Морально безнравственные

— Ты? — недоверчиво спросила она.

Я просто киваю, убирая с кровати постельное белье и подушки, пока не остался только металлический каркас. К счастью, в каркасе этой кровати нет пустых пространств, так что она будет прекрасна для дорогой Киары.

Бросив все на пол, я снова поворачиваюсь к ней.

Я спокойна, хотя что-то бурлит в моих жилах - вкус мести, который я наконец-то получу. Но он настолько изыскана, что я не могу торопиться.

Мне нужно насладиться этим. Не торопиться.

Киара прислонилась к стене, уже выбившись из сил. Я беру ее за руки и тащу к кровати, связывая руки и ноги с каждой стороны колючей проволокой.

Затем я жду.

Она приходит в себя через пару часов, а я уже на полпути к своей главе. Я быстро читаю последнее предложение, прежде чем положить закладку внутрь и переключить внимание на сестру.

— Что… — заикается она, когда видит ситуацию, в которую попала.

Я сажусь рядом с ней, готовая к тому, что будет дальше, но не совсем.

— Я знаю о тебе и Леонардо, — заявляю я, отказываясь больше не признавать этого ублюдка своим отцом.

— Что, по-твоему, ты знаешь? — воинственно отвечает она.

Есть ли у нее вообще какое-нибудь другое настроение, кроме агрессии? Я не думаю, что у нас в жизни был хоть один нормальный разговор. Все они сводились к тому, что она кричала на меня или обвиняла в чем-то и устраивала мне неприятности.

— Что вы трахались? — спрашиваю я весело.

— Да, конечно, мы трахались, и что? — она закатывает на меня глаза.

— Ну и что? Киара, может, ты мне никогда не нравилась, но это ужасно. Тебе было четырнадцать! — говорю я, слегка возмущаясь. Я могу убивать ее медленно и мучительно в течение следующих нескольких часов, но это не значит, что я не признаю, что то, что Леонардо сделал с ней, было просто неправильно.

— И что? Я пошла к нему. Я знала, во что ввязываюсь.

— Тебе было четырнадцать, — повторяю я, все еще в ужасе от того, что она считает это нормальным.

— Не то чтобы я раньше не видела, как он трахает других. Мне было любопытно. — На ее лице нет никаких эмоций, когда она признает это, и я просто качаю головой.

Мои родители подвели не только меня. Они подвели и ее.

— Мне жаль тебя, — добавляю я, — но не настолько, чтобы забыть все, что ты со мной сделала.

— Что, ты тоже собираешься задушить меня подушкой? — передразнивает она меня, насмешливо смеясь, несмотря на то, что в данный момент она полностью обездвижена.

— Нет, это будет намного, намного хуже, — говорю я ей, прежде чем заткнуть ей рот тряпкой.

То, что я задумал, заставит ее кричать от боли.

Поместив несколько проводов на ее грудь, я наблюдаю, как один монитор оживает с ее пульсом. Затем, сделав шаг назад, я использую пульт дистанционного управления, чтобы включить радиатор под кроватью. Передвинув стул рядом с окном и подальше от кровати, я просто жду.

Красный жар радиатора находится прямо под металлическим каркасом кровати — отличным проводником тепла.

Проходит некоторое время, пока железо кровати нагревается, и Киара начинает двигаться на кровати, пытаясь приподняться, чтобы не быть в прямом контакте с горячим металлом.

Слезы собираются в уголках ее глаз, когда она не может больше держаться на ногах и падает на горячую кровать, ее горло забивается от криков, которые не могут вырваться.

В воздухе уже витает запах горелой плоти, и я просто смотрю, как кожа на ее спине начинает плавиться, часть ее даже стекает вниз - смесь красного и желтого, которая почти заставляет меня дважды моргнуть от отвращения.

Она все еще бьется, сопротивляясь, ее кожа покраснела от жара, усилий и безнадежности, а кровать продолжает нагреваться.

Запах, исходящий от ее расплавленной кожи, вызывает у меня тошноту, и я немного приоткрываю окно, все еще находясь на своем месте. Я не могу позволить себе пропустить это событие, ведь я так долго его планировала.

В какой-то момент Киара перестает двигаться. Я подхожу ближе и вижу, что пульс еще есть. Он очень слабый, но он есть.

Я выключаю радиатор и жду.

Проходит еще несколько часов, и Киара снова начинает биться, пульс учащается с ее пробуждением. Я нажимаю на кнопку, и радиаторы снова начинают работать.

Ее горло, должно быть, уже болит и кровоточит, так как она все это время пытается кричать, пытаясь заглушить звук.

Но я наблюдаю, как все больше кожи сходит с ее тела, некоторые чернеют от перегрева на поверхности кровати, а другие струйки крови и жира падают на пол.

На этот раз я не останавливаю радиаторы, позволяя им работать на самой высокой температуре, пока вся часть ее спины не становится красной и жуткой, кости видны сквозь покрытую волдырями кожу.

Монитор тоже перестает улавливать пульс. Наконец, я подхожу к ней, защелкиваю ограничители плоскогубцами - металл достаточно податлив, чтобы поддаться при первом же рывке. Я избавляюсь от них, чтобы не было ничего странного, когда власти обнаружат ее тело. Затем я обхожу кровать и подбираю постельное белье и подушки, бросаю их на нее и наблюдаю, как материал прилипает к обожженной плоти, слипается и создает еще более ужасный запах.

С книгой под мышкой я развожу небольшой костер рядом с радиаторами.

Последний взгляд, и я выхожу из комнаты.

Вскоре позади меня раздается звук взрыва, сигнализирующий о том, что мой план удался.

Я пробираюсь наружу, забираю одежду, которую Лия спрятала для меня в одном из уголков монастыря, а затем мне удается выйти, предъявив поддельное удостоверение сотрудника.

Пока все спешат к пожару, я иду прочь от него.

Еще одно имя.

Скоро.