То, что перед ней именно они, вампирша не сомневалась. Змея с головой женщины, изображенная на груди всех почитателей богини смерти, выдавала душителей с потрохами. Эверилд облизнулась, представив выпотрошенное тело.

— Мы все в жизни несколько раз встречаемся со смертью. Одного она касается невесомо, другого ставит одной ногой на порог своего царства, третьего вовсе забирает к себе. Ответь мне, женщина, почему она должна помнить всех? — бровь старика приподнялась, он сел в позу лотоса.

— Потому что я из ее рук вырвала бессмертие, — ответила Эверилд с какой-то горестью в голосе и поморщилась.

— Богиня нам послала новую жрицу? — прошептал кто-то.

— Ну да, старая-то умерла, — подхватил второй голос.

— Да бросьте, она просто обезумела от страха и пытается спасти свою жизнь, вот и несет всякий бред, — глава секты сделал какой-то жест, и конвоиры Эверилд набросились на нее, повалив на землю. Она одного лягнула в голень, соскочила, другому проткнула глаза пальцами, быстро отпрыгнула в сторону, затравленно оглядываясь. От стен отделились несколько мужчин. Молодой парень с сединой метнул в нее нож, Эверилд увернулась. В вампиршу сразу полетело с десяток арканов. Она подныривала под румалы, разрезала их, но в какой-то момент ей в ноги бросили цепь с грузиками, и она, вскрикнув, упала. На нежить набросилось сразу несколько душителей, прижимая ее к полу.

— Влейте ей опиум, — послышался грозный голос.

— Нет! — крикнула Эверилд. Вампирша напряглась, выдернула ногу и тут же двинула коленом удерживавшего ее туга, вырвала правую руку и полоснула врага когтями по лицу. Туг завопил, схватившись руками за рану, а Эверилд уже нейтрализовала и второго пытавшегося обездвижить ее душителя. Пленница рывком скинула остальных, ушла перекатом, вскочила. Носферату заметила слева движение, рукой словила аркан и рванула румал на себя, мужчина потерял равновесие и упал. Эверилд раскрутила аркан и набросила его на следующего нападающего, затянула, раздался хрип, враг, губами хватая воздух, обмяк. Вампирша выпустила румал и ударила нападавшего справа, с кинжалом в руке. Оружие выпало, Эверилд перехватила запястье недруга и вывернула его. Сын секты заорал от боли. Вампирша рванула его на себя, ударила головой, вырубая оппонента, отпустила, крутанулась в поисках новых врагов. Еще несколько душителей ее окружили, раздался выстрел. Эверилд уклонилась, и на этом силы ее оставили. Она потеряла равновесие и упала. Мужчины немедленно на нее набросились, навалились всем телом. Один из душителей зажал ей нос, но прием эффекта не возымел: даже спустя пять минут пленница не открыла рта. Вампирша еще несколько раз сумела вырваться, нанести смертельный удар и снова оказаться на земле. Она ругалась — проклятая слабость делала ее неспособной оказать серьезного сопротивления. После очередной двухминутной борьбы кто-то просунул в рот рукоять кинжала, потом убрал его. Эверилд ощутила, как жидкость полилась в рот, хотела выплюнуть, но жажда снова о себе напомнила огнем и вязкой слюной, ей пришлось ее сглотнуть вместе с опиумом. Руки и ноги сразу налились свинцовой тяжестью. Туги связали девушку и куда-то потащили, она слышала крики и мольбы других жертв, повернув голову, успела заметить, как из-за статуи вели еще людей, также опьяненных наркотиком.

Эверилд услышала журчание реки. Потом порыв прохладного утреннего ветра подсказал ей, что они покинули подземелье. Они оказались на песчаном берегу, с одной стороны возвышались деревья, с другой бежала река. Участок был небольшим, в его центре воткнут большой деревянный крест. Двое душителей потащили Эверилд к кресту. Освободив одну руку, мужчины потянули ее вверх, но Эверилд взмахнула ей — и острые когти располосовали лицо туга. Душераздирающий крик разнесся по лесу. Второй душитель схватил вампиршу, и она вскрикнула от боли: что-то обожгло кожу. Туг привязал к кресту одну ее руку, затем другую, потом приступил к ногам. Каждый раз, когда Эверилд вскрикивала от боли, душители вздрагивали. Когда туг закончил манипуляции, вампирша увидела два серебряных перстня на его руках, у остальных были золотые. Эверилд посмотрела вниз, удивленно моргнула — на песке был начерчен круг со странными иероглифами.

Вампирша подняла глаза на мужчину средних лет, с черными волнистыми волосами до плеч, вокруг которого расположились душители. Они смотрели на небо с перистыми облаками и читали молитву.

Внимание молящихся отвлек пожилой мужчина, поднявшийся с колен, на миг воцарилась всеобъемлющая тишина. Голос старика разнесся, словно трель соловья по лесу, могучий и торжественный.

— О, Бхавани[4]! — сказал он. — О, Великая Мать всего мира! Мы твои верные рабы. Соизволь принять к себе этого смиренного слугу, дай ему всё, что ты можешь ему дать, и избавь от того, от чего можешь избавить. Принеси ему успех во всех его делах, который ты даруешь нам, руководя каждым нашим начинанием, великим или малым. Он готов, он готов. Если ты принимаешь его, подай нам знак. Дай нам знак! — молчание длилось достаточно долго.

