Автобиография Шэрон Стоун. Красота жизни, прожитой дважды

Карма

В год, когда мне должно было исполниться пятьдесят, я отправилась на Каннский кинофестиваль в качестве представитель, amfAR, как делала на протяжении целых двадцати двух лет, – собрать средства и еще раз рассказать людям о ВИЧ/СПИДе. В тот год моей соведущей должна была стать Мадонна[188]. Я была очень рада, мне нравится Мадонна, я восхищаюсь силой ее характера, ее умением многого добиваться и в профессиональной, и в личной жизни. Ее способность помогать другим, не упуская при этом из виду семейную жизнь и не сдавая позиций в карьере, – достижение сродни сенсации. Мы практически ровесницы, а я знаю, что женщины нашего поколения не достигают подобных высот легко или случайно.

Нас часто стравливают, именно поэтому пресса и, я бы даже сказала, общество объединяет женщин нашего и предыдущего поколений. Им казалось, что женщинам не суждено ощущать дух товарищества, обретать союзников или не опасаться друг друга. Нам давали понять, что тут есть место только для одной из нас, что объединять нас может разве что какой-нибудь мужчина, которого мы обе хотим, хотели или, возможно, захотим, что у нас нет ничего общего, кроме конкуренции. Должна признать, и я раньше придерживалась этого мнения, ведь никаких альтернатив не было.

За прошедшие годы нам с Мадонной неоднократно приходилось сталкиваться – в некотором смысле мы бок о бок шли дорогой славы, старея на глазах у публики, и я чувствую близость между нами. Мне кажется, я втайне сражаюсь за нее, а она – за меня. Знаю, что и она думает так же. Мы не просим друг у друга защиты, но все равно защищаем друг друга. Мы знаем все подводные камни, с которыми можно столкнуться, отстаивая право быть собой, и понимаем, что много лет мы обе ломали стереотипы – каждая в своей сфере. Иногда я пыталась учиться у нее, иногда сочувствовала ей. Единственное чувство, которое она неизменно у меня вызывает, – любовь.

Так что я была просто в восторге, что нам предстоит выступить вместе, – я нервничала и считала, что это отличная возможность и для меня, и для нее.

Я была ведущей, я была собранна как никогда. Я знала, что должна во что бы то ни стало помочь ей почувствовать себя как дома.

Я прибыла в Moulin de Mougins – отель и ресторан нашего организатора Роже Верже[189]. Это был добрейший человек, как шеф-повара его уважали не только во Франции, но и во многих других уголках мира. Мы все его очень любили. Мы с друзьями бывали в Moulin и по другим случаям, это был наш любимый ресторан, где можно было собраться вместе, посмеяться, обсудить вопросы благотворительности и просто поболтать.

Я много молюсь, и много медитирую, и проделываю небольшие упражнения, позволяющие мне сосредоточиться, что бы ни случилось.

В тот достопамятный вечер, как это всегда бывает в дни проведения мероприятий фондом amfAR, вдоль улиц выстроились фанаты и французская полиция. Я, как обычно, прибыла в сопровождении полицейской охраны – мы проделали долгий путь от Hotel du Cap-Eden-Roc на Французской Ривьере в шикарной машине, предоставленной нам на вечер. Мы гнали вдоль берега, а потом по сельской местности с великолепными видами. Я размышляла о грядущем вечере, открыла разум высшей цели и ждала, что меня направит божественное вмешательство – я всегда на него рассчитываю.

Я всегда думаю, сколько средств мы собрали в прошлый раз, смогу ли я в этот раз собрать больше, смогу ли побить отметку в тридцать два миллиона долларов, которые я вынесла из зала после прошлого мероприятия, удастся ли в этом году что-то изменить. Я волнуюсь, все ли будут в безопасности, удастся ли справиться с угрозами, будет ли охрана бдительна. Я гадаю, прибудут ли мои соведущие, соберутся ли гости, закатят ли они истерику или будут всем довольны, успешно ли пройдет вечер. Я гадаю, удастся ли мне отправить полицейскую машину за другом, чтобы тот захватил свою гитару, как сделал однажды мой друг Вайклеф Жан[190], запрыгнул в полицейскую машину прямо босиком, приехал и сыграл, потому что был нужен нам.

