Маленькие камчатские истории

Две войны Петропавловска

Война, являющаяся в жизни каждой страны моментом наивысшего напряжения всех ее сил, служит индикатором истинного настроения народа и его отношения к власти. Вместе со всей Россией Петропавловск неоднократно переживал времена военного лихолетья. Одни из них, такие как знаменитая оборона 1854 г., нападение отряда японских кораблей летом 1905 г., события августа и сентября 1945 г., связанные с отправкой Курильского десанта, — непосредственно задевали его своим огненным дыханием. Дважды за всю его историю пустой город, покинутый населением, на короткое время занимали враги. Так было в 1855 г., а затем спустя полвека — в 1905 г. Другие сражения, хотя и громыхали далеко на западе и не подвергали город непосредственной опасности, также оставляли глубокий след в судьбе горожан и отражались на их жизненном укладе.Хотя военные эпизоды камчатской истории с той или иной полнотой нашли отражение в литературе, но в силу разных причин нам меньше известно о происходивших в городе событиях, связанных с началом русско-японской (1904—1905 гг.) и Первой мировой (1914—1918 гг.) войн.

Весть о разразившейся русско-японской войне достигла Петропавловска около 10 часов вечера 21 апреля 1904 г. (здесь и далее все даты указаны по старому стилю). Ее доставил гонец-казак, отправленный с «полетучкой». Официальное уведомление пришло спустя почти три месяца после ночного нападения японских миноносцев на русскую Тихоокеанскую эскадру, стоявшую в Порт-Артуре, и героического боя крейсера «Варяг» и канонерской лодки «Кореец» с отрядом кораблей контр-адмирала С. Уриу.

22 апреля 1904 г. начальник Петропавловского уезда коллежский асессор поручик запаса Антон Петрович Сильницкий издал приказ № 204, извещавший население о начале боевых действий. Уже первая фраза этого документа свидетельствует о том, что камчатский руководитель не имел полной информации о происходившем в мире: «27-го января сего 1904 года Россия объявила войну Японии». Как известно, война началась внезапными, без какого-либо официального уведомления, атаками японского флота на русские корабли.

Далее приказ гласил: «Все запасные нижние чины, льготные и отставные казаки, а равно и волонтеры от населения, приглашаются к формированию дружины для поддержания строгого порядка и тишины в Петропавловске и в уезде. Распоряжается воинской силой штабс-капитан Векентьев. Все жители, невзирая ни на какое лицо, обязываются чинить мне и штабс-капитану Векентьеву полное во всем послушание, обусловливаемое обстоятельствами военного времени. Приказ сей немедленно объявить по городу под расписку, а в копиях полетучкой послать по всему уезду. Верьте, братцы, в Бога и Царя».

К полудню 22 апреля 1904 г. «все население города Петропавловска, от стара до мала, а равно и инородцы из внутренних селений страны», собралось на молебен «о ниспослании победы Государю Императору и Его победоносному воинству». Молебен служили настоятель городского собора благочинный Камчатских и Гижигинских церквей отец Николай Комаров и диакон Павел Ворошилов.

Известие о начале войны сплотило расколотое городское «высшее общество». Незадолго до ее получения, часть «петропавловской публики» объявила Сильницкого душевнобольным. Реакцию уездного начальника на произошедшее отражает его приказ № 171, изданный 12 апреля 1904 г. «В ночь с 9-го на 10-е апреля сего 1904 года семь человек петропавловских жителей, не принадлежащих к коренному населению города Петропавловска, будучи недовольны моими действиями по службе, основанными на точных и ясных законах, а потому и совершенно для меня обязательных, позволили себе, дабы воспрепятствовать исполнению лежащих на мне обязанностей по должности Петропавловского уездного начальника и сопряженных с оною властью судебного следователя, учинить тайный сговор, на котором я, Петропавловский уездный начальник коллежский асессор Сильницкий, объявлен сумасшедшим, а потому и подлежащим смещению с упомянутой должности. Сместить меня с должности могут Великий Государь и Наместник Его Императорского Величества на Дальнем Востоке, но уж никак не тайное ночью сборище семи человек…».

Сильницкий опасался, что теперь его распоряжения, направленные на приведение уезда в оборонительное положение и формирование ополченческих дружин, могут быть истолкованы как «акт безумия». Но этого не произошло. Как он указывал впоследствии, «с удовольствием могу отметить, что к этому решению примкнули и мои враги, которые протянули мне руки и сказали: «Что было, то было, а теперь все будем делать одно дело»».

После службы «именитые» горожане и чиновники собрались в Петропавловском уездном управлении на совет для выработки мер по защите полуострова от возможного нападения врага. Минимум информации о происходивших в мире событиях и почти полное отсутствие на Камчатке военных сил и средств (здесь не было ни регулярных воинских частей, ни артиллерии) вынуждали провести обмен мнениями между жителями. Такое коллективное обсуждение в условиях ограниченных ресурсов, коими располагали официальные власти, позволило бы принять наиболее правильные решения. Предложения решено было заносить в специально заведенную для этого в управлении книгу.

«Всякому, кто услышит, что-либо достойное внимания и относящееся до войны… вменяется в обязанность являться в управление и за полным своим подписанием с обозначением числа, часа и минуты, записывать сей слух, не объявляя сей слух никому до записи в книгу. Если кто из граждан города Петропавловска, а равно из жителей Петропавловского уезда, имеет предложить ту или иную разумную меру, вызываемую возможностью ежеминутного нападения на нас врага, излагать таковую письменно в книге, которая отныне… будет выдаваема желающему во всякое время дня и ночи». Окончательное решение по всем высказанным предложениям Сильницкий оставлял за собой.

