Погребённые

VII. Колодец желаний

— Помогите!

Мгновение сомнения, прерванное глубоким, рокочущим гулом, который поднимается от пола. Сотрясающиеся стены, вибрирующие под ногами ступени.

Начало и конец, замкнувшийся круг.

— Гермиона! Чёрт... ГЕРМИОНА!

Ужасающий, головокружительный прыжок в пустоту.

* * *

Гермиона затащила Малфоя в ручей, понадеявшись, что вода снизит температуру. Сердце в груди отбивало чечётку. Она ведь знала, ну просто знала, что нечто такое случится, если он останется один.

Нужно было сосредоточиться на деле, а не вслушиваться в затруднённое, болезненное дыхание Малфоя. Он бормотал что-то бессвязное с закрытыми глазами, иногда испуганно постанывал и метался по дну ручья. Правая рука, как чужая, при этом почти не шевелилась.

Гермиона подтянула его рукав, чтобы оценить повреждение, и её чуть не стошнило. Кожа от плеча до локтя припухла и стала насыщенно красно-фиолетовой. Вены на предплечье контрастировали с мертвенной белизной кожи, а кулак был сжат так сильно, что Гермиона забеспокоилась, как бы он не сломал себе пальцы. Явные признаки заражения.

«Бадьян. Растопырник. Температурное зелье».

Ни одно из этих лекарств не поможет, потому что их попросту негде взять. Гермиона мысленно пробежалась по списку ингредиентов, которые входили в состав лечебных средств, но в голове царил страх. Без толку было повторять себе, что это Малфой, что они сражались по разные стороны, что он сам решил уйти и сам виноват. Сейчас он здесь, и она сделает всё, чтобы его спасти.

«В качестве последней альтернативы вместо яиц лукотруса можно использовать кору сосны. Настаивать восемнадцать минут, помешивать против часовой стрелки...»

Гермиона подарила себе три секунды передышки, три глубоких вдоха, а затем принялась собирать нужные ингредиенты из тех, что росли поблизости. Наколдовала медную кастрюльку в качестве импровизированного котла, налила туда воды из ручья и поставила на костерок из веток, чтобы довести до кипения. Из натуральных ингредиентов без магической составляющей от какого-нибудь существа вряд ли получится сильное лекарство. Но всё же...

«Доведите зелье до кипения, добавьте три капли гранатового сока».

Кислотность граната примерно такая же, как у ежевики. Гермиона вынула из кармана горсть усохших ягод, разрезала с помощью палочки, держа на ладони, и выдавила в кастрюльку пару несчастных капель.

Малфой протяжно застонал и заметался сильнее прежнего.

— Пермульчере(2), — махнула она палочкой в его сторону. Лучшего заклинания для облегчения лихорадки Гермиона не знала, однако Малфою не становилось лучше, он продолжал стонать и подёргиваться.

— Ну давай же! — пробормотала она, когда зелье даже близко не зашипело, что свидетельствовало бы о готовности.

«Полегче, Гермиона!» — воскликнул воображаемый Рон. Такая же тревога звучала в его голосе, когда она теряла голову при подготовке к экзаменам.

— Легко тебе говорить! — огрызнулась Гермиона. Ох, чёрт, у неё едет крыша. Когда к груди Гарри прилип медальон после злополучного визита к Батильде Бэгшот и он долго был без сознания, она шёпотом разговаривала сама с собой почти без остановки, чтобы игнорировать ледяную хватку страха на сердце. Но это ведь не Гарри. Гарри цел и невредим.

Гермиона отлевитировала кастрюльку к ручью, силой раскрыла Малфою рот и сообщила:

— Будет невкусно. Не двигайся.

Ноль реакции. Сжав зубы, Гермиона аккуратно встала коленями ему на грудь, зажав и левую руку, чтобы не трепыхался, и влила содержимое кастрюльки ему в рот. Дождалась, пока сглотнул и его дыхание более-менее выровнялось, десять долгих секунд, затем слезла и стала наблюдать. Малфой перестал бормотать и, кажется, заснул. Он выглядел до странности искренне с расслабленным лицом, без вечной презрительной усмешки, с которой сроднился будто с пелёнок. Разница была заметна невооружённым глазом: Малфой всегда был симпатичным, но его портило презрение, с которым он взирал на всех и вся.

