Запретное целительство. Сеньорита Смерть

Глава 30. Когда мы снова встретимся

Слово укрывистость означает не скрытность характера, а тонкость сцепления

(с) Козьма Прутков

В эту ночь идея выпить пришла в голову не только Вико Ласкане, но и неугомонному северянину. И развлечение он решил совместить с пользой.

Люди Фоскарини так и не смогли найти того, кто покушался на Рихтера. Даже его следов. В тот день на ярмарку было столько народу, что неизвестный маг приехать и уехать незамеченным. Но был еще один вариант, как его найти.

«Освежить» память Рихтера. Точнее, внимательно просмотреть его воспоминания за тот период времени, когда на него напали. Тогда можно было понять, как выглядел тот, кто коснулся его плеча, оставив свою метку. Сделать это мог, конечно, только менталист. В конце концов, дож Фоскарини держал при себе мага разума не только из-за статуса.

Была только одна проблема. Корбин Рихтер терпеть не мог менталистов. Нет, против Сонди он не имел ничего против. Желчный и немного дерганный маг казался северянину, пожалуй, даже безобидным. Но это не значило, что Рихтер готов был пускать чужака в свой разум.

И все не время поджимало. В Орлэнду лучше было приехать подготовленным, и желательно знать врага в лицо. Так что как Рихтеру не хотелось отговориться своим слабым здоровьем, он все же решился дать менталисту шанс. Но перед повелитель стихий собирался познакомиться со скрытным менталистом чуть поближе. И желательно в неформальной обстановке.

Грейдорец не учел только одно. За ним все еще присматривали, и в этот раз, так как Вико Ласкане был недоступен, честь охранять долговязого повелителя стихий досталась боевику Эскобаро.

Это было похоже на начало плохого анекдота: «Пошли как-то боевой маг, менталист и алхимик бар…». Закончить можно шутку было как угодно, все равно получилось бы смешно. А в данном случае все усугублялось тем, что Эскобаро и Сонди, как оказалось, не ладили. Но понял это Рихтер слишком поздно. Как и то, кто именно разбил менталисту нос.

Боевик, впрочем, себя вёл прилично, не отвлекаясь от основной своей задачи — присматривать за грейдорцем. Но в сторону Сонди посматривал с прохладцей. А тот старался идти так, чтобы между ним и боевиком всегда находился Рихтер, и был особенно язвителен в этот вечер.

В Ценасси, прибрежном портовом городе, кабаков и питейных заведений было вдосталь, но именно в этом заведение обычно было немноголюдно. «Золотая орхидея» была приличным, и весьма дорогим, ресторанчик днем, и становилась баром «для своих» после заката. «Своими» были местные нобели, из самых эксцентричных, или прото молодых, представители богемы и маги. В столице Конте, впрочем, одаренных было немного. Фоскарини хоть и не гнал из своих земель магов, но ввел столь строгие законы, контролирующие магическую практику, что большинство предпочитало оседать в других провинциях, где работы было побольше, а дожи были щедрее.

В «Орхидее» они уселись в глубине зала и около запасного выхода, по настоятельной просьбе Эскобаро, с подозрением косящегося на огромные окна. И заказывать себе пива боевой маг тоже не стал, ограничившись компотом. Все напитки и закуски, принесенные официантом, он проверил артефактом, обнаруживающим яды, но и этого ему было мало. Он лично обнюхал все кружки, и только затем кивнул.

— Можно.

— Думаю, если нас решат травить, то едва ли так топорно, что мы сможем это обнаружить, — задумчиво сказал Рихтер. — Впрочем, одну жизнь живём! Выпьем!

Заводить беседу он не торопился. Сонди в присутствии Эскобаро явно чувствовал себя неуютно, и тоже предпочитал отмалчиваться. Боевой маг же, обычно дружелюбный и болтливый, угрюмо пялился по сторонам, всем своим видом показывая, что он здесь только по работе.

