Любовь по Нерасчету

Глава 25. Личное счастье

София

На следующий день мы с Никитой отправились на работу. Он заехал за мной и сам повёз, не выпуская моей руки из своей ни на минуту.

Конечно, неотложные дела отвлекали его, а я изо всех сил пыталась выполнять свои обязанности, но мы всё равно постоянно выпадали из процесса от взаимных прикосновений и даже взглядов. Например, я просила шефа проверить отчёт из финотдела, он приглашал меня к себе в кабинет, но вместо стола напротив усаживал на диванчик в углу кабинета, сам опускался рядом и обнимал за плечи. Поглаживал их, пробегая глазами бумаги, но я видела, что содержание документа ему не даётся. Он возвращался к одним и тем же строкам снова и снова, а я даже не могла отстраниться, чтобы это прекратилось, так как, во-первых, желание начальства — закон, а во-вторых, сама этого не хотела. Хотела сидеть вот так рядом с ним и незаконно получать ласки и нежности. Как же, оказывается, моё тело истосковалось по этим ощущениям и эмоциям! Оно буквально впитывало их, как губка, и просило ещё. Нет, требовало. Всё-таки год одиночества для молодой женщины не проходит даром…

Я положила голову на плечо Никите, он погладил её, запуская пальцы в волосы, а потом мы начали целоваться. Нас даже чуть не застала за этим безобразием главный бухгалтер, которая, видимо, отчаялась дождаться моего появления в приёмной и вошла сама, только пару раз скупо стукнув в дверь. Я ужасно смутилась и перепугалась, а вот Никита — ничуть. Он даже как будто гордился нашими неуставными отношениями, и на мою панику по поводу обнаруженной после ухода бухгалтерши на его губах помады ответил:

— Я не собираюсь скрывать наш роман от других подчинённых. В нём нет ничего постыдного, я свободный человек и имею полное право влюбиться в молодую и красивую девушку, даже если она — моя подчинённая.

О, каким же горячим бальзамом растекались по моей груди эти признания во влюблённости! Мы оба с большим трудом дождались окончания рабочего дня, а ровно в шесть выдвинулись из офиса к Никите домой. Признаться, ехала я туда уже без такого твёрдого убеждения, что не стоит принимать там ванну с гидромассажем…

По дороге Никита предложил заехать куда-нибудь поужинать. Я было засопротивлялась: мне казалось неловким, что я постоянно ввожу его в такие траты, когда сама могу с удовольствием приготовить что-нибудь у него дома, но шеф строгим голосом заявил, что ему неприятно моё увиливание от его компании в общественных местах. Что для него большое удовольствие — доставлять мне удовольствие, и если он мне сколько-нибудь дорог, то не следует его этого удовольствия лишать.

— Пожалуйста, забудь об экономии и дефиците, — попросил он меня проникновенным голосом, хорошенько отчитав. — Это никакие не сумасшедшие траты для меня, я вполне могу себе это позволить и хочу побыть с тобой вдвоём в хорошем месте, так чтобы ты не должна была стоять у плиты, а уделяла всё внимание мне.

Разумеется, я заверила, что он мне очень дорог и я ни в коей мере не хочу лишать его удовольствия. Пришлось подкрепить свои слова несколькими ласковыми поцелуями, после которых Никита окончательно растаял и превратился обратно в милейшего человека.

— Мне иногда кажется, что у тебя раздвоение личности! — рассмеялась я, одновременно тая от того, как нежно он поглаживает мою левую ладошку большим пальцем. — На доброго внимательного мужчину и жёсткого властного босса.

— Второй — это не я, — улыбнулся в ответ начальник. — Просто он крайне эффективен. Я раньше думал, что для общения с женщинами он не годится — только для работы и конфликтных ситуаций, но практика показывает…

— Ты очень органично выглядишь в этом образе, я искренне верю…

— Просто практика. С подчинёнными без него никак, пришлось научиться.

Мы поужинали в итальянском ресторанчике на набережной и наконец отправились в заветную квартиру. Отчего-то я начала слегка нервничать и поэтому хотела поскорее там оказаться, чтобы избавиться от этого странного волнения.

Войдя внутрь, Никита побросал всё: обувь, свою рабочу сумку, ключи от машины — и, подхватив меня на руки, закружил по прихожей. Я пискнула, зажмурилась и ухватилась за его шею. И получила поцелуй в запястье. А потом в щёку. А потом в губы. Но целовать-то так неудобно: руки заняты и не могут как следует прижать моё хрупкое тельце к стальному мужскому. Пришлось Никите опустить меня на пол и заарканить как следует да ещё прижать к стене, напирая тараном, так что сбивалось дыхание.

