Морально безнравственные

Нет... мой ребенок.

Я обвиваю руки вокруг тела, когда пытаюсь заслонить живот.

Другой мужчина ведет Луку вперед, их движения настолько быстрые, что я не успеваю уследить, но внезапно Лука оказывается передо мной, получив пулю в грудь.

Пуля, предназначенная для меня.

Мои глаза расширяются, рот открывается для крика, который никак не выходит.

Еще одна пощечина, и я чувствую, что падаю.

— У этой сучки ничего при себе нет. Ни денег, ни ценностей, — слышу я слова одного из мужчин, прежде чем раздается еще один выстрел. И еще один.

Я открываю глаза и вижу, что оба мужчины лежат на земле, истекая кровавыми струями.

Обезумевший Энцо бросается ко мне, берет меня на руки и качает вместе со мной.

— Я в порядке, — мой голос дрожит, когда я пытаюсь заверить его. — С ребенком все в порядке.

Взяв мое лицо в свои руки, он покрывает поцелуями всю мою кожу.

— Боже, Аллегра. На одно мгновение я подумал, что потерял тебя, — прошептал он, его глаза затуманились.

На парковке останавливается еще одна машина, и я вижу, как остальные наши телохранители бегут к нам.

Слишком поздно.

Выражение лица Энцо сразу же меняется. Исчезла озабоченная забота, на смену ей пришел холодный убийца. Даже в своем шоковом состоянии я вижу, что он ничего не соображает.

— Энцо, не надо. Пожалуйста, не надо, — умоляю я его, понимая, что он на грани срыва. — Я в порядке, правда. Оставь это.

Но он не отпускает.

Он поднимает меня и усаживает на сиденье машины, закрывая двери по пути к выходу.

— Энцо, не надо!

Я стучу кулаками по окну, наблюдая, как он размеренным шагом идет к людям — своим людям. Одна улыбка, и он достает свое оружие.

Мужчины — всего трое — едва успевают среагировать, как Энцо расстреливает их на месте.

Я продолжаю кричать и бить руками по стеклу, хотя это бесполезно.

Почему?

Изнемогая от слез, я продолжаю икать, с ужасом наблюдая, как Энцо запихивает тела в другую машину, а затем возвращается. Он занимает место Луки на водительском сиденье, и я в шоке смотрю на человека передо мной.

Кто ты?

Я думала, что увидела безжалостную сторону Энцо, когда он хладнокровно убил человека только за то, что тот дотронулся до меня. Но это... Этому просто нет оправдания.

— Это нужно было сделать, маленькая тигрица, — он повернул зеркало, чтобы посмотреть на меня.

Я смотрю на него с отвращением, так спокойно, так безразлично, что он только что убил пять человек.

— Почему? — мой голос звучит надломленно под тяжестью слишком большого количества слез.

— Я не жду, что ты поймешь. В нашем мире все имеет последствия. Жизнь в Семье... — он прервался, но я услышала достаточно.

Семья, вечно Семья, которая ценит жестокость выше человечности.

Когда подъезжает другая машина, Энцо наконец начинает движение, оставляя позади место расправы.

Я смотрю в окно, мои слезы высохли, мое сердце в смятении — разочарованное, опустошенное и разбитое.

Но только когда я чувствую внезапную влагу, стекающую по моим бедрам, я начинаю паниковать, понимая, что, действительно, все действия имеют последствия.

И поступок моего мужа будет вознагражден.

— Энцо, в больницу, быстрее! У меня отошли воды!

Я глубоко вдыхаю, пытаясь успокоить себя.

— Что?

Его глаза расширяются, но он уже делает разворот.

— Ты в порядке? Ты же сказала, что все в порядке!

Я не отвечаю, вместо этого сосредоточившись на выравнивании дыхания.

— Энцо, — наконец говорю я между вздохами, — если с ребенком что-нибудь случится, ты для меня мертв. — Почти в истерике, я держу руки над животом, молясь, чтобы все было хорошо.

