Маленькие камчатские истории

Свое героическое плавание «Мария» завершила в августе 1904 г. на тигильском рейде: здесь она потеряла якоря и была выброшена штормом на мель. Попытки стянуть шхуну на воду оказались безуспешными. Корпус судна разобрали, из его остатков решили соорудить шлюпочный сарай. Имущество «Марии» распродали на аукционе местным жителям, имевшим большую нужду в различного рода посуде, тросах и поделочном железе.

Вот как позже Сильницкий вспоминал об обстоятельствах отправки «Марии». «Жаба приступил к конопатке шхуны, к осмолке, к шитью разорванных осеннею бурею парусов, к исправлению руля и к прочим ремонтным работам. Все делалось средствами, бывшими под руками… Шхуна с большим грузом казенных припасов, направленных мною в Гижигу, с запасом товаров, приобретенных покупкою в петропавловских магазинах, и с командою в 32 человека (общая численность людей на шхуне, включая ее экипаж и ополченцев — С. Г.) вышла из Петропавловска 16 июня и направилась на западный берег Камчатки.

Ее плавание, могу сказать уверенно, составляет одну из отрадных страниц истории нашей войны с японцами. Утлое судно, кое-как скрепленное на петропавловских «верфях», отправилось в плавание за тысячи верст, рискуя ежеминутно встретиться с японским судном, а затем имея задачей высадить у селения Явинского «десант» для действия против высадившегося сильного врага. И шхуна блистательно исполнила свою задачу. Она не только высадила в указанном месте посланных мною дружинников, но и высадил их как раз вовремя, когда наши дружины уже разведывали расположение японцев. Вслед за соединением петропавловских дружинников, пришедших морем, и дружинников, пришедших сухопутьем, наши напали на японский лагерь…».

Результатом боя стало бегство захватчиков, потерявших 32 человека убитыми. Командир десанта лейтенант Гундзи попал в плен. «Истинно счастлив быть очевидцем несокрушимой беззаветной горячей любви народной в реальном проявлении ко всемилостивейшему Государю Императору Николаю Александровичу. Нет выше счастья, как переживать всеми фибрами своей души тот высокий и истинно патриотический подъем народного духа, который охватил теперь далекую Камчатку», — писал А. П. Сильницкий.

Следующим судном, пришедшем в Петропавловск, стала зафрахтованная КТПО в США «Минеола». Это был довольно большой грузовик вместимостью 3 500 т с ходом в 12 узлов. Командовал им капитан Кирквуд. Плавание возглавил уполномоченный министерства внутренних дел начальник уезда Командорских островов Н. А. Гребницкий. На «Минеоле» находились 1 280 т продуктов и товаров и 1 984 т угля. Помимо основной задачи экспедиции — снабжения края — Гребницкому поручалось выполнение еще одной деликатной миссии — он должен был вывезти из Петропавловска Сильницкого и Векентьева, отстраненных от должностей.

18 июля судно пришло в Петропавловск. Здесь оно частично разгрузилось. Пристани, имевшиеся в порту, пришли в полную негодность. Глубоко сидевший в воде пароход не мог приблизиться к ним. Привезенное им пришлось передавать на кунгасы, а уже с них поднимать на пристань и оттуда носить в склады. Выгрузка казенного снабжения затянулась на неделю из-за недостатка грузчиков, отсутствия какого-либо оборудования и нераспорядительности служащих КТПО.

Теперь на складах Петропавловска имелся двухгодовой запас продуктов. Недоставало только муки, одну часть которой вывезли внутрь Камчатки, другую же (1 000 пудов) — отправили на «Марии» в Гижигу, где начался голод.

«Минеола» взяла на борт Сильницкого и Векентьева и их семьи, после чего 30 июля ушла на охотское и западно-камчатское побережья. 3 августа пароход зашел в Охотск, где с него были высажены невольные пассажиры.

8 августа «Минеола» пришла на рейд Явино, 11 — в Большерецк, 12 — в Облуковино. В этих пунктах выгрузиться ей не удалось. Селения казались пустыми: их жители к пароходу не выехали. Вероятно, они приняли судно за вражеский рейдер: недавно возле реки Озерной русские ополченцы сражались с японским десантом.

Отсюда «Минеола» двинулась к Тигилю. Утром 23 августа на подходе к селению, находясь в десяти милях от берега, она налетела на подводную скалу, получив три сильных удара. В трюмы стала поступать вода. Попытки разгрузить пароход и снять его с камней не удались. К ночи его стало сильно бить о скалы. Людей пересадили в шлюпки, в половине второго ночи 24 августа капитан и старший механик последними покинули «Минеолу». К пяти часам утра ее экипаж и пассажиры благополучно прибыли в устье реки Тигиль.

Итогом всех мероприятий, проведенных на полуострове весной и летом 1904 г., стало то, что японцы, понеся существенные потери, не смогли в этом сезоне закрепиться на его берегах и «не вывезли из Камчатки ни одной рыбы, ибо таковую охраняли наши дружинники».

20 апреля 1905 г. новый начальник Петропавловского уезда С. М. Лех подписал приказ № 2, которым весь уезд объявлялся находящимся на военном положении. Все пребывавшие в запасе офицеры и нижние чины призывались на действительную службу. Им следовало по объявлении «сего приказа немедленно представить свои запасные билеты местным сельским властям, в распоряжение коих они и поступят впредь до отправки на сборный пункт». Таковыми пунктами определялись: по западному берегу Камчатки — Большерецк и Тигиль, по восточному — Усть-Камчатск и Петропавловск.

