Запретное целительство. Сеньорита Смерть

Глава 46. Та, которую я люблю

Я ненавижу Джакомо Кроне. Эта ненависть выжжена до черноты в моем сердце, и избавиться от этой ненависти и боли можно только вырвав его. Но еще — я ненавижу и презираю себя. Такой, какой я становлюсь рядом с этим человеком. Безмолвной и смиренной, сомневающейся в правильности своих мыслей и поступков. Никчемной.

И я бы не хотела, чтобы Корбин Рихтер видел меня такой. Видел мои слезы и беспомощность. И врать бы ему не хотела тоже.

Но уже привычно лгала. Со мной все в порядке. Мне не нужна помощь. Я справлюсь сама.

Только Рихтер не развернулся и ушёл. Упрямый повелитель стихий будто не испытывал неловкости, столкнувшись со столь… личной сценой, и уж тем более не собирался оставаться просто зрителей чужой драмы. И сейчас его настойчивость была весьма кстати.

Он уперся руками в бока и с видом капризного самодура произнес, уже на лермийском:

— Ностальгия это, конечно, замечательно. Но у меня уже час раскалывается голова, и ждать я больше не в силах! Так может я могу получить хоть чутка внимания своего целителя?!

Я подавила неуместный смешок, и посмотрела на Кроне.

— Мне пора. Полагаю, о делах мы сможем поговорить позднее.

Боевой маг был вынужден меня отпустить. Лишь только спросил на прощание, не скрывая насмешку:

— Надеюсь, причиной вашей головной боли стал не наш приезд?

Рихтер высокомерно повел плечами.

— Едва ли меня можно таким впечатлить. Я, знаете ли, в Грейдоре не последнее лицо — на хорошем счету у императора, дружен с канцлером. К тому же лучший маг страны. Мне нет причины опасаться за свою жизнь или репутацию, и проверками меня не впечатлить. А вот местная жара убивает. И у меня снова обгорел нос. Рената, ты совсем за мной не следишь!

Если бы я не знала северянина немного дольше, решила бы, что он напыщенный эгоистичный придурок. И судя по презрительно поджатым губам, Кроне купился.

Хотя возможно, лучше бы Кроне действительно им был. Когда мы оказались под высокими прохладными сводами стен дворца, Корбин, по своей привычке, прямолинейно спросил.

— Что этот придурок от тебя хотел? Он тебе досаждал?

Наверняка хоть что-то да краем уха грейдорец услышал, и сделал свои выводы. Но я была не готова к тому, чтобы посвящать кого-то в мои проблемы с Кроне. Корбин хороший человек, добрый и внимательный, но… он не поймёт. И уж точно ничего не исправит. А мне нужно было думать о будущем Лучи. И сохранять хоть видимость хороших отношений с его отцом.

— Нет.

— Что мне тебе нравится, Рената, что ты всегда немногословна… когда врешь. Ну же, поговори со мной. Дай мне шанс понять, что происходит.

— Зачем?

— Потому что мне больно смотреть, как из-за Кроне тухнут твои глаза. Да и Лучик не выглядит счастливым от встречи со своим папочкой.

Ну вот почему у грейдорца такие длинные ноги?! Я почти бегу, но оторваться от северянина не получается. И воздуха в легких перестает хватать. Пришлось остановится. Я оглянулась, и наплевав на чувство собственного достоинства, вскарабкалась на каменную скамейку. Теперь наши глаза были наравне, а превосходство северянина не было таким раздражающим.

— Что, пришло время для поцелуев? — обрадовался маг.

Загребущие руки тут же потянулись к моей талии.

— Постой.

Повелитель стихий тут же замер. Только сейчас я заметила, что несмотря на легкомысленный тон, плечи Корбина были напряжены, а в зеленых глазах застыла тревога. Он волновался обо мне. И я не смогла сказать то, что собиралась. Что нашему роману пришёл конец. Вместо то я заговорила о другом.

— Джакомо… непростой человек. Будет неправдой, если я скажу, что мы с ним ладим. И все же он член моей семьи. Мои родители уважают и прислушиваются к его мнению, а с точки зрения закона он имеет полное право решать судьбу своего сына. И Джакомо доверил Лучиано мне.

