Запретное целительство. Сеньорита Смерть

Глава 39. Курощение 2.0

— Позвонишь раз — это значит: «Приходи», — сказал Карлсон. — Два раза — значит: «Приходи поскорее», а три раза — значит: «Спасибо, что на свете есть такой красивый, умный и в меру упитанный мужчина, и такой смелый, и во всех отношениях прекрасный, как ты, Карлсон».

(с) Астрид Линдгрен. «Малыш и Карлсон».

Корбин Рихтер

Рихтер смотрел на дверь, которая закрылась за самой удивительной женщиной, которую он когда-либо знал. Такого поворота он точно не ожидал.

Он заводил романы со многими женщинами. Благонравными с виду женами буржуа, желающими интрижку на стороне, не слишком скромными и разборчивыми вдовицами, магичками, которым хотелось узнать, так ли страстен в постели повелитель стихий. Некоторые соблазнялись подарками, другие надеялись удачно выйти замуж за приближенного ко двору мага, третьи прыгали в его постель из мимолетной прихоти.

Но каждая хотела, чтобы её соблазнили — или хотя бы сделали вид, что соблазняют. Рената же, пока он пытался за ней ухаживать, избегала его как могла. А затем сама сделала решительный шаг. При этом ужасно стесняясь и труся, но весьма откровенно.

Конечно она сделала это под влиянием момента, и скоро передумает. Но он всё равно собирался прийти. И в эту ночь. И в следующую. Пока она его окончательно не прогонит. Потому что он точно не в силах оставить её в покое.

«Заноза в заднице», — насмешливо произнес женский голос из воспоминаний. В этот раз сердце не кольнуло от боли. Маг лишь задумчиво, и немного грустно улыбнулся. Ученица знала его лучше многих. Именно занозой он и был. По крайне мере, когда дело касалось чего-то очень важного для него. И Рената Бьянки, и всё, что её касалось, незаметно стало этим самым важным.

Может Корбин и должен был бороться с обуревающими чувствами — с неуместным влечением, раздражающей ревностью, несвойственной ему нежностью… Но вместо этого решил сдаться им и посмотреть, что произойдет. И это оказалось не таким простым решением.

Маг вернулся к себе и рухнул на незаправленную кровать. Чего он так переживает и нервничает? Почему ищет подвох, и просчитывает каждый вариант, когда что-то может пойти не так? Он же любит риск! И легко справляется с неопределенными ситуациями. А еще никогда не готовится к свиданиям. И все обычно проходит отлично! Или, по крайней мере, смешно.

— Только не смешно… — пробормотал Корбин. — Мы и так плохо начали. Надо както исправлять ситуацию.

Под головой мешалось что-то твердое. Как оказалось, книга. Та самая, взятая у Лучика. «Бутоны любви». Ренате подобное нравится? Она говорила что-то про соседку, но выглядела уж слишком смущенный. Сам он прочитал роман до половины, так как осилить её полностью ему мешала полная абсурдность истории и нереалистичность персонажей. Например, за этой Софиреллой, конечно же красавице и умнице, ухлестывал каждый, буквально каждый, мужской персонаж в книге! И при этом сеньоры вели себя как придурки. Взять хотя бы главного злодея, мужчину, по мнению автора, харизматичного и властного. Но какой, простите, нормальный мужик будет годами вздыхать о девушке без какой-либо надежды на взаимность? И только чтобы затем, сойдя с ума (видимо, от длительного воздержания), похитить её и поместить в башню. Ни себе ни людям, как говорится.

Рихтер пролистал книгу, останавливаясь на некоторых страницах и цинично хмыкая. Но кое-что его внимание все же привлекло.

— А вот это вот довольно неплохо, — пробормотал он. Глаза мага довольно заискрились. — Представляю, как Рената удивится, когда меня увидит!

Рената Бьянки.

Лучиано и после уроков с гувернером остаток дня учился кататься на лошадях вместе с Сандро Фоскарини, и вечером буквально валился с ног. После обязательного стакана молока он тут же уснул за столом. И не проснулся, даже когда я перенесла его в кровать.