Я думаю, удастся ли нам организовать большие торги, позволит ли мне какой-нибудь принц посидеть у него на коленях, заявится ли кто-то из рокеров в трусах. Я размышляю, неужели у нас действительно получилось все провернуть так, чтобы привезти в страну необходимые для аукциона предметы, потому что знаю, что многие люди по несколько недель разыгрывали настоящие спектакли, хотя и делали это на благо тех, кто зачастую даже не верит в наше дело. Я знаю, что мы плывем против течения и все у нас держится на честном слове.

Я много молюсь, и много медитирую, и проделываю небольшие упражнения, позволяющие мне сосредоточиться, что бы ни случилось. Например, я ложусь на пол, чтобы получить шесть дюймов своего тихого микрокосмоса.

Помню, был год, когда нам не привезли платья, и Кавалли[191] отправил замену на вертолете, который в последнюю минуту приземлился на заднем дворе отеля, а кто-то из их ребят бежал вверх по лужайке с сорока платьями в руках, весь в поту. Был случай, когда визажист не пришла вовремя, потому что ее задержала капризная звезда. Было время, когда я плохо видела после инсульта, когда я организовывала небольшие мероприятия для спонтанного сбора средств. Например, Элтон[192] играл с Ринго[193] и Сэмом из Sam & Dave[194], а я вместе с несколькими друзьями по модельному бизнесу пела на бэк-вокале. Все мы полностью выложились тогда, сделали все с любовью, со страхом очередного провала. Или, по крайней мере, провала в том смысле, в каком я его себе представляла, – когда не находишь нужную вакцину, лекарство, лечение, способ положить конец страданиям. Положить конец боли, смерти и кризису.

Пока меня везут на такие мероприятия, я всегда использую это время, чтобы поглубже заглянуть в себя. Я должна отдать себя. Должна доверять тому, что есть здесь и сейчас. И неважно, насколько безумно все прошло, насколько хорошо или странно, сколько мы выручили – мне всегда хотелось сделать еще лучше, быть еще лучше, больше узнать, двигаться дальше. Оставить свой стыд и неудачи позади, добиться еще большего успеха.

А потом я выхожу из машины и веду себя как звезда, потому что это моя работа.

Тем вечером мы подъехали к целой очереди фанатов. Я всегда останавливаюсь рядом с ними – поздороваться, пожать руку, дать автограф, сфотографироваться. Затем с помощью полиции я вернулась назад и стала пробираться через длинную очередь предварительно одобренных репортеров. Примерно полтора часа я давала интервью СМИ разных стран, говорила о нынешнем состоянии ВИЧ/СПИДа, о статистике и личном опыте и постепенно двигалась по дорожке, приветствуя вновь прибывших знаменитостей, членов королевских семей, местных и международных спонсоров, обладающих колоссальным богатством и положением, актеров и актрис, поддержавших наше дело на фестивале.

По сей день я проделываю все это благодаря помощи и руководству моего специалиста по связям с общественностью Синди Бергер, которая бесплатно взяла на себя эту обязанность, когда много лет назад нас попросили более плотно заняться amfAR. Когда я впервые встретила Синди, она была помощником специалиста по связям с общественностью. Мне предложили и других, но я не почувствовала связи с ними. Пэт Кингсли, которую я обожаю, сказала, что знает одну девочку в Нью-Йорке, с которой, по ее мнению, я тут же найду общий язык, «но она на другом побережье». Что ж, я сама была с «другого побережья», так что решила, что идея неплохая. Оказалось, мы созданы друг для друга. Синди организовала мне попадание на обложку «горячего» выпуска журнала Rolling Stone[195] еще до того, как вышел «Основной инстинкт», что было немалым достижением. Для меня она рискнула возможностью взобраться выше по карьерной лестнице.