— Ну что? — спросил он срывающимся голосом. — Надумала принять ванну? Подготовилась психологически?

Я кивнула, отчаянно залившись краской, одновременно желая и боясь, что он воспримет это как согласие на интимную близость.

Но Никита как истинный джентельмен не стал полагаться на туманные намёки. Сам набрал мне ванну и налил туда пены с запахом кокоса. Показал, как управлять гидромассажем и удалился.

С бешено стучащим сердцем я разделась догола — даже цепочку с крестиком сняла и серьги, а волосы собрала в пучок. Опустилась в благоухающую пенную массу и расслабленно положила голову на заботливо установленную на бортике надувную подушечку. Блаженно прикрыла глаза. Да, пожалуй, так от любого стресса избавиться можно.

Полежав немного, повернулась к кнопочкам — и разумеется, не смогла вспомнить, на какую и сколько раз нажимать. Ещё не дай бог, сломаю дорогую технику… Пришлось позвать хозяина. В конце концов, пена отлично меня прикрывала.

Никита явился мигом, будто ждал под дверью, а вот уходить после того как установил комфортный режим, не спешил.

— Нравится? — спросил он хрипло, рассматривая мои влажные обнажённые плечи потемневшим взглядом.

— Да, очень. Спасибо. Ванна просто роскошная…

Правда, релаксировать под такими голодными мужскими взглядами сложновато, но невежливо же выгонять человека из собственной ванной…

— А… хочешь… — голос у шефа совсем пропал, — я тебе… плечи помассирую?

Я хихикнула:

— Чтобы я потом тоже от массажа тебе не отвертелась? Как в прошлый раз, после тренировки…

— Вроде того. — Не дожидаясь положительного ответа, Никита положил горячие ладони мне на плечи. — Но можем и обменять на что-то другое…

У меня невольно вырвался стон удовольствия. Должна признаться, массаж я обожаю. Правда, дело это интимное, и потому его можно доверять только женщине-профессионалу или любимому мужчине. Пашу мне редко удавалось уговорить, а на салон обычно не хватало денег. Так что истосковалась я по массажу изрядно, и Никита нечаянно поймал меня на самую верную удочку, какую только можно было придумать. Минут через пять я уже была готова на всё, что угодно. Любую расплату.

Даже и не заметила, как от массажа Никита перешёл к поцелуям, а ещё через пять минут он вдруг оказался в ванне вместе со мной — прямо в одежде, которую мы стаскивали, мокрую, уже вместе.

Меня било током от прикосновения обнажённой грудью к его горячей коже, от его нежных, но жадных поглаживаний везде и всюду, бёдра дрожали от слабости, а в животе скручивался целый шар для боулинга, только раскалённый градусов до ста.

В ванне, конечно, было неудобно, и мы переместились на пол, на очень толстый пушистый белоснежный коврик, что лежал возле ванны, безобразно его намочив.

Нет, это не было мягкое и нежное соитие, как его изображают в романтических фильмах — скорее уж страстный секс, зато полный возбуждения и удовольствия. Мне кажется, что именно о таком я и мечтала всю жизнь — чтобы меня вот так хотели: сильно, остро, до безумия…

Нам пришлось прерваться, так как из-за спонтанности никаких барьеров Никита не применял, поэтому я осталась голодна и то смущаясь, то смелея, в конце концов затащила шефа в спальню, где мы предались любви уже более основательно. Он без конца обнимал, целовал и шептал мне всякие нежности и, будучи горячим, но внимательным любовником, довёл меня до полнейшего удовлетворения. А потом ушёл в душ.

Я растянулась на огромной постели в фантастическом расслаблении и блаженстве. В окно было видно ярко-голубое небо, наполненное солнечным светом, в вышине летали птицы, насвистывая что-то такое жизнерадостное и позитивное. На мою душу опустилось столь полное умиротворение, что даже мысль о где-то гуляющей с маргиналом Авериным сестре не омрачала прекрасное настроение.

Я подползла к краю постели, чтобы взять с тумбочки стакан с водой, и вдруг мой взгляд упал вниз — туда, где между белым низом кровати и такого же цвета мохнатым ковром, на чёрном паркете, сиял уголок салфетки. Непорядок в такой идеально стильной спальне… Я подняла её и хотела даже сбегать до кухни — выбросить в мусорное ведро — но заметила, что на мятой бумажке что-то криво и косо накарябано шариковой ручкой.

Конечно, нельзя читать. Мало ли что личное там может быть. Не я ведь писала и не мне… Но глаз уже успел разобрать среди каракулей моё имя, и соблазн стал слишком велик…