Вдруг над поляной пролетел какаду, и в тот же миг всё вокруг взорвалось вихрями восторженных голосов:

— Мы благодарим тебя, Мать, Деви, Бхавани.

Новобранец обошел пленницу.

— Кали, прими жертву, — сказал неофит.

Вампирша дернулась, послышался треск веревки, но путы выдержали. Душитель нанес удар кинжалом в затылочную ямку.

Земля дрогнула, нарастал низкий гул, на кристально чистое небо набежала тень, скрыв мир во мраке. Крик ужаса разнесся по поляне. На мгновение небо просветлело, неофит схватился за сердце, увидев исчезнувшую рану.

— Прости, Бхавани, мы не признали посланную тобой жрицу, — послышались голоса со всех сторон.

— Развяжите меня и дайте мне напиться крови, — повелела Эверилд, и тут же к ногам жрицы упали рассеченные веревки.

Несколько душителей притащили жертву. Эверилд припала к горлу, выпивая кровь, наполняясь силами. Когда капли стали с трудом вытекать, она выпрямилась. На земле лежало бездыханное тело туга, поймавшего ее.

— Роджер, оставляем тебя еще на три дня в молитвах богине. И для тренировки в заклании жертв, — сказал гуру неофиту.

Душители подхватили Эверилд на руки, пронесли по подземельям и поднялись в пагоду, где в центре зала стояла Кали и улыбалась. Вампирша моргнула, однако улыбка не исчезла с лица статуи, но стоило Эверилд зажмуриться посильнее, лицо Кали приобрело прежнее выражение: всё тот же взгляд и высунутый язык, от померещившейся улыбки не осталось и следа. «Видимо, опиум всё же до сих пор действует на мое сознание», — промелькнуло в голове вампирши.

Душители суетились, бегали по храму.

— Вы должны будете завтра на закате обручиться с Кали, а пока отдыхайте, — сказал гуру, велев жестом двум тугам проводить жрицу в покои. Эверилд последовала за мужчинами. Она очутилась в темном коридоре, сужающемся кверху, чуть дальше виднелись скользкие винтовые ступеньки, уводящие в неизвестность. Два факела слабо освещали путь, позволяя не споткнуться. Туги вывели вампиршу в просторный светлый коридор, украшенный цветами, и подвели к бамбуковой двери.

Вампирша вошла в маленькую комнату с узкими прорезями для окон. Расстелив кровать, накрытую голубым кружевом и различными шелками, она замерла, глядя вдаль: на высокий бамбук, резвящихся обезьян, на реку. Эверилд передумала ложиться спать, открыла дверь.

— Что-то желаете? — поинтересовался душитель.

— Да, хочу прогуляться по городу, — ответила Эверилд, поправляя сари из зеленого шелка с вышитыми розами из рубинов. Тонкая нить жемчуга обрамляла тонкую шею.

— Вам не стоит перед проведением ритуала покидать храм, — ответил туг. Эверилд, покачав головой, вышла в знакомый коридор. Она прислушалась к звукам — снизу донеслось множество голосов. Спустившись по широким мраморным ступенькам, она оказалась на втором ярусе, в зале.

— Не подскажете, где выход? — обратилась она к жрицам. Они, немного помедлив, кивнули на дверь.

Эверилд пересекла пол, выложенный черно-белыми плитами. У стен стояли вазы с цветами. Вампирша сбежала вниз по ступенькам и оказалась в саду. Между банановой и кокосовой пальмами пристроилась саговая, возвышаясь над двором метров на семь. Ее листья дугообразной формы отбрасывали причудливые тени, играющие на ветвях манго и папайи, которые были так увиты ротангом, что нельзя было разглядеть их стволов. Пройдя через сад с множеством интересных растений, Эверилд оказалась на городской улице. Мимо проплывали белые каменные дома с различным орнаментом, по дороге мчались экипажи с лошадями, шли пешком индусы, а у храма стояла толпа нищих: они просили милостыню. Эверилд прошла мимо, стремительно преодолев несколько богатых кварталов, она вышла на грязные улочки с тростниковыми домами. Тяжелый запах гнили и различных нечистот наполняли воздух. В этом районе жили бедные и неприкасаемые. Вампирша ускорила шаг, не желая встречаться с нищими — один их взгляд мог ее осквернить. Она шумно выдохнула, оказавшись на купеческой улице, где нашла глазами голубой двухэтажный дом, расписанный сценами из жизни Шивы. Приблизившись к дому и пройдя ворота, Эверилд поднялась на крыльцо и приподняла бронзовый молоточек, висевший около двери. Глухой звук разнесся по дому.

— Проходите, — произнесла служанка, одетая в серое сари. Она проводила гостью в просторную комнату с задернутыми шторами. На полу сидела миниатюрная брюнетка и листала книгу.

— Эверилд, где мой муж? — спросила она, подняв глаза. Чуть поодаль от женщины сидел молодой мужчина и набивал трубку табаком, бросая странные взгляды на гостью.

— Мне жаль, Сурама, твой муж убит, — ответила Эверилд, опускаясь на топчан. Вдова вскрикнула, выронив книгу. В ее ясных очах отразился ужас.

— Как это произошло? — прошептала Сурама, утирая бегущие по лицу слезы.