Выйдя и закрыв за собой дверь, я вздохнула. Ох, Лучи, тебе совсем не следует знать, что твоя тетушка совсем не такая добродетельная женщина, какой ей следует быть. Для тебя ничего не должно измениться.

Для меня же… Это только одна ночь. Без продолжения и обязательств. Ради того чтобы понять, что я все еще живая. Ради того, чтобы излечиться от застарелого и болезненного страха. А Корбин Рихтер лишь лекарство, к которому я просто не успею привыкнуть. Поэтому больше никаких сомнений и угрызений совести!

Пользуясь редкой возможностью заняться собой, следующий час я провела в ванной комнате, испробовав на себе все очищающие, увлажняющие и питающие средства, что только у меня были. Завила волосы. Затем распрямила. И снова решила вернутся к легким локонам. Надушилась, и поняв, что перестаралась, и пахну теперь как цветочная клумба, все смыла, мазнув духами лишь запястья и впадинки за ушами. Накрасила глаза и губы, умылась, и во второй раз нанесла только румяна, подчеркивающие тон кожи.

У гардероба я снова зависла. Должна ли я надеть платье, или игриво накинуть халат на голое тело? Нет, это точно перебор. Будет выглядеть так, будто я каждую ночь привожу к себе любовников. Лучше под низ оставлю неглиже, купленное в жажде красоты еще в столице, но так не разу и не надетое за несколько лет. Не слишком развратное, но все же и не одна из скучных ночных рубашек, которые я обычно носила.

На часах уже было одиннадцать, и я начала волноваться. Я налила себе вина из открытой днем бутылки, и уселась в гостиной, пытаясь представить, как всё пройдёт. Безуспешно. Воображение, еще днем подкидывающее мне весьма развратные картинки, нынче пасовало. Стоит предложить ему выпить, или завести светскую беседу? О, я совершенно ничего не знаю о светских беседах или флирте. Разве что могу рассказать что-нибудь смешное из своей медицинской практики. Потому что танцевать, или что там полагается при соблазнении, я точно не буду.

Опыта в любовных тайных встречах у меня не было, но Корбин Рихтер наверняка знает, что и как нужно делать правильно. Так что просто доверюсь ему.

Повезло, что дверь в мою спальню была приоткрыта, и я услышала подозрительные шорохи и… стук в окно? На третьем этаже?! Я поспешно рванула свою комнату. Оконные ставни были приоткрыты, впуская в комнату свежий воздух, а на фоне темного неба светлела взлохмаченная макушка Корбина Рихтера. В зубах он держал цветок. Заметив меня, он что-то замычал, и задергался. Я не сразу поняла, что Корбин просит ему помочь.

Поспешно избавив мага от несчастного растения, пожалованного и перекусанного в стебле, я спросила:

— Почему ты не перелезешь?

— Силы… кончились. Дай руку!

— Шутишь? Ты в два раза тяжелее меня! Я тебя не то что не смогу вытащить, но сама упаду. Но не беспокойся. Если все же свалишься, то первую помощь я окажу.

— Сеньорита… такая добрая, — прохрипел Рихтер. С трудом подтянулся, и буквально перевалился через подоконник. — А-а-а! Это было ужасно! Силы кончились еще на середине пути, и так я почти полз по стенке.

— Как? Тут почти зацепиться не за что!

— С помощью магии стихий. На несколько секунд полёта её должно было бы хватить, но я несколько себя переоценил.

Рихтер растянулся на полу, и задумчиво потрогал свои припухшие и кровоточащие губы.

— Кажется, роза была не лучшим выбором. Шипы — ранят…

— Какое мудрое, и удивительно точное утверждение!

— Не издевайтесь, фрейлейн!

Я достала из аптечки ватку и пропитала её травяным настоем на спирту.

