Зерг по имени Маша

На протяжение всех своих размышлений Маша нездорово прожигала свою теоретическую собеседницу взглядом синих глаз. Саша же под таким прессингом сама не знала, куда ей деваться. Инстинктивно хотелось бежать и прятаться, но куда там, она едет на раздувшемся от газов трутне. Ноги-то её ещё не восстановились, да что там восстановились, они вообще не отрасли.

«Что надо моей великой от меня? Неужели она всё-таки надумала меня съесть? — думала Саша, не подозревая, что с её низким уровнем псионики, который даже до прокачанного гиблинга не дотягивает, её отлично слышно. — А я такая грязная, вся в спёкшейся крови. Стыдно. Не гоже этому совершенству есть грязную пищу …»

И дальнейшие самобичевания минут на пять.

«Точно эмо. Ладно, пора начинать, пока она ещё сама себе что-нибудь не надумала.»

— Послушай, Саш, а за что ты меня любишь? — спросила поравнявшаяся с ней Маша, и сразу же тоже начала себя ругать. — «Ой, идиотка! Деликатность? Не, не слышала. Ладно, сейчас куда-нибудь вырулим.»

— Просто я сомневаюсь, что ты хочешь, то есть мечтаешь, о том, чтобы красиво уйти со мной в закат. Потом построить домик на берегу лавового озера, вынашивать вместе яйца и до старости пасти по радиоактивным полям стада зерглингов?

— А э м — м–м. — От таких перспектив Саша зависла, ни о чём таком она и не думала, но великая явно от неё что-то хочет. — Ну я … простите.

— Да за что простите? Что ты всё время извиняешься?

— Эм — м–м. Простите за то, что я всё время извиняюсь.

— О, господи. Ты сейчас сама-то поняла, что сказала?

— Простите … ой.

— Понятно, тяжёлый случай. Саш, просто постарайся забыть это слово. ОК?

— Э — э–э … да, ок.

— Ну — у–у? И за что ты меня любишь? В глаза смотреть, головой не вилять. Ваши показания будут записаны под протокол.

— Я не хотела, я думала, что… про … ой. — окончательно смутившийся монстр закрыл лицо руками.

«Хе-хе-хе. Какая прелесть, это праздник какой то. Оставшаяся часть пути не будет скучной.» — ехидничала Маша.

«Что, издеваешься над своей новой игрушкой?» — влезла в её голову Седьмая.

«Агамс! Она такая чудная.»

«Не знаю, что значит это слово. Наверно, что — то из лексикона людей. Но кажется, ты нашла более дефектную мать стаи, чем являешься сама.»

«Эй, слышь?! Щас обидно было! А если я тебе жвала повыдираю?»

«Боюсь, боюсь.» — съехидничала Седьмая и исчезла из эфира.

— Саш, успокойся. Я просто хочу тебя понять. Теперь ты в моей свите, и я в каком то смысле несу за тебя ответственность?

— Правда? — удивилась Саша, для которой это оказалось новостью. — Я в Вашей свите? Моя королева, я буду верно служить Вам, я умру за Вас. Я такая счастливая.

— Ты что, от Япошки какой-то вирус подхватила? Он тоже постоянно хочет умереть за меня, но это у него клинический случай, лечению не подлежащий. А у тебя, похоже, просто помешательство на почве длительного недотра … эхе — эхе, одиночества и булинга окружающих. Ставлю вам диагноз — дефицит внимания.

— Ой, — от таких заумных речей жёлтые глаза Саши аж расширились, а Седьмая в носу каравана сбавила скорость и внимательно прислушалась. — А что же делать-то теперь? Это лечится?

— Да, разговорами по душам, — Маша приобняла Сашу жвалами и рукою похлопала по костяной короне теперь уже подруги. — Так что пой мне как на духу, о чём ты думала, когда в любви признавалась.