Господи, если с моим ребенком все будет в порядке, я сделаю это. Я соглашусь на сделку. И уеду отсюда так далеко, как только смогу.

Все, что угодно, лишь бы мой ребенок не стал таким, как его отец. Потому что тогда... мое сердце будет мертвым и заживо погребенным.

Я могу любить Энцо, но своего ребенка я люблю больше.



Едва мы въехали на парковку, как Энцо подхватил меня на руки и побежал в сторону отделения скорой помощи.

У меня повышается чувствительность, я думаю, что с моим ребенком что-то случилось. Срок его рождения наступит еще через несколько недель. Все должно было пойти не так.

Меня отвозят в родильное отделение, где мне говорят, что они должны стимулировать роды, чтобы ребенок был в полном порядке.

В ужасе я вцепилась в руку Энцо.

— Мой ребенок… — кричу я, мысль о том, что с ним могло что-то случиться, убивает меня.

— С ним все будет в порядке, — Энцо пытается заверить меня, но я уже не в силах терпеть.

— Это все твоя вина, — хнычу я, пока меня подключают к каким-то аппаратам, чтобы следить за сердцебиением.

— Дорогая, тебе нужно успокоиться. Твой пульс зашкаливает, и это плохо для ребенка, — говорит мне одна из медсестер, объясняя мне несколько дыхательных техник.

Я начинаю вдыхать и выдыхать, все еще не отпуская Энцо. Он рядом со мной во время всего этого испытания — я проклинаю его, говорю, что он должен умереть и что я ненавижу его всем своим существом.

Он не отвечает. Он продолжает обнимать меня и шептать мне на ухо подбадривающие слова.

Даже когда у меня начинаются схватки, он не отходит от меня ни на шаг.

— Ты сможешь, маленькая тигрица. Ты сможешь это сделать, — его голос успокаивает меня, даже когда мой разум уходит от этой реальности.

В какой-то момент я начинаю тужиться.

В течение, кажется, нескольких часов или дней я нахожусь в состоянии замешательства, физического и эмоционального напряжения. Мое тело чувствует себя на пределе, а мой разум вот-вот сорвется.

Дыхание сбивается, пот прилипает к коже, слезы высыхают на щеках, но я продолжаю тужиться.

Пока не слышу тоненький плач.

— Поздравляем мистер и миссис Агости, — говорит врач, прежде чем мне на грудь кладут крошечного человечка.

— У вас есть несколько минут, прежде чем мы взвесим его и убедимся, что он здоров, учитывая ранние преждевременные роды.

Я рассеянно киваю. Впервые мои мысли проясняются, когда смотрю в милое лицо своего сына. Он шевелится на моей груди, его глаза закрыты, рот полуоткрыт, как будто он пытается за что-то ухватиться. Уголком глаза я вижу, как Энцо подходит ближе, протягивая ему свой мизинец.

— Спасибо, — его голос низок и полон эмоций, в уголках его глаз стоят слезы. — Спасибо за самый замечательный подарок, маленькая тигрица.

Я не обращаю внимания на его слова. Вместо этого мое внимание сосредоточено на моем маленьком человечке.

— Как вы его назовете, — приходит медсестра, чтобы проверить нас.

Энцо хмурит брови, поскольку мы еще не решили.

— Лука, — неожиданно говорю я. — В честь человека, который нас спас.

Энцо замирает, услышав это, понимая двойной смысл моих слов. Может, Энцо и спас нас, но он развязал ненужную кровавую баню. Жертва Луки была героической и лишенной жестокости.

— Значит, Лука, — кивает он, и я улавливаю нотку обиды в его голосе.

— Замечательное имя. Я возьму маленького Луку, чтобы помыть его, прежде чем мы пройдем медосмотр.

Когда врач сообщает нам, что с Лукой все в порядке, мы с Энцо вздыхаем с облегчением. И с этой радостной новостью я наконец-то могу заснуть.

Только проснувшись, я понимаю, что Энцо, должно быть, позвал Лию посидеть со мной. Она сидит на стуле, почти дремлет.