Но заскучать в столь унылой компании повелитель стихий не успел. Потому что в зал вошла невысокая хрупкая сеньорита в простом, даже слишком скромном наряде. Который, впрочем, скорее подчеркивал яркую красоту молодой женщины, а не умалял её. Рихтер почти было вскинулся, как заметил Ренатой верзилу Ласкане. Он посмотрел в сторону магов, и что-то тихо шепнул своей спутнице. Она вздрогнула, скосила взгляд, и сухо кивнула всем троим. Боевой маг взял её под руку и повёл к столику.

Не к тому, за которым сидел Корбин. Повелитель стихий почувствовал себя обманутым. Его только что самым жестоким образом проигнорировали!

— Могли бы хоть поздороваться подойти, — проворчал он. — И почему сеньорита Бьянки так поздно гуляет, да и еще в столь неподобающей компании?

Сонди тихо хмыкнул.

— Жалеете, что компания не ваша, сеньор Рихтер? Не хотите подойти и поздороваться.

— Не хочу, — с досадой ответил Корбин.

Злился он и на себя, за свою совсем неуместную ревность, и за то, что она так легко читалась менталистом. Да и Эскобаро на него поглядывал так… понимающе.

— Вико давно дружен с невесткой Кроне, как я слышал, но при этом всегда ведёт себя с ней безукоризненно.

— Кроне? — рассеяно повторил повелитель стихий, украдкой продолжающий следить за парочкой. Они слишком близко друг к другу склонились. И рука увальня почти касалась ее руки. Еще немного, и это будет выглядеть неприлично!

— Джакомо Кроне. Он был женат на погибшей сестре Бьянки. И с Вико он дружит тоже. Или, скорее, даже покровительствует. Когда еще Ласкане был юнцом, Кроне за ним присматривал.

— А-а-а, ты про отца Лучиано.

Значит, у Вико и Ренаты есть не только общее, объединяющее их прошлое, но и одобрение их отношений членом семьи. Вот же шельмец этот Ласкане — и с Летиции глаз не спускает, и вокруг Ренаты вьётся!

Рихтер сердито отвернулся.

— Ладно, мы здесь не ради сплетен. Сонди, ты знаешь, что нам предстоит.

Менталист резко поскучнел.

— Так вы решились? Уверены?

— Есть обстоятельства, которые вынуждают нас не медлить. Тем более, как я понимаю, что чем больше пройдет времени, тем тяжелее будет просмотреть мои воспоминания.

— Это правда. Но я бы хотел чтобы сеньора Бьянки подтвердила, что вы достаточно здоровы для процедуры. И я настаиваю на ее присутствии.

— Зачем? Мнемоскопия так опасна?

— Обычно нет. Но я никогда не имел дело с повелителями стихий.

Эскобаро презрительно скривил губы.

— Да у тебя и с обычными то магами никакого опыта нет. Только крестьян и можешь запугивать.

— Ты себе противоречишь. — Тон у Сонди был ровным, зато глаза потемнели от злости. — То я, видите ли, твои мысли читаю, то совсем беспомощный. Ты уж определись, Невин.

— Ну же, ребятки, хватит ссориться, — вмешался Рихтер. — Опыт и сила менталиста важна, но не менее важно и то, как он умеет справляться со своим чувствами. Поэтому мы с тобой, дорогуша, и здесь, чтобы подружиться. Мне очень не хочется, чтобы в мозги мне лез менталист, у которого на меня зуб.

— Я способен отбросить личное отношение, — сухо сказал молодой маг, откидываясь на стуле. — А вот сможете ли вы справиться со своей неприязнью? Если вы меня так недолюбливаете, то процедуру будет провести сложно.

Когда-то тот, кого он считал другом, просто подменил ему одни воспоминания на другие. С тех пор Корбин не расставался с артефактом, определяющим воздействие ментальной магии.

— Ничего личного, приятель. Просто у меня был плохая история с вашей братией. Но как видите, я все еще открыт для нового опыта. Так что завтра… давай сделаем это, Сонди.