— Ну, я думала о том, что вы такая красивая, — с интонациями школьницы-первогодки, вызванной к доске, стала вываливать на Машу свои мысли Саша. — Такая сильная и величественная, такая прекрасная. Мне казалась, что я не стою и секунды внимания столь совершенного существа …

— Стоять. Так ты что, хитрая лиса, думаешь, что сможешь запудрить мне мозги столь прямолинейной лестью?

— Нет, нет, как можно? — даже слегка испугалась Саша.

— А зря. Работает. Всегда хотела иметь своего собственного прихвостня, который будет заваливать меня комплиментами. Так что ты там говорила про «совершенное существо»? Продолжай, я внимательно слушаю.

«Охренеть», — телепатически поставила итог всему происходящему Седьмая.

Дорога действительно стала веселее. Направлялись они в улей Урума не просто так. Азра, узнав о требованиях Маши, не только не расстроилась, но, казалось, даже образовалась тому, что карательный отряд добровольно решил взять с собой караван. Радостная до омерзения Вторая сообщила им, что раз уж они для наживки решили взять с собой караван биомассы, то пусть заодно посетят торговый улей и купят там не менее два яйца матерей стай. Всё это очень сильно не понравилось Маше, так как она планировала использовать выделенную ей биомассу по иному назначению. Нужно было перегнать биомассу в веспен и наклепать из зерглингов гиблингов. А тут этот улей, эта торговля. Биомассу она всё равно использовала не по назначению, как и собиралась, выведя несколько десятков гиблингов, истратив на это три четверти выделенной биомассы. Недостачу пришлось восполнять охотой, благо их непосредственное задание этому сопутствовало. Несколько освободившихся трутней тащили здоровое корыто из уплотнённого крипа, после каждого боя или удачной охоты в это корыто складывали расчленённые для удобства тела противника. Потом Маша заставляла свою пищеварительную систему непрерывно вырабатывать кислоту. Получившуюся бурду она и Седьмая втягивали в себе через жвала и вырабатывали уже биомассу, формирующуюся в пузыри у них на спинах. Крипово корыто работало как гиганский желудок, но переваривал он снаружи, а не внутри. Уплотнённый крип, кстати, тоже постепенно разъедался, но не так быстро, как плоть, на практике он показывал, как формируются язвы в желудке. Его из — за этого постоянно приходилось латать. Панцири зергов, с которыми кислота не в состоянии была справиться, после первичной «переработки» пережёвывались специальным зерглингом, челюсть которого была настолько сильно изменена, что он стал походить на громадные тиски. Рот у него был маленький, кусался он с трудом и был неповоротлив, но зато он перетирал любой хитин в мелкую крошку, которая уже легко переваривалась в том же корыте или зерглингами. Всё шло в дело, Седьмая от таких финтов ушами только круглые глаза делала. Правда на это уходило время. Работа ходячим желудком была приятной, но изнуряющей, и путь их затягивался. Маша вообще удивилась, как Третья смогла добраться до улья за пять дней, а потом вернуться обратно, огрести от Азры и ещё насолить Маше. И всё дней за двенадцать. Удивительная способность создавать проблемы себе и окружающим. Похоже, о разведке тут до Маши никто не слышал. Зерги они такие зерги. Зачем экономить войска, когда их можно наклепать на месте, не отходя далеко от поля боя. Ломануться толпой — это вполне в духе зергов, они не будут выискивать безопасную тропинку на минном поле, легче уж заставить бегать по минному полю орду зерглингов, так они её быстрее разминируют. И в этом есть определённый смысл, когда время дорого, но когда нет, куда торопиться? Вот уже десять дней они двигались по пути, нормальным ходом который преодолевался за неделю. Благо конкретной даты на задание Азра не устанавливала. И потери в свитах Маши и Седьмой были минимальны, так как воевали они теперь по науке, активно используя способности к разведке. Вложенные в гиблингов запасы биомассы были отбиты и приумножены. Чтобы экономить пространство на трутнях, пришлось половину биомассы переработать в веспен. А корыто — желудок пришлось бросить, так как надобность в нём отпала, да и внимание оно привлекали слишком сильное. Но зато теперь им точно хватит на «новых сестёр» и даже останется с крышечкой. Откровенно говоря, пяти тонн, для того, чтобы приобрести яйца матерей стай, было мало, ну или в притык и после упорной торговли еврея с арабом. В коих превратятся Маша и тот, кто будет упорно зажимать востребованный ей товар.

