Войны кланов

* * *

Домой мы вернулись ближе к полуночи. Я хотел вернуться к своему отряду, но Юмэми настояла — последнюю ночь мне лучше провести дома.

Всю дорогу она молчала, нервно поглядывая на часы. Да и за ужином вела себя беспокойно.

— Вот, возьми еще немного, — жрица добавила в мою тарелку ароматного карри с курицей. — Это же твое любимое.

Верно, любимое. Строго говоря, на ужин было вообще всё, что мне нравилось. И это наводило на мысли.

В чем дело, Юмэми? Что ты задумала на самом деле? И что это за прощальный ужин, будто для бычка, идущего на заклание?

Она отложила вилку и взволнованно посмотрела на меня.

— Ты о чем-то думаешь. Почему ты не ешь? Что-то не нравится?

— Нет, всё прекрасно.

— Не обманывай. Я же вижу, ты с одной порцией возишься десять минут. Если не хочешь, я...

— Юмэми, — я коснулся её ладони.

Она вздрогнула и посмотрела на меня. Я медленно и четко заговорил.

— Я ценю твою заботу, но пойми, я — не твой сын. Мне не нужна материнская опека, мне нужна ты. Понимаешь? Хватит играть роль моей матери.

— Я... — она сглотнула, уголки ее губ задрожали. — Прости, я не собиралась. Да, ты прав. Но я все равно переживаю за тебя.

— И только? — я мягко обнял ладонями ее пальцы. — Что тебя тревожит, Юмэми? Я же вижу, ты сама не своя.

Она посмотрела на наши соединенные пальцы — и, куснув губу, тихо заговорила.

— Я... не могу описать то чувство, что испытываю к тебе. Да, ты — не Рэйджи. Не мой сын. Но сейчас всё так же, как тогда. — она прикрыла веки и тяжело вздохнула. — Я помню тот вечер, когда вы с Юджи уехали с остальной бандой. Тогда я даже проститься не успела. А сейчас...

— Ты же знаешь, со мной такого не повторится.

— Знаю. Я вижу, что ты другой, и почти не связан с нашей прошлой жизнью. Всё круто изменилось, но знаешь... я все равно волнуюсь за тебя. Пусть ты и бог, но я боюсь за твою жизнь. Боюсь... — она стиснула мои пальцы и шепотом закончила, — потерять тебя.

Вот как.

Молодец, Гигас, ты чуть не забыл о самом главном. Пока я сражался и распутывал клубок интриг между кланами, моя жрица трепетно взращивала в себе это чувство. Оно дало бы знать о себе рано или поздно. И, к счастью, это произошло сейчас.

— Пойдем-ка, — я деликатно потянул ее за собой в гостиную. — Давай посидим немного.

Я устроился на диване, но вот Юмэми не спешила присоединяться. Робко застыв напротив, она прятала глаза, словно стеснительная школьница — перед учителем, который ей нравится.

Во имя сомы, как же ей идёт это смущение. И какого черта я так долго тянул?

— Ложись сюда, — я похлопал себя по коленям, приглашая её.

Чуть помешкав, она села рядом и осторожно опустила голову мне на колени. Её красивое, чистое лицо медленно налилось краской.

Начав гладить её по волосам, я тихо заговорил.

— Послушай меня, Юмэми. Я знаю, что неизвестность пугает тебя, но поверь мне. Всё будет хорошо. Я знаю это. И знаю, как много ты работала, пока меня не было рядом. Ты просто устала, но скоро всё останется позади. Завтра я закончу всё это.

— Ты так говоришь, только чтобы меня успокоить, — прошептала она.

— Я так говорю, потому что знаю. Бог я или кто, по-твоему?

Перебирая между пальцев ее мягкие волосы, я незаметно подобрался к ее шее. Жмурясь от удовольствия, красавица окончательно разомлела в моих руках.

— Гигас...

— Постарайся завтра ради меня. Ради нас обоих.

Она собиралась ответить, но я мягко нажал кончиками пальцев на основание ее шеи, погружая жрицу в глубокий сон.

Её расслабленное лицо разгладилось. Скользнув по мягким щекам жрицы, кончики моих пальцев коснулись её полных губ.

Я знаю, что тебя гнетёт, Юмэми. Ты уже давно не видишь во мне своего приемного сына, и мы оба это знаем. Но это чувство не выразить ни заботой, ни лаской, ни опекой.

Оно может реализоваться только одним путём, доступным мужчине и женщине.