— Свалил всю ответственность, хочешь сказать.

— Это было моё решение. И я никогда о нём не жалела. Но игнорировать Джакомо или ссорится я с ним не могу. Давай ты просто позволишь мне всё уладить самой. К тому же это будет полезно для вашего с Фоскарини дела.

— Малышка, я бы с тобой согласился, но… — Рихтер нежно коснулся моего подбородка. — Он оставил на твоем лице синяки. Заставил плакать. Как я могу ему это простить? Ты даже не представляешь, как мне было сложно не переломать ему его мерзкие конечности, которыми он тебя лапал. Совсем не по-родственному, между прочим.

Я услышала гулкие шаги, и поспешно спрыгнув, отошла к окну, будто разглядывая закатное небо. Когда слуга прошёл, маг снова заговорил.

— Дай мне причину оставаться в стороне.

— Она очень простая. Ты просто не хочешь её видеть. — Я перешла на грейдорский, будто боясь, что нас услышат. — Ты мне никто, Корбин Рихтер. И ничего обо мне не знаешь.

— Но я хочу — узнать! В тот момент, на пляже во время урагана… и позднее, когда мы были вместе. Мне кажется, это было чем-то особенным.

— Нет. Лишь магическим наваждением, которое нас временно сблизило. Но это только — страсть. Я не хочу ради неё рисковать… всем. Мне есть чего терять, Корбин. Хотя, наверное, тебе кажется, что твоего великолепного появления я и не существовала.

— Это несправедливо, малышка. Но если ты думаешь, что я обижусь на твои колкие слова, боюсь тебя разочаровать. Злись на меня, пытайся оттолкнуть, обманывай. Я всё равно буду рядом, пока это нужно.

— И что мне с тобой делать, северянин? — беспомощно спросила я. — Тогда попрошу лишь об одном. Не дай кому-либо понять, что нас связывает что-то большее, чем контракт.

— Я буду осторожен, — клятвенно пообещал Рихтер.

Мне показалось, что мы поняли друг друга. Но предсказать поступки Корбина оказалось не так просто. Голова его работала как-то совсем по-другому, чем у меня. Или он просто плохо понимал значение слова «осторожность»?

Остаток вечера я провозилась с Лучиано. Никакие проблемы и неприятные сюрпризы не должны были повлиять на лечение моего маленького племянника. И пусть сама магическая процедура была привычной и для меня, и для Лучи, она всё так же оставалась болезненной и утомляла нас обоих. Я не могла до конца вылечить мальчика, но облегчить боль в спине, или помочь быстрорастущему детскому организму справится с нагрузками было в моих силах.

Я практически свалилась в свою постель, но заснуть так и не смогла. Вместо этого я провалилась в какое-то странное забытье, наполненное обрывками давних воспоминаний.

Не знаю, кому пришло в голову, что две молоденькие студентки медицинской школы отлично подходят для работы в пункте помощи на Празднике Жатвы. Перепившие горожане, детишки, получившие солнечный удар и их истеричные родители, подравшиеся друг с другом торговцы, актер, упавший со сцены почти на голову старушки… Стоило перебинтовать одну конечность, как под нос совали уже чью-ту другую ногу — волосатую и немытую. С царапиной, растяжением, а то и переломом. А наш куратор ушёл со своим приятелем пить пиво, легкомысленно решив, что мы со всем справимся.

«Это хорошая практика», — успокаивала я себя, прикладывая лёд к разбитому носу заигравшегося мальчишки. Его отец, между тем, невзначай пытался заглянуть мне в довольно скромный вырез легкой летней блузки. Остановив кровь, я поспешно выпроводила своего маленького пациента и его родителя из палатки и почти распласталась на стуле, обмахиваясь веером из бумаги. До конца смены оставалось полчаса. Толпа посетителей немного поредела ближе к вечеру, и я надеялась, что ничего экстремального не произойдет.

