Рыжий 2

Сразу после обеда нас сводили в мавзолей, где все полюбовались на дедушку Ленина. Я, кстати, тоже первый раз его увидел и побывал в мавзолее. В той жизни как-то не сложилось. Оказывается, что в первую половину дня мавзолей открыт для всех, а во вторую только для организованных групп.

А затем был Государственный исторический музей. Директриса умотала в находившийся рядом ГУМ, а мы с Сидоровой вдвоём отдувались, опекая группу. В музее проходил масштабный ремонт и реставрация, и в тоже время, работали экспозиции. Приходилось постоянно смотреть под ноги, чтобы не врезаться в мешок с раствором или ведро с песком. Но, тем не менее, всем экскурсия понравилась.

Проблему с питанием Людмила Михайловна решила, и нас кормили очень хорошо. Конечно без всяких разносолов типа красной и чёрной икры как в Ленинграде, но вполне достойно.

Единственно чего не было, так это вечерней культурной программы. Кроме ежедневных музеев и выставок, было только одно посещение Большого Государственного цирка. Всё остальное время мы развлекали себя сами. Играли в мафию и прихваченную мной монополию. А перед сном с пацанами соревновались — кто громче пёрднет. Уверен на сто процентов, что девчонки так не развлекались.

На третий день была Государственная Третьяковская галерея. На её территории тоже что-то строили или перестраивали. Часть экспозиций была закрыта, да и остальное мелким не очень понравилось.

Наверное, самым запоминающимся из всей поездки, кроме Кремля, стало посещение московского планетария. А уже на выходе из него, прочитав объявление, что восьмого января в здании планетария состоится премьера спектакля «Маскировка» по пьесе Генри Каттнера[75], пожалел, что мы уезжаем завтра.

Перед отъездом я успел прошвырнуться по близлежащим магазинам. Но ничего путного так и не нашёл. Чтобы не ехать домой с пустыми руками, приобрёл два радиоприёмника для абонентской радиоточки.[76] У нас на кухне так и дребезжал звуком из-за треснутого корпуса старенький «Каштан». Вот я и прикупил ему на замену красивый и почти миниатюрный «Олимп-316», чем-то напомнивший мне колонки из будущего. Второй радиоприёмник — «Ленинград-АГ» был настольным, но также подключался в радиосеть и предназначался в комнату бабули, которой хотелось слушать радио, работая на швейной машинке.

Обратно мы уезжали уже с Курского вокзала. На поезде Москва — Элиста. Уж не знаю почему мы сюда ехали в купе и на фирменном скором поезде, а обратно на простом пассажирском и в плацкарте, но этот ужас больше чем на сутки я запомнил хорошо. Щелястые окна с одинарными рамами, постоянные сквозняки и снег со льдом в туалетах. Вроде проводники и топили хорошо, но выше плюс пятнадцати в вагоне точно не было.

Спасибо нашей директрисе, которая сразу просекла куда мы попали и смогла из поездной бригады вытрясти по дополнительному одеялу на человека.

Для утепления своих ушей, нацепил наушники Sony Walkman, включил «Ласковый Май» на песне «Седая ночь» и развернувшись к спящей на противоположной полке Сидоровой, стал подпевать Юре Шатунову:

Я не знаю, что сказать тебе при встрече
Не могу найти хотя бы пары слов
А недолгий вечер, а недолгий вечер
Скоро станет ночью темною без снов
А недолгий вечер, а недолгий вечер
Станет ночью темною без снов
И снова седая ночь
И только ей доверяю я
Знает седая ночь не все мои тайны
Но даже и ты помочь
Не можешь, и темнота твоя
Мне одному совсем, совсем ни к чему
Знаешь ты без слов, тебе давно все ясно
Только прячешь взгляд своих счастливых глаз
И опять напрасно, и опять напрасно
Собираюсь я все рассказать сейчас
И опять напрасно, и опять напрасно
Собираюсь все сказать сейчас.

Оля, как будто почуяв мой взгляд, открыла глаза и с удивлением на меня уставилась? Или не почуяла, а услышала меня! Я что, вслух пел что-ли? Да нет, вон дед-сосед на боковушке, пытающийся при скудном освещении читать газету, даже и бровью не повел. Значит притворилась, что заснула. А потом она у меня отобрала плеер. Ну, мне не жалко.

В Ростов-на-Дону поезд приехал с приличным опозданием, глубокой ночью, можно сказать — даже ранним утром. Но автобус нас дождался, и через полтора часа мы были уже дома, в Азове.

А дома меня никто не ждал. Вернее, дома никого не оказалось. На мои стуки и звонки внезапно открылась дверь соседей Померанцевых. И заспанный дядя Лёша огорошил меня известием:

— Не трезвонь. Дома у вас никого. Бабка твоя в больнице. Аппендицит ей вырезали.