Запретное целительство. Сеньорита Смерть

Глава 51

Удивительно, но Стефан фон Ланге, придурочный грейдорец со смазливой рожей, никак не стал портить мне жизнь после того вечера. Напротив, прислал пространное письмо с извинениями, коробку конфет и прекраснейшую розу, созданную из роанского цветного стекла. Дорогую безделушку тут же разбил Лучиано, решивший посмотреть, как сверкают лепестки цветка на солнце, и даже не был за это наказан.

С Корбином… всё было сложнее. Он разумно не стал петь под моим балконом серенады, и не закидывал меня букетами с записками. Лишь один раз подошёл, чтобы объясниться, и вместо этого полчаса травил истории из своего детства и юности. Как это связано со мной, я так и не поняла, но была впечатлена тем, насколько он был эмоционален. Возбужденно размахивал руками, виновато заглядывал в глаза, и выглядел таким потерянным и несчастным, что справилась я со своим материнским инстинктом с трудом. У меня есть уже один сорванец на руках, но с его шалостями пока как-то было легче справиться, чем с выкидонами мага.

В какой-то момент мне всё это надоело, и я пользуясь тем, что никого рядом не было, заткнула словоохотливого северянина поцелуем. А затем чутка увлеклась. Хорошо. Сильно увлеклась. Настолько, что в себя уже пришла в кровати Корбина, абсолютно истощенная физически, но в удивительно благодушном настроении, лишь чуть-чуть приправленном грустью. Потому что, кажется, постель была единственным местом, где всё было просто и понятно. Но разве так должно быть между людьми, которые собираются заключить брак?

Собираются… Так ли это, или я надумала себе то, чего не было?

— Корбин?

— Да, малышка?

Сейчас маг выглядел расслабленным и беззаботным, неспешно перебирая рассыпавшиеся по моим голым плечам и спине волосы, то заплетая, то расплетая их в косички. Я стоически терпела, хотя иногда он, заигравшись, слишком резко дергал.

— Когда ты говорил о ухаживаниях… это ведь было только для того, чтобы у окружающих было меньше к нам вопросов?

— Нет, я был серьезен.

— То есть ты в самом деле хочешь на мне жениться.

— А ты против?

Глупо я сейчас буду выглядеть, если скажу, что хочу за него замуж, но только по любви. Должна ведь радоваться, что вообще берут — бесприданницу без знатной семьи и, как едко сказал однажды Джакомо, давно потерявшей очарование юности.

— А Лучи?

— А что Лучи? Пусть живет с нами, — добродушно сказал маг. — Мне он точно мешать не будет. Смешной мальчуган, буду его за тапками гонять и за пивом.

Я было взвилась, но заметила, что уголки губ Рихтера подрагивают.

— Если Кроне его не отпустит?

— Придётся, — беспечно сказал маг. — А если Кроне будет вредничать, то просто украдем твоего племянника, и пусть пишет ему письма! На большее может и не рассчитывать!

До чего же самоуверен! Этак и я поверю, что ему всё по плечу! Я не удержалась и дернула мужчину за длинный нос, а затем тут же утешающе поцеловала, прежде чем он начал возмущаться.

— Так ты выйдешь за меня, Рената?

В странных зеленых глазах его застыло беспокойство и нежность, которая просто рвала мне душу. Я перевернулась на живот, занавесив лицо волосами — сейчас мне не хотелось, чтобы повелитель стихий видел его выражение. Я так и не спросила Корбина, любит ли он меня хоть немного. Да и зачем спрашивать, если ответ мне не понравится. Но эгоизм и гордость свою — глупую, даже опасную, стоило упрятать куда подальше. Потому что между тем мужчиной, который говорит мне, что любит, причиняя при этом боль, и тем, кто равнодушен, но достаточно благороден, чтобы протянуть руку в случае нужды — я выберу второго.

А любовь… Что же, нельзя быть столь жадной. И своими глупыми чувствами я надоедать тоже не буду.

— Конечно, Корбин. Я стану твоей женой.