Как же. Стоило мне прикрыть глаза, как в палатку буквально ворвалось два полуголых парня. Блестящих от пота, все в синяках и ссадинах, но при этом удивительно довольных. Моя однокурсница, перебирающая остатки медикаментов, замерла, а я поспешно вскочила, поправляя белую косынку, прикрывающую косы.

— Ой, медсестрички! — воскликнул один из них, слегка пошатываясь. — Вы-то мне и нужны, красавицы! Я тут стукнулся немного, и что-то у меня теперь голова немного кружится. Позовите доктора, пусть посмотрит.

Второй, с коротким смешным хвостиком и фингалом под глазом, усадил своего приятеля и повернулся к нам.

— Это не медсестры, а целительницы. Студентки? Больно мелкие, — добродушно сказал он.

— Ага, — опасливо подтвердила моя подруга. — И вы же… Да! Боевые маги! Я видела краем глаза ваше выступление! Так здорово! Я Энида, а это Рената. Мы… да, студенты. Перешли на второй курс, и кое-что уже умеем. Правда, Нат?

К пациенту подруга меня не подпустила. Ну как же, отличный шанс пофлиртовать с пострадавшим воином. Хотя как выяснилось во время беседы, пострадал он не во время показательного выступления, а позднее, в драке с каким-то мужиком, нелестно высказавшемся о магах. Это ведь надо быть таким идиотом, чтобы почти в лицо хамить боевикам!

Пока Энида хлопотала над своим пациентом, я неловко топталась рядом со вторым парнем, исподволь его разглядывая. Красивый.

— Воды не дашь попить? Горло смочить?

— Хорошо! Конечно!

Засуетилась, ища чистую кружку, и в какой-то момент в тесной палатке споткнулась о оставленную нашим куратором сумку. От столкновения с землей меня спас боевик, удержав за талию, и отпустил отнюдь не сразу. Улыбнулся, заметив, как я смутилась.

— Рената, правильно же? А я Джакомо.

— Привет.

Ох, как глупо! И зачем я с ним поздоровалась?!

— Ну привет. Слушай, а когда вы с подругой освобождаетесь? Может, хотите вместе с нами посмотреть фейерверк?

— Да-да! — горячо поддержал его приятель, и тут же скривился. — Ай! Эни, у меня в ухе зашумело! Это нормально?

И так получилось, что на ночное представление пошла только я с Джакомо, который, умывшись и переодевшись, стал выглядеть вполне приличным человеком. Да и еще где-то цветы добыл.

Когда на небе расцветали желтые, красные и белые огни, он внезапно взял меня за руку. Ладонь у него была теплая и шершавая.

— Хорошее завершение дня. Правда, Рената?

Улыбка Джакомо в тот момент показалась мне ярче пылающего неба.

Мой жених знал толк в романтических жестах. Но это наше свидание, которое должно было стать последним перед моим отъездом домой, не задалось с самого начала.

Джакомо был чем-то расстроен. Почти не говорил со мной, и слишком много пил. Я не слишком из-за этого переживала, пока в какой-то момент поцелуи, игривые, нежные, стали жестче, а руки, путешествующие по телу, наглее и бесцеремонее. Я даже не успела испугаться, когда его ладонь скользнула мне под юбку, по хозяйски сжав бедро. Лишь ойкнула, попытавшись выкрутиться из объятий.

— Не надо! Перестань!

— Ну же, милая. Мы здесь совсем одни. Об этом месте почти никто не знает.

И мне стоило об этом помнить, когда боевой маг решил свозить меня на свидание за город. Солнце слепило глаза, а нагретая трава пахла так одурманивающе. Но по моей спине пришёлся неприятный холодок. От романтического настроения не осталось и следа.

— Я не могу так. Джакомо… Джако! Я не готова! Мне неприятно! Прошу тебя!

Он рассмеялся, и опрокинув меня на покрывало, игриво прикусил ушко.

— Твоё смущение очаровательно, — прошептал боевой маг, торопливо расстегивая пуговички на моей простой льняной рубашке. — И все же в этот раз я не остановлюсь. Ты слишком давно меня дразнишь.