Запретное целительство. Сеньорита Смерть

Глава 32. Разбор полетов

Искусство требовать жертв.

(с). К. Прутков

Выспаться так и не удалось. Подняли меня еще на самом рассвете, и едва дав умыться и одеться, потащили к Лауро Фоскарини. В зале для деловых приемов уже стояли на вытяжку Эскобаро и Ласкане, а Рихтер лениво прислонился к стене, меланхолично жуя булочку. Сонди дремал на диванчике у окна, и моего появления не заметил. Но стоило дожу появится, как тут же вскочил, вытянувшись в струнку. Как и я, впрочем. Только Рихтер откусил от сдобы кусочек побольше, и активнее заработал челюстями. Видимо боялся, бедный, что у него завтрак отберут.

Фоскарини окинул всех разъяренным взглядом, и скрести руки на мускулистой груди. Опять же полуголой. И что за любовь к халатам…

— И как вы объясните ночное происшествие?

Повелитель стихий уже успел дожевать булочку, и ответил за всех нас:

— Полиция с нами пока не связалась, так что никак.

— Почему вы вообще оказались в это время на улице?! Да и еще такой странной компанией? Ладно, эти… — уничижительный взгляд в сторону боевых магов. — Или сеньор Рихтер, у которого давно чувство опасности атрофировалось. Сеньор Сонди у нас тоже болезный, видимо, менталистика все мозги заменила. Но вам то, сеньорита Бьянки, чего во дворце не сиделось?!

Я покраснела под пристальным взглядом дожа, снова чувствуя себя ребенком.

— Я просто… Мы не думали… Простите, сеньор, — промямлила я.

— Ты сам говорил, Лауро, что в городе безопасно, — вновь вмешался в разговор Рихтер.

— Говорил. И так и было… Но вам все же стоило предупредить меня, что куда-то собираетесь. Я дал бы больше охраны. И как вообще получилось, что Сонди ранило, а никого из вас, дуболомы, рядом не были?

Дож немного успокоился, и даже налил себе вина и уселся. Мы же так и остались стоять, как провинившиеся школьники перед директором.

— Это не их вина, — тихо сказала я. — Мы с сеньором Сонди ушли первыми, отказавшись от сопровождения. А для сеньоров Эскобаро и Ласкане приоритетом был сеньор Рихтер, а не мы.

— Видимо, напавшие тоже понимали, что с боевиками своими пукалками не справятся, — задумчиво сказал повелитель стихий. — Поэтому и выбрали более слабых жертв. Это мог быть акт устрашения, или же предупреждением для тебя, Лау. Едва ли кто-либо из этих двоих мог быть интересен убийцам сам по себе.

— Как бы то ни было, покусились на моих магов. Снова. И если я не схвачу этих негодяев за жопу, то сильно расстроюсь.

Только что великий дож Конте, герцог и один из наиболее просвещенных людей Лермии сказал слово «жопа». Так, Рената, не хихикай, тебе ведь не тринадцать… Менталист, заметивший, как меня корежит от сдерживаемого, по большей части, нервного смеха, округлил глаза и исподволь показал кулак. К несчастью, именно в этот момент он привлек внимание Фоскарини.

— Тоже хотите что-то сказать, Сонди? — вкрадчиво спросил патриций.

— Нет, сеньор!

— А жаль. Вы удивительно мало рассказали о тех, кто на вас напал. И едва сумели защитить себя и Бьянки. Думаю, вам необходимы дополнительные тренировки. Эскобаро, займитесь боевой подготовкой своего коллеги.

— Уж я-то им займусь, — недобро сказал боевой маг.

— А вы, сеньорита… — Я сжала кулаки, ожидая, что сейчас попаду под раздачу. — Вы имеете право требовать от Фоскарини компенсацию за тот риск, которому вы подверглись. Если с моей прекрасной гостьей бы что-нибудь случилось, я никогда себе не простил.

— Если кто и будет здесь платить сеньорите Бьянки, так это я, — недовольно сказал Рихтер. — Она работает на меня.

Ну и зачем об этом спорить? Я бы могла взять компенсацию от обоих. Не имею привычки отказываться от денег. Хотя подозреваю, что доброта дожа и грейдорца не так уж бескорыстна. Так что я скромно потупилась.

— Спасибо, сеньор. Но едва ли мне угрожала опасность, ведь сеньоры маги оказались поблизости, а Оливер буквально спас меня, укрыв от убийц. Думаю, награждать нужно их.

— Я подумаю, — с прохладцей в голосе сказал дож. Простите, ребята, я сделала что могла… — И все же, вы многое пережили этой ночью. В любом другом случае я бы не больше смел просить вас об одолжении.

— Одолжении? Вы о мнемоскопии? Я готова поддержать Оливера. Но полагаю, всем нам нужен отдых. Любые магические практики требуют максимального сосредоточения.

— Сегодня вечером… это возможно? Кажется, Сонди не так уж и пострадал.

Я заколебалась.

— Риски есть. Не столько для менталиста, сколько для сеньора Рихтера. Но их и невозможно избежать. Это ментальная магия. Реакция на нее всегда непредсказуема.

Дож посмотрел на менталиста.

— Сонди?

— Рената права. Мне приходилось делать мнемоскопию, и пусть это не самая сложная процедура, это все же вмешательство. И я не знаю, какая у повелителя стихий реакция на ментальное вторжение.

— Я довольно долго в свое время находился под внушением, и не спятил. И более того, вышел из него сам. Думаю, справлюсь.