Раздался странный вздох, скорее разочарованный, чем довольный. Мужчина сплёл свои пальцы с моими, слегка их сжимая.

— Не бойся, всё будет хорошо. Ты не пожалеешь о своём решении. Ведь я тот, кто тебе нужен, а ты нужна мне. Не сомневайся этом, Нат.

«Ты нужна мне»… Снова, одной лишь простой фразой, он проделал брешь в моих доспехах. Теперь моя очередь вздыхать — растеряно, неверяще. Или даже с надеждой, что я все же нашла того, кто способен стать для меня самым близким и дорогим человеком, и которому могу что-то дать взамен.

Я потянулась к Корбину, прижимаясь к нему всем телом.

— Это ты не пожалеешь, сеньор Рихтер. Я постараюсь сделать тебя счастливым.

Маг схватил меня пониже спины, подтягивая повыше и не обращая внимание на испуганное и смущенное ойканье.

— Не знаю, что там со счастьем, но желание тебе во мне удалось возродить отлично!

Романтичный момент был безвозвратно испорчен, но тем лучше. Романтика нам давалась пока ещё плохо, в отличие от потакания более низменным удовольствиям.

Корбин Рихтер тот человек, с которым ухо надо держать востро. Только расслабишься, поверишь в его абсолютную благонадежность… а он исчезнет. Вот просто возьмёт и пропадет в неизвестном направлении, не предупредив никого и не оставив даже записки.

При этом о том, что этот тип слинял, я узнала только на второй день, от Лауро Фоскарини. Тот поджидал меня после урока с мальчиками, и выглядел крайне раздраженно.

— Вам нездоровится, сеньор?

— Немного побаливает голова.

— Тогда позвольте вам помочь.

Гувернер увёл Сандро и Лучиано на прогулку, и мы остались с дожем в классной комнате одни. Последовав моему приглашению, патриций уселся на школьную скамью, а я встала позади. Коснулась висков кончиками пальцев, осторожно и невесомо, снимая боль и напряжение. Лицо Фоскарини постепенно разглаживалось. Он откинулся назад, наслаждаясь незамысловатым массажем.

— Боже, это чудесно. Мне всё же следует отобрать вас у Корбина.

Я тихо хмыкнула. Раньше бы слова дожа меня смутили и испугали, но после шуточек Рихтера впечатлить меня было гораздо лучше.

— Всего лишь нужно было снять спазм. Вам следует чаще отдыхать, сеньор.

— Если бы я мог… К сожалению, мне абсолютно не на кого опереться. Даже Корбин меня подвёл. Вчера он должен был присутствовать на моей встрече с дожем Делагри, но его не было. Кстати, сеньорита. Может, он говорил вам о том, куда собрался?

Так вот для чего Фоскарини соизволил обо мне вспомнить.

— Нет. Я думала, вы отослали его куда-то…

— Нет, он нужен мне здесь, — раздражение снова прорвалось в обычно спокойном насмешливом баритоне дожа. — Подумайте хорошенько, Рената. Он точно никак не намекал на свое скорое отбытие?

Шорох за спиной. Я повернула голову, и встретилась взглядом с Сонди. Надо же, Фоскарини пригласил менталиста! Считает, что у меня есть причина врать?

— Нет.

— И не говорил ничего странного?

— Это же Рихтер. Он всегда говорит что-то странное. Но в остальном я не заметила в его поведении ничего необычного.

Фоскарини вздохнул.

— Спасибо, сеньорита. Мне гораздо лучше. Если Корбин с вам как-либо свяжется, могли бы вы дать мне знать?

Я помедлила, опасаясь давать положительный ответ.

— Я постоянно здесь. Едва ли он пройдёт мимо вашей охраны, дон.

— Прошу вас, не надо столь официально, Рената.

Патриций поцеловал мне руку, мазнул по лицу пустым безразличным взглядом и прохладно улыбнувшись, вышел. Сонди за ним не последовал.

— Что происходит, Оливер?

Менталист молчал, задумчиво дергая белую ленту на шее, будто она его душила.