— Как хотите, — резко сказал менталист, вставая. — Пойду поздороваюсь с Ренатой.

— С каких это пор ты зовешь её Ренатой? Когда вы успели… И этот меня не слышит! Ну никакого уважения! Так, еще что ли пива взять?

— Не стоит, — посоветовал Эскобаро. — Вас и так уже с кружки унесло.

— Это не опьянение, я всегда такой.

Настроение было самым паршивым. И дело даже не в предстоящем полоскании мозгов, с этим повелитель стихий мог справиться. Гораздо больше его расстраивало то, что обычная его самоуверенность куда-то испарилась. Раньше он бы не задумываясь подошёл к интересующей его женщине, и как бы сильно она на него не злилась, сумел бы добиться её расположения. Или, хотя бы, прояснить недопонимание. Но с Ренатой Бьянки всё было по другому. Его мучили сомнения, и чувства были столь запутанными и противоречивыми, что Корбин просто не знал, что ему делать с ними.

И что ему делать с ней, этой тихоней-лермийкой, которая и видеть его теперь не желала.

— Очень знакомо, — пробормотал он. — И в то же время как-то по-другому.

— Что по-другому? — Эскобаро наклонил голову к плечу, с интересом разглядывая кусающего губы северянина, мрачно смотрящего в спину менталиста, который где-то добыл себе стул и подсел за столик парочки.

— Да не бери в голову. Интересно, о чем они говорят?

— Сонди зовёт её на свидание.

— На свидание? — возмутился маг. — Вот же наглец! Если он… Эй, ты что, пошутил?

Эскобаро старательно давил улыбку, но его выдавали чертенята в глазах.

— Я не умею читать по губам, и тут слишком шумно, чтобы услышать. Не беспокойтесь, едва ли Сонди может кому-нибудь понра… э-э-э?

Милая Рената, которая и под руку то стеснялась его взять, сейчас тепло улыбалась менталисту, а ладонь его ласково касалась его лица. При этом смотрели они друг на друга не отрываясь.

Тут Рихтер не выдержал, и подорвался остановить это безобразие. Уже подойдя ближе, он услышал обрывок беседы.

— … думаю, вам не стоит волноваться, Оливер. Если…

Повелитель схватил первый попавшийся стул, и отодвинув менталиста, втиснулся между ним и целительницей. Она звала Сонди по имени. Возмутительно! По тонким губам менталиста скользнула довольная улыбка, и становилось понятно, что он подошёл к Ренате назло ему. Вот же змеиное племя!

— Привет, народ!

Вико недовольно посмотрел на подсевших колдунов.

— Как-то тут людно становится. Рената, может, вернемся?

— Я сама. Ты еще не допил своё вино. И кажется, сеньор Рихтер хотел с тобой о чем-то поговорить, — суховато сказала целительница.

Она смотрела куда угодно, но не на Вико. Впрочем, Корбина лермийка и вовсе игнорировала.

— Нет-нет, я хотел поговорить с вами, Рената, — запротестовал повелитель стихий. — Давайте я вас провожу, и мы обсудим…

— Спасибо, но нет.

— Хочешь уйти одна? Я тебя так не пущу, — резко сказал боевик. — Тем более ночью в малознакомом городе.

— Тут идти то минут пятнадцать… Оливер, может, хотите прогуляться?

Другой бы поежился под враждебными взглядами боевика и алхимика, но Сонди оказался гораздо гораздо более крепким орешком, чем думал Корбин.

— Конечно, Рената. Не волнуйтесь, сеньор Рихтер, мы обсудим интересующий вас вопрос.

«Вот жук!» — почти восхитился про себя повелитель стихий. Теперь всё, что он мог делать, это наблюдать, как целительница уходит вместе с пронырливым менталистом. Вико Ласкане весь скукожился, но хоть и выглядел недовольным, свою подругу остановить не пытался. Всё выглядело так, будто они сильно поссорились.