— Мисс, — вскакивает она со стула, увидев, что я проснулась, и бросается ко мне, чтобы обнять. — О, Господи, я не могу поверить, что вы теперь мать, — она продолжает целовать мои щеки, произнося короткую молитву за меня.

— Я тоже, Лия, — я улыбаюсь ей, счастливая, что она рядом со мной.

По крайней мере, Энцо оказался верен своему слову и уговорил Лию переехать к нам на время моей беременности. Не думаю, что я смогла бы сделать это без нее - не тогда, когда я начала паниковать по каждому пустяку.

— А синьор Энцо обожает тебя. Кто бы мог подумать, что катастрофа обернется чудом? — она продолжает восторгаться, а я воздерживаюсь от того, чтобы сказать ей, что все как раз наоборот. То, что началось как катастрофа, превратилось в ад.

— Разве это так? — бормочу я, но Лия не улавливает иронии в моих словах.

Через некоторое время возвращается медсестра с Лукой, и я прижимаю его маленькое тельце к груди, пытаясь покормить его своей грудью.

Так меня и застает Энцо — обнаженной до пояса, Лука прильнул ртом к одной груди и сосет. Он останавливается на месте, окидывает взглядом наши тела, и по его лицу расплывается довольная улыбка.

— Это самое прекрасное зрелище, — шепчет он, подходя ближе и проводя рукой по бровям Луки.

— Хочешь подержать его? — спрашиваю я, когда Лука заканчивает есть и уже крепко спит.

— Можно? — неуверенность написана на его лице, когда он смотрит между мной и Лукой. Я киваю, в глубине души думая, что в будущем у него будет не так много шансов сделать это. И когда я вижу, как он осторожно поднимает маленький сверток на руки, его глаза так полны любви, я вздрагиваю. Совсем чуть-чуть.

Господи, правильно ли я поступаю?

Он ходит по комнате с Лукой на руках, все время шепча ему на ухо слова любви.

Слезы внезапно заливают мои глаза, и я отворачиваю лицо.

— Эй, ты в порядке? — он быстро подходит ко мне и гладит мои волосы.

— Да, ничего страшного, — фыркнула я, — просто гормоны.

Эта карина Энцо с нашим сыном разбивают мне сердце - особенно учитывая решение, которое я приняла.

Следующие несколько дней — самые трудные. Мое тело сильно истощилось после родов, и я едва начинаю восстанавливаться. Энцо постоянно находится в больнице, поэтому у меня нет возможности связаться с агентом.

Когда на последнем осмотре врач объявляет, что меня можно выписывать через пару дней, я пользуюсь этим и прошу Энцо принести мне одежду, говоря, что доверяю только ему. Когда он наконец уходит, я прошу Лию сходить за особенной едой, уверяя, что ее не будет какое-то время. Я не хочу впутывать ее в это дело, и будет лучше, если она ничего не узнает.

И вот палата наконец опустела, я достаю свой телефон и набираю номер агента Макнот.

Лука мирно спит у меня на руках, и его чистое личико, то, как он все еще невинен в отношении зла этого мира, укрепляет мою решимость. Я не могу допустить, чтобы мой сын воспитывался в обществе, где презирают женщин и прославляют хладнокровные убийства.

Я не позволю ему стать таким же, как его отец.

Агент отвечает по первому звонку.

— Предложение, — начинаю я, изображая несуществующую уверенность, — я принимаю его.

— Вы поступаете правильно, миссис Агости, — заверяет он меня после того, как мы обсудим некоторые детали.

— Я сейчас в больнице, но список мест у меня дома. Я могу передать его вам, как только выйду из больницы.

— Вы сможете это сделать? Безопасно?

— Не беспокойтесь о моем муже, агент. Я справлюсь с этим, — отвечаю я.

Он продолжает рассказывать мне о месте нашей встречи и о том, что меня немедленно возьмут под охрану.

— Просто… Мне нужно, чтобы мой сын был в безопасности.

— Он будет в безопасности, миссис Агости. Это я обещаю