Первая запись в книге, страницы которой были поделены на две колонки — «Слух или мера» и «Отметка начальника уезда» — появилась 23 апреля в 15 часов 20 минут (точное время обозначено в соответствии с решением совета). Ее внес один из первых камчатских рыбопромышленников — А. Т. Зубков, приглашенный на полуостров еще в 1896 г. компанией «Камчатское торгово-промышленное общество» (КТПО) в качестве засольщика рыбы.

По мнению Зубкова, неприятель мог высадиться в следующих местах побережья: в Петропавловске, в районе Апачинского и Коловского перевалов, возле Усть-Камчатска, на Уке, в бухтах Столбовой и Чажма, в Тигиле. Промышленник предлагал перевезти запасы продуктов, имевшихся у населения устьев рек Камчатки и Уки, вглубь полуострова и приказать жителям экономить порох и патроны в преддверии возможных столкновений с японцами.

Из Петропавловска на случай нападения с моря следовало эвакуировать женщин и детей. Наиболее безопасным местом для них назывался район села Мильково. Продовольствие сюда можно было доставить по реке Камчатке, в устье которой имелся паровой катер КТПО. Для вывоза людей в Петропавловске нужно было собрать все собачьи упряжки, за исключением двух нарт, оставленных в каждом селении «на предмет экстренных сообщений». Часть незамужних женщин могла, по желанию, остаться в городе «на помощь на перевязочном пункте и для приготовления пищи».

Не обошлось и без шпиономании: Зубков подозревал англичанина, жившего в Уке, в сговоре с японцами и желании прервать сообщение Камчатки с материковой Россией через Тигильский перевал. Англичанин, приехавший «на собаках из Тигиля в селение Еловку, покупал у моего каюрщика лыжи… при том что у этого англичанина были лыжи не одни… Для какого предмета он закупал лыжи и притом большой запас продуктов и товара?.. Не имеется ли союза у Англии с Японией против нас, и также не имеют ли в виду они прекратить сообщение с материком?..»

Здесь же он просил начальника уезда принять его в формируемую ополченческую дружину. «Присовокупляю Вашему Высокоблагородию с сего 1904 г. апреля 23-го просьбу зачислить в вольную дружину защиты Нашего Батюшки Царя и Отечества. Александр Тихонов Зубков».

Записавшийся следующим горный инженер коллежский советник Александр Михайлович Симонов, состоявший при Геологическом комитете, детализировал предложения Зубкова.

«1. …Население, неспособное к самозащите, надлежит вывести (за исключением желающих остаться при отцах и братьях) вглубь страны, каковою является долина реки Камчатки от Верхне-Камчатска до Кырганика включительно. 2. Для беспрепятственного быстрого переселения (пока есть санный путь) следует ныне же затребовать собак и каюров (хотя бы по одному на две нарты, ибо многие женщины умеют каюрить) от Петропавловска до Малки для перевоза населения в Малку, а от Малки до Кырганика — собак для доставления переселяемых из Малки в Верхне-Камчатск, Мильково и Кырганик. 3. Часть собак одновременно должна быть задолжаема и на перевоз провианта, потребного для пропитания перевозимых в пути. 4. По переправе в долину Камчатки всего населения, неспособного к самозащите, собаки должны быть задолжены для доставки провианта в разные пункты по пути от Петропавловска к Мильково и части провианта в самое Мильково… чтобы этого провианта хватило на пропитание до подвоза провианта из Нижне-Камчатских складов Камчатского торгово-промышленного общества. 5. Из складов… общества у Нижне-Камчатска затребовать отпуск провианта в возможно большем количестве, и таковой батами по реке, на собаках, пока есть путь по берегу, и вьючно на собаках, лошадях — где как возможно — доставлять главнейший в Мильково, а равно и в Кырганик и в Верхне-Камчатск.

Такие меры будут весьма полезны, с одной стороны, на случай, если бы потребовалось оставшимся жителям в Петропавловске и других селениях бежать от врага, то удаляющиеся всегда по пути находили бы продовольствие, и это облегчило бы значительно их удаление, а с другой — если бы по воле Божьей суждено войне окончиться скоро, то таковое перемещение провианта не оказалось бы вредным, а наоборот, принесло бы пользу населению средней Камчатки, жители которой почти всегда терпят нужду в провианте. Для приведения в исполнение всего мною изложенного я, как состоящий на государственной службе, предлагаю лично свои услуги, как по переправе жителей и провианта, распределения по пунктам того и другого, так и для приведения в исполнение и иных распоряжений уездной власти в районах средней Камчатки».

В качестве помощников инженер просил назначить ему одного из работавших с ним горных мастеров и Зубкова, которому он намеревался поручить руководство отправкой людей в Малки и обратную доставку пустых нарт.

Недруг Сильницкого уездный врач В. Н. Тюшов предложил раздать населению казенные винтовки и патроны. Винтовок, по его словам, было около 1 500 (сам Сильницкий называл другие цифры: 4 000 винтовок и 800 000 патронов). «Будет неверно сказать, что каждый человек нашего населения имеет ружье. И не каждый… кто имеет винчестер или берданку, и тот патронов имеет крайне мало, рассчитывая только на охоту за медведем… Поэтому раздать теперь же весь запас ружей и патронов полагаю своевременным и полезным, буде придется вести и у нас в Камчатке войну».