С развитием моей карьеры она неизменно развивалась сама, у нее появились новые клиенты, одним из которых стали Dixie Chicks[196]. Она поддержала их, когда на группу обрушилась волна гнева за то, что они не поддержали Джорджа У. Буша[197] и его вмешательство в войны, которые мы до сих пор ведем, и я так ею гордилась! Синди вошла в историю, когда поместила их на обложки нескольких журналов, а не заставила извиняться, не стала заставлять этих женщин молчать о своих убеждениях. Сегодня Синди и Dixie Chicks находятся на правильной стороне истории. Сегодня Синди Бергер – председатель правления и генеральный директор компании по связям с общественностью PMK*BNC.

Именно благодаря Синди столько прессы и мировых знаменитостей приезжают на приемы amfAR. Она изменила курс развития ВИЧ/СПИДа. Она – невоспетый герой и была моим партнером во всем, что я делала, как и ее сотрудница и моя постоянная помощница Даника Смит. Даника упорно трудилась и посвятила себя делу amfAR с равным энтузиазмом и искренне заботилась о его успехе.

Так или иначе, в тот год – в год моего пятидесятилетия – я наконец-то дошла до конца очереди из репортеров, и тут Синди отвлекли. Ей нужно было решить другой вопрос – Мадонна не приехала. Точнее – она здорово опаздывала. Учитывая, что до этого она не посетила вечеринку, которую устраивали в ее честь Барри Диллер[198] и Диана фон Фюрстенберг[199] на борту своей яхты, мы запаниковали. Что, если ее просто не будет? Хотя мне неизвестно, что именно произошло в жизни Мадонны и не позволило ей попасть на вечеринку на яхте, я знаю, что Барри и Диана разрешили мне превратить эту вечеринку в предварительный сбор средств для amfAR. Тогда я спросила руководителя amfAR Кеннета Коула[200] и его печально известного соратника Харви Вайнштейна[201], нельзя ли использовать эти средства для спонсирования педиатрических исследований, направленных на поиск лекарства против ВИЧ/СПИДа в Китае, поскольку внимание наше было приковано к Китаю и в том году еще одним нашим соведущим стала Мишель Йео[202]. Они дали добро, и мне пообещали два миллиона долларов. Мы отлично провели время и на следующий день прибыли на следующее мероприятие, где еще больше волновались, приедет ли Мадонна. Как говорят французы, «не надо идти к зрителю, пусть он идет к тебе».

Так и случилось, Синди решала вопрос с отсутствием Мадонны, а ко мне в этот момент подскочил какой-то непроверенный китайский журналист. Он что-то выпалил – я не до конца расслышала и не до конца поняла, что именно, но в итоге сказала: «Мне не нравится, как китайцы относятся к жителям Тибета… Но когда случилось землетрясение, я подумала: “Может, когда ты не слишком добр, а потом с тобой случается что-то скверное, это и есть карма?”»

Когда я сказала, что думаю «может это и есть карма?», я говорила правду. Я задумывалась над этим. Я не собиралась никого обвинять, но я так думала.

Да, я так сказала. И да, мне не нравится, как китайцы относятся к жителям Тибета. И мне не нравится, как крупные страны относятся друг к другу, честно говоря. Мне не нравится, как моя собственная страна относится к людям. Так или иначе, мои слова не касались исключительно правительства Китая и не были направлены против китайского народа. Тем не менее этот «репортер» намеревался устроить скандал, и ему удалось. Он находился там не ради amfAR, не ради проблем, связанных с ВИЧ/СПИДом.

Когда я сказала, что думаю «может это и есть карма?», я говорила правду. Я задумывалась над этим. Я не собиралась никого обвинять, но я так думала. «Это и есть карма?» Моя страна пережила катастрофу, когда на Новый Орлеан обрушился ураган Катрина[203], когда мы оказались совершенно не подготовлены – никто из нас – к тому, чтобы позаботиться о собственных гражданах.