О том, что они приближаются к улью, стало понятно по зергам. Во-первых, полностью исчезли дикие зерги, а во-вторых, на них никто не нападал. Они будто входили на нейтральную территорию, где драки были запрещены. Позже Маша расспросила Седьмую на это тему и убедилась, что это так.

— Улей Урума — это торговое место, местные жители жестоко карают за нарушение нейтралитета.

— А ты бывала раньше здесь?

— Ну, в каком-то смысле да.

— Что значит «в каком-то смысле»?

— Здесь меня купили, когда я была ещё яйцом.

— То есть ты тут ориентируешься?

— Тут только ты не ориентируешься, так как была сотворена и продана Азре бродячим торговцем Абатуром. А инкубатор, где вывели моё яйцо, передал мне всю необходимую генетическую информацию. Саша тоже тут ориентируется, правда?

— Угу, — откликнулась рыжая. — Я чувствую, что это родное мне место. Кажется, что я знаю каждую пещерку.

— Офигенная эта ваша генетическая память. И жалко, что у меня её нет.

Улей становился ближе, поток Зергов становился больше. Маша чувствовала себя деревенской девушкой, в первый раз выбравшейся в большой город. И да, их караван был одним из отстойнейших. У большинства торговцев не было зерглингов вообще, отряды в основном состояли из гидралисков и тарков. Больше всего это напоминало миграцию муравьёв-убийц в центральной Америке. Работяги-трутни пёрли на себе всё самое ценное и полезное, а здоровяки-солдаты охраняли их по периметру. Угрозы ни от кого не исходило, но, видимо, чужие матери стай просто забыли сменить построение у своих свит. Они, кстатич в большинстве случаев возглавляли свои караваны и шли во главе колонн. А может, это построение не спроста? А вдруг в городе зергов есть воры? Ну, если есть торговля, то должны быть и воры.

— Сестра, а кроме того, чтобы обменять биомассу на веспен или купить яйца матерей, что тут можно ещё делать?

— Ну, можно поступить на службу к Уруму, если ты свободная. Можно попросить о приюте, если к тебе тут хорошо относятся. Можно купить улучшения.

— Улучшения? — удивилась Маша. — А разве нельзя улучшаться за счёт мутаций?

— Можно, но только до определённого уровня, пока не упрёшься в свой предел. У всех он разный, в зависимости от специализации.

— А в улье можно выйти за свой предел?

— Угу. Здесь есть «творцы жизни», работающие на Урума.

— А Урум, он вообще кто или что?

— Урум — это владыка. Он и его братья-надзиратели — хозяева этого места и поддерживают здесь порядок.

— Ульем заправляют мальчики? А почему не королева улья?

— Так получилось. Они вообще не особо любят матерей стай, а терпят и разводят нас лишь потому, что без торговли улей вымрет без поставок биомассы.

— Так получается, мы что — то вроде деревни?

— Опять ты употребляешь непонятные слова?

— Но смысл-то тебе ясен?

— Постарайся не болтать по-человечески. А то это привлечёт ненужное внимание. И да, мы что — то вроде деревень. Мы снабжаем улей продовольствиями, а он нас — веспеном и яйцами.

— Тем самым поддерживая вечную вражду.

— Это ты о чём?

— Если бы все матери стай объединились в союз, то смогли бы диктовать улью условия.

— Этого не будет никогда. Не существует настолько сильной королевы, которая смогла бы подчинить себе всех матерей. Была Керриган, да сгинула, и покуда у роя нет королевы, кровь будет литься, а Зерги будут убивать Зергов.