Летом 1905 г. Петропавловск подвергся нападению отряда японских кораблей. 25 июля в порт зашел пароход «Австралия», привезший почту и деньги для местного полицейского управления в сумме 29 175 руб. 62 коп. Эти деньги вместе с другими хранились в несгораемом ящике. Ящик был опечатан, а ключ от него Лех держал при себе. На этом же пароходе прибыл теперь уже бывший начальник уезда Командорских островов Гребницкий, «из рассказов коего стало известно, что «Австралия» на пути из Охотского моря в Петропавловск встретила и была освещена прожектором японского крейсера «Идзуми»».

30 июля с маяка был замечен силуэт какого-то судна, опознать которое из-за сильного тумана не удалось. Как известно, «в туман ни один корабль по местным условиям в бухту Петропавловска войти не может». 31 июля на горизонте обрисовались силуэты уже двух кораблей, «которые в 9 часов утра, пройдя на расстояние орудийного выстрела, открыли по маяку стрельбу из пушек». Под обстрелом служители маяка разбили сейф, открыть который они не смогли, так как смотритель с ключами находился в Петропавловске, извлекли из него 4 200 рублей казенных денег и унесли их с собой. Вся сумма затем была возвращена смотрителю маяка.

Кораблями оказались японские легкие крейсеры «Сума» и «Идзуми». «Сума» имел водоизмещение 2 700 т и был вооружен 22 орудиями, «Идзуми» при водоизмещении 2 970 т располагал 16 пушками. Таким образом, против беззащитного города были выставлены 38 морских орудий, из них четыре калибром в шесть дюймов (152 мм). Численность экипажей обоих кораблей насчитывала 675 человек и была сопоставима с населением порта.

«Приблизительно около 10 часов казак Крупенин, выезжавший ранее из Петропавловска на маяк и вернувшийся вследствие услышанной им пальбы обратно, доложил Леху о слышанных им выстрелах, высказав свое мнение, что этими выстрелами обстреливается маяк. Лех приказал ему «вновь отправиться и посмотреть, какое идет судно». В 11 часов уже на виду города показалась фигура черного судна. Минут пятнадцать Лех продолжал из дому разглядывать судно, флаг коего различить за десять верст нельзя, и стал в то же время переодеваться в лучшее платье, предполагая, что ему придется поехать на судно.

По истечении пятнадцати минут он услыхал три выстрела и заметил, что над городом пролетают снаряды. Тогда Лех пошел в управление спасать кассу, но, придя туда, обнаружил отсутствие ключей, оставшихся дома, вероятно, в прежнем его костюме. Лех вернулся домой, взял ключи, пошел обратно в управление, но по дороге увидел разорвавшийся близ управления снаряд, вернулся назад и опасаясь, что в случае его смерти или плена Камчатка останется без руководителя, уехал совсем из города, бросив кассу, в коей всего было около 40 000 рублей на произвол судьбы.

Здание управления было действительно повреждено впоследствии снарядами, причем по уходе японцев, съезжавших на берег, оказалось, что касса разбита и 40 000 рублей исчезли. За время бомбардировки помощник начальника уезда Павский, на обязанности коего было хранение и заведование кассой Командорских островов, успел прийти в управление и лично вынести лежавший на кассе управления ящик с кассой Командорских островов. То же управление за это время посетили Гребницкий и врач Тюшов, причем шкаф был тогда заперт и цел, и в управлении никого, кроме одного пьяного казака, не было. Между прочим, еще с апреля 1904 года было распоряжение хранить ценности в особых помещениях, и в случае появления японцев — спасать прежде таковые».

Следствие о пропаже немалой казенной суммы после войны вел прокурор владивостокского окружного суда. В своем представлении прокурору иркутской судебной палаты он писал, что Лех был допрошен по делу и к нему была применена «подписка о неотлучке». Велись допросы и других свидетелей событий начала августа 1905 г. Расследование тянулось на протяжении многих лет и, судя по всему, закончилось ничем. Во всяком случае, С. М. Лех занимал должность Петропавловского уездного начальника еще осенью 1916 г. Другой фигурант по делу — Н. А. Гребницкий — скончался.

Высадившиеся в городе японцы в числе примерно 200 человек, по словам Сильницкого, занялись охотой на пасшихся на городских улицах коров. «Коров они стреляли из ружей. Здесь же, на улице, они потрошили подстреленных коров и свежевали их мясо. Затем в сопровождении офицеров они обходили дома, где, к их чести, решительно ничего не тронули…».

1 августа японские корабли покинули Авачинскую губу. Во время обстрела в городе было разрушено здание уездного управления, повреждены несколько частных домов и часовня на братской могиле защитников города в 1854 г.

Нападение на Петропавловск стало одним из последних эпизодов неудачной для России войны. Уже 25 мая 1905 г. Россия приняла предложение президента США Т. Рузвельта об организации мирной конференции, к проведению которой стремилась истощенная боевыми действиями Япония. 9 августа в США в Портсмуте начались переговоры между воющими сторонами, завершившиеся 23 августа 1905 г. подписанием мирного договора…

Спустя десятилетие, к 1914 г. в городе произошли разительные перемены. Теперь он стал областным центром и местом размещения резиденции губернатора. Заметно выросла численность населения, увеличилось количество зданий, появились элементы городского благоустройства. Улучшилась связь с материком и населенными пунктами самого полуострова: заработали телеграф и радиостанция, многократно возросло количество пароходных рейсов вдоль побережья и до Владивостока. На умы жителей воздействовало и первое местное «средство массовой информации» — газета «Камчатский листок».

Несмотря на то, что Портсмутский договор запрещал держать на Камчатке вооруженные силы, в Петропавловске уже несколько лет имелось небольшое подразделение, именовавшееся «жандармской командой», которая, по сути, являлась обычной воинской частью.