— Локомотор, — прошептала Гермиона, отлевитировала его на берег и нахмурилась. Бросать его одного не хотелось, вдруг то, что напало на него, вернётся, но ей нужно было собрать ещё припасов для этого недозелья от температуры. В итоге Гермиона поставила защитные чары, какими укрывала палатку во время скитаний, и потрусила на север.

Разум утопал в сомнениях. Испуг из-за состояния Малфоя вызвал в памяти образ конспектов по зельям, которые стопкой лежали рядом с записями по чарам и трансфигурации. И в чарах её собственным почерком было записано решение проблемы, которое прежде ускользало из сознания. И как только не додумалась сразу?

Трансмутационные свойства Протеевых чар позволяли накладывать на предметы отслеживающие заклинания без ограничения по расстоянию. Когда она передала эту часть конспектов Гарри, он посмотрел на неё стеклянными глазами, но на практике всё сводилось к тому, что с одной монетой ОД можно найти другую.

Вряд ли получится создать из галлеона портключ, но Гарри может переместиться к ней, где бы она ни была, если с ней монета.

Вот только тогда Гарри тоже окажется в ловушке. Гермиона знала, что он бросится к ней без раздумий. Но кто бы ни стоял во главе заговора, они не упустят шанс воспользоваться Гарри, попади он им в руки. Гермиона не могла позволить, чтобы он, или Рон, или Джинни оказались в опасности.

«По-прежнему ничего», — написала она в ответ на обеспокоенное сообщение Рона с утра. В душе заворочалось чувство вины, но это ведь белая ложь. Во благо.

Всё это время Гермиона смотрела на монету и не заметила на пути препятствие, пока не врезалась прямо в него, ударив палец и заорав от удивления. Когда она подняла голову, её брови взлетели вверх, и она огорошенно уставилась на первый за три дня признак цивилизации.

Колодец. Обычный магловский на вид, но всё равно что чудо. Его без изысков построили из крупных кусков того же камня, в окружении которого Гермиона спала первую ночь. Слева на земле лежал моток почти истлевшей, древней верёвки. Оставалось лишь гадать, сколько времени она ждала кого-нибудь, кто мог бы её использовать.

Встав на носочки, Гермиона заглянула в чернильную бездну колодца.

* * *

Шумная толпа, вопли принести выпивку и весёлый смех над столиками в клубах дыма.

Быстрый осмотр помещения и гримаса узнавания.

— Какие люди, сам чемпион Хогвартса! Сколько лет, сколько зим!

— Слишком мало. Не притворяйтесь, вы знаете, зачем я здесь.

Щелчок сумочки и скрип пера по пергаменту. Взгляды украдкой из-за соседних столиков.

— Мне дали понять, что у тебя ко мне предложение. Я прямо сгораю от нетерпения.

— Вы же помните Гермиону Грейнджер?

Кислая улыбка.

— Мисс Идеал оставила неизгладимое впечатление.

— Она попала в беду. Исчезла.

— И что такого? Наверняка занялась тайной кампанией по спасению гоблинов или ещё какой вздор...

— Домашних эльфов, и нет, не занялась.

— Но что ты хочешь от меня? Не искать же...

— Я хочу, чтобы вы оценили выпавший шанс.

Внезапная хищная ухмылка. Блеск золотого зуба.

— Мой мальчик, теперь ты меня заинтересовал.

— Взамен на вашу помощь... Что, если я скажу, что решил найти себе биографа?

Хрустнувшее пополам перо. Дьявольский восторг в глазах.

— И какой же помощи ты требуешь?

— Слышал, вы собирали информацию о Дамокле Чизвике...

* * *

Гермиона не рассказала Малфою о находке. Пока он валялся в забытьи, она два дня не находила себе места, мотаясь к колодцу, и с помощью простых заклятий диагностики выяснила, что он заряжен заклинанием Святых даров: желание в обмен на плату.