— Не могу удержаться. Я уж думала, что такой взрослый и опытный мужчина едва ли будет делать глупости, больше подходящие юнцам. Вот, приложи к ранкам, а рот прополоскай вином. Этого будет достаточно.

— Поцелуи противопоказаны? — уныло уточнил маг.

Не удержалась, и всё-таки рассмеялась. Рихтер улыбнулся и тут же болезненно сморщился.

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — пообещала магу. — И все же стоило войти через дверь.

— Во-первых, это было бы скучно, а во-вторых, меня могли заметить, — сказал Рихтер, усаживаясь в кресло и с благодарностью принимая бокал вина.

Я фыркнула.

— А так летающий грейдорец никого, конечно, смутить не мог.

— Я был осторожен! И кстати, где моя роза?

— Я её выкинула.

— О-о-о. — Уголки тонких губ грустно опустились. — Дурацкая книжка.

— Какая?

— Да не берите в голову. Так что там насчет поцелуев? Мне, кажется, стало немного лучше!

Я покраснела, и нерешительно предложила:

— Давай посмотрю.

Рихтер потянул меня к себе на колени, и я не то чтобы сильно сопротивлялась.

— Только посмотришь?

Кажется, мое лечение все же не требовалось, хотя наш первый поцелуй в эту ночь получился болезненным для Корбина. Но это его нисколько не остановило. Полы халата разъехались, и рука мужчины тут же легла на моё обнаженное колено. И замерла.

— В чем дело, Рената? — тихо спросил Корбин, оторвавшись от моих губ. — Если ты не хочешь, то не обязана ничего делать.

— Всё нормально.

— Ты сейчас вся как натянутая струна. И глаза такие… испуганные.

Я забрала бокал у Рихтера и залпом его осушила.

— Поставлю, мешает.

Спиной я чувствовала внимательный взгляд Рихтера на себе. Я задержалась у столика, не в силах повернуться. Мой бокал был все еще наполнен. Допить что-ли?

— Алкоголь может дарить веселье, — мягко сказал северянин. — Но еще он притупляет страх и другие чувства. Ты этого хочешь?

— Я просто волнуюсь и хочу расслабится. Что бы ты обо мне не думал, но мужчины не то что частое явление в моей жизни.

Рихтер обнял меня со спины, и прошептал на ухо, щекоча его своим дыханием:

— Мы можем не торопиться. Просто поговорить.

— Не хочу я с тобой разговаривать.

Получилось как-то по-детски обиженно. Но разговор с грейдорцем меня совсем не отвлекал и не развлекал, как обычно, и я чувствовала себя всё более неуютно. Внезапно Рихтер дернулся и негромко застонал. Я тут же развернулась, не разрывая объятий.

— Что случилось?

— Плечо. Может, повредил, пока забирался. Или последствие чертового покушения.

— Как болит и где? Раздевайся!

Я сама помогла снять Корбину рубашку, и не слушая вялых возражений, уложила мага в кровать. След от целительского проклятия еще остался, но влиять на самочувствие никак не мог. Мышцы не были зажаты… и никакой боли. А Рихтер все продолжал кривиться и вздыхать, изображая самого несчастного человека на свете. Я молча смотрела на это представление, до тех пор пока северянин не стих, с любопытством скосив на меня взгляд.

— Корбин, ты же знаешь, что целители могут определить, чувствует ли пациент боль или нет?

— М-да?

— Да. И сейчас у тебя ничего не болит. Пока еще. — Я ткнула пальцем под обнаженную лопатку, и Рихтер дернулся. — Ну и что за представление?!

Он перевернулся на спину и белозубо мне улыбнулся.

— Я давно кое-что заметил, а сейчас решил проверить свои предположения. Ты не любишь, когда тебя трогают. Но когда нужно, например, для лечения, все твои страхи пропадают. Поэтому, не хочешь поиграть в одну игру?

Он поманил меня пальцем, и я неохотно склонилась.

— Если хочешь, — шепнул он, — можешь взять всё в свои руки.

Сердце забилось как бешенное, а кровь прилила к щекам.