— Это тайна? Рихтер что-то натворил?

— Этого я не знаю, Рената. Но кое-что произошло. Нери пришли арестовывать, но так и не нашли его.

— Значит, его всё таки связали с той безумной ведьмой, что напала на повелителя стихий?

— Не только. Нашли… свидетельства того, что он экспериментировал на людях. Бродягах, сиротах, стариках, у которых не было денег, чтобы заплатить за лечение. Люди иногда пропадают. Никто не будет переживать из-за пропажи еще двух-трех в месяц, особенно если у них нет родных, что способны поднять тревогу из-за их исчезновения.

Я тяжело осела на деревянную скамейку.

— Что он с ними делал?

— Вы действительно хотите знать?

— Я не чувствительная патрицианка, Оливер, а целитель.

— В основном исследовал яды. Притом те, о которых забыли же с полсотни лет. И на некоторых захороненных телах нашли следы болезней. Оспа, холера, туберкулез… в самых запущенных формах, и иногда видоизмененных так, что едва ли даже лучшие из целителей смогли бы излечить или облегчить страдания пациентов, будь они живы. Стоит отдать должное Нери — он хоть и держал своих подопытных в нечеловеческих условиях, но по крайней мере так, что никто другой не мог от них заразиться. Страшно представить, что было бы, если всё это вырвалось бы на волю.

— И всё это под носом Церкви?

— У целителя влиятельные друзья. Никто не совал нос в его дела.

Лермия пережила не одну пандемию в свое время, и могла справиться с большинством инфекционных заболеваний — с помощью магических средств, слаженной работы докторов и целителей и жестких мер, предпринимаемых Церковью. Но всегда была угроза, что новая болезнь будет невосприимчива к старым вакцинам и лекарствам, да и у целительских заклинаний есть свои ограничения.

Получается, не так уж и Престол был не прав, веками подозревая малефиков в бедах, обескровливающих Лермию.

— Думаешь, если Нери не поймают, он может…

— Навредить? — Сонди пожал плечами. — Надеюсь что нет. Все больницы предупреждены. Если появятся зараженные, или же пойдут случаи массового отравления, этим тут же займуться.

— Наверное, Рихтер сорвался его искать.

— Не предупредив никого? Впрочем, куда бы он ни пропал, его быстро найдут. Ему сложно будет долго оставаться незамеченным.

— Светловолосый верзила с пугающими глазами и странным лицом? Удивлена, что по городу еще слухи не пошли о бродящем по Лермии дьяволе, — слабо усмехнулась я.

— Ага.

Мне показалось, Сонди хотел продолжить разговор, но вместо этого резко дернул плечом, и кривовато улыбнулся.

— Мне пора. Береги себя, Рената. И не делай ничего, что привлечёт к тебе лишнее внимание.

— Я ничего и…

Меня не дослушали.

Следующим утром я проснулась от того, что мне что-то пихали под нос. Я отмахнулась, и только тогда открыла глаза. Лучиано ослепительно улыбнулся, демонстрируя отсутствие одного из передних зубов, и помахал перед моим лицом конвертом.

— Что это?

— Тайна!

Племянник сунул письмо мне в руку и умотал. Конверт подписан не был. Я аккуратно пощупала его, проверила на свет, но кажется, там была только бумага. Открывать было немного страшно — а вдруг Нери на прощание прислал мне подарочек с какой-нибудь заразой?

Когда я искала в чемодане защитную маску и перчатки, в спальню вновь заглянул Лучиано, уже одетый, причесанный и умытый. Самостоятельно. Небесные покровители, да гувернер Фоскарини просто святой, раз смог так хорошо вышколить этого поросенка за столь короткое время! У меня так не получалось.

— Это от Рихтера, — пояснил Лучиано, и снова исчез.

Я поспешно бросила рыться в чемодане и вскрыла конверт.

«Если ты получила это письмо, моя милая Рената, значит, меня уже нет. Путь мой на бренной земле, короткий и бесславный, подошёл к концу, но мои чувства к тебе никогда не умрут…