Платить ей было нечем. Поэтому на шестой день в лесу Гермиона сидела и смотрела, как Малфой пробуждается, и готовилась к потоку претензий. Не сказать, что гипотетические претензии сильно её волновали. Она просто радовалась, что он не умер у неё на руках и мог теперь идти и искать себе новые неприятности. Какое ей дело. «Никакого», — упрямо повторила себе Гермиона.

Малфой потерянно осмотрелся, а когда взгляд упал на неё, его лицо тут же окаменело. Его рука зажила, синяки поблекли до легкой желтизны. Признаться, его выздоровление Гермиону изумило. То ли её зелья оказались эффективнее, то ли болезнь была не такой уж серьёзной. Щеки у него впали, Малфой выглядел истощенным, но и только.

— Что... — хрипло начал он, и впервые показался человечнее обычного.

— Ты заболел, — коротко ответила она. — Возможно, слабость ещё чувствуется. У меня не получилось найти нормальную еду. Но я влила в тебя целительные зелья.

Он смотрел на неё круглыми глазами, безмолвно проговаривая слова, которые, очевидно, не мог из себя выдавить.

— Что произошло? — не сдержала любопытства Гермиона. Ночами её преследовали кошмары о монстрах с острыми клыками и когтями, и ей отчаянно хотелось знать, что напало на Малфоя.

Тот нахмурился, на лице вновь появилась тень привычного нетерпения.

— Что? Я... не знаю. В каком смысле?

— Ты был похож на труп, Малфой. На руку страшно посмотреть. Ругался и бредил несколько дней. Симптомы не совпадали ни с одной известной мне магической болезнью. На тебя ведь что-то напало?

— Ничего не напало, — огрызнулся он, поднимая рукав, и вздрогнул. От жуткой опухоли остался лишь посветлевший круг вокруг какой-то ранки в виде прокола.

Гермиона нетерпеливо цыкнула.

— Ой, хватит, конечно, напало. Или хочешь сказать, тебя так подкосило после пары дней жизни на природе? Нет, я понимаю, ты рос как в теплице, но...

— Да тебе-то какое, к чёрту, дело?! — вскинулся Малфой, поднялся и покачнулся на месте. В свете солнца резко выделялись острые черты его лица, он создавал впечатление истощенного, практически изморенного голодом человека. Гермиона не поверила своим ушам.

— Я два дня тебя лечила! У меня есть право знать, что случилось, чтобы самой защититься.

— Ты что... Я... Да ты ненормальная?!

На этом он развернулся от неё со сжатыми кулаками. Гермиона провожала его взглядом, потеряв дар речи от удивления. Прихрамывая от усталости и неуверенно шагая, он тем не менее словно вознамерился уйти от неё как можно дальше.

Затем, шагов через двадцать, Малфой развернулся и направился обратно, пока не остановился прямо перед Гермионой: злой и с учащенным дыханием.

— Вам что, нравится трахать мне мозги? — прорычал он. — Хочешь, чтобы я был у тебя в долгу, так, Грейнджер? Ну так забу...

— Малфой! — перебила Гермиона, сдерживая смех: она устала, потерялась, так еще и этот придурок проявлял чёрную неблагодарность, и лучше уж было смеяться. — Успокойся. Ничего ты мне не должен. Я помогла просто так.

Он с подозрением прищурился.

— Мне в общем-то неважно, где ты и как ты, — соврала она, пользуясь мгновением тишины, — но вряд ли ты справишься один. Ты на грани голодной смерти. Мы у ручья почти три дня, на нас никто не напал, так что я останусь здесь пока, поймаю рыбу. Хочешь — тоже оставайся, только прекрати рычать на меня по любому поводу. Тебе выбирать.

Малфой застыл на месте, то ли онемев от ярости, то ли заупрямившись, лишь бы не признавать, что она права. Его плечи поднялись, опустились, дыхание выровнялось, и он кивнул.