Дож довольно хлопнул в ладоши.

— Ну раз все так хорошо складывается, то сегодня вечером проведем ваш ритуал. Никто не будет против, если я поприсутствую?

Уже в дверях меня поймал Рихтер.

— Надо кое-что обсудить, Рената.

— Это не потерпит немного? — устало спросила.

Пусть Сонди почти не пострадал, его лечением все же пришлось заняться. А он оказался довольно сложным пациентом. Мало того, что боялся боли, так оказался тем еще ипохондриком. Его просто сводила с ума мысль, что в ранку могла попасть грязь, и скоро он умрет от заражения крови. Успокаивала я его дольше, чем лечила.

— Конечно. Давайте поговорим завтра.

Рихтер неожиданно быстро отступил, будто и сам не желал нашего разговора, а спросил лишь для проформы.

— Вы рассказали сеньору Фоскарини о найденной метке?

Маг кивнул.

— Пока рабочая версия, что это сектанты, пытающиеся возродить запретные практики. А нападение на магов Фоскарини было вызовом власти. Но Вико прав. Напали на вас не маги. Что им дело до древних культов?

— У вас есть своя версия? — догадалась я наконец.

— Пока придержу её у себя.

Не знаю, как остальные, но я, вернувшись к себе, легла спать. И только провалившись в сон, где за мной кто-то гнался, а я азартно отстреливалась боевыми заклинаниями, как меня разбудила возня Лучиано, забравшегося ко мне под бок и крепко обнявшего.

— Ты чего? Разве ты не должен быть на уроке?

— Сеньор Кастено отпустил, когда я сказал, что у меня болит голова.

Я положила руку на лоб племянника, но тот заерзал ее, и уткнулся лицом в мое плечо. Но я успела заметить страх в его глазах, так похожих на мои.

— Соврал? Ничего страшного. Я не буду тебя ругать, если ты захотел немного отдохнуть.

— Ругай, если хочешь. Только… С тобой ведь ничего не случится?

Значит, кто-то успел уже рассказать ему о произошедшем.

— Со мной всё хорошо, милый. Тебе не нужно бояться за меня.

— Дома было лучше.

— Почему? — спросила. Лучиано молчал, только и слышно было обиженное сопение. — Ну чего ты?

— У тебя ведь теперь есть друзья. Взрослые.

— Ты ведь тоже подружился с Сандро. Разве тебе с ним не весело?

— Ага, — без особого энтузиазма ответил Лучи. И тут же невпопад сказал: — Если ты выйдешь замуж, мне ведь можно будет жить с тобой?

Я погладила Лучи по спине. Однажды его уже бросили среди чужих людей. Не думала, что он помнит про то ужасное время.

— Конечно! Я не оставлю тебя! Как ты вообще мог такое подумать?

— Сандро сказал, что чужие дети никому не нужны.

— Мне ты уж точно не чужой. И если выбирать между тобой и каким-то там мужем, неужели я выберу вредного сеньора, который будем обижать моего любимого племянника? — ласково спросила, и не удержавшись, поцеловала ребенка в лохматую макушку. — К тому же, я пока не собираюсь замуж.

— Женщины сами не знают, чего хотят, — проворчал племянник, явно кому-то подражая. Кажется, он немного успокоился.

Вскоре он заснул, а я так и не смогла сомкнуть глаза, держа свое маленькое сокровище в руках. А ведь когда-то я не хотела даже его видеть, ведь он был живым напоминанием о предательстве Джакомо, и причиной, пусть и косвенной, смерти Исы. Теперь же я не представляла свою жизнь без Лучиано. Если бы не он, я давно покинул бы Лермию, перебравшись, например, в Алерт или Грейдор, где мне не пришлось бы бояться, что меня обвинят в использовании запретной магии. Но отец Лучи никогда не позволит увезти своего сына в другую страну. Так что следовало быть благодарной, что Кроне хотя бы не вмешивался в нашу жизнь. Надеюсь, всё так и останется.

Я вспомнила разговор с Вико и не удержалась от тихого чертыхания. Вот уж от кого я такой подлянки не ожидала. Ну что идиотизм — пытаться свести нас с Кроне. Да меня тошнило уже от одной мысли, что мне придётся делить с ним крышу и постель.

Разговор с боевым магом не нравился мне всё больше и больше. Раньше я старалась не втягивать Вико в наши разногласия с отцом Лучиано, но как оказалось, сам Джако не гнушался воспользоваться наивностью своего друга.

— Если ты думаешь, что я когда-нибудь посмотрю на Джакомо как на своего будущего мужа, то ты меня совсем не знаешь, — резко сказала. — И дело не в Исе, или в моей старой обиде, что он тогда выбрал не меня, а её.

— А в чем тогда?

— В том, что он грубое животное! И я отговаривала Исабеллу не потому, что ревновала или завидовала. Я боялась за сестру.

Вико застыл.

— Ни один боевой маг пальцем не ударит свою женщину.

— Обидеть можно по разному, Вико, — с горечью ответила. — Я не заставляю тебя вставать на мою сторону. Он твой друг, и для тебя он останется отличным парнем. Но, пожалуйста, не пытайся нас больше свести. Здесь нет любви и надежды, осталась лишь ненависть и страх.

Я сильно изменилась за все эти годы. Может, и Джако тоже изменился. Но я не собиралась давать ему второй шанс. И уж тем более не верила в его чувства ко мне. Джакомо Кроне просто слишком упрям и самовлюблен, чтобы признать, что кто-то мог быть от него не в восторге.