Случайными дорогами. Часть 1

Глава 3. Кошмар во сне и наяву

Стены вокруг трясутся, свет впереди начинает тускнеть. Чернильная темень густо заволакивает все вокруг. Гермиона без оглядки несется по темным туннелям, держа Рона за руку, им вслед летят заклинания, молниями разрезая густую тьму. Вокруг мелькают красно-зеленые вспышки. Им нужно найти клык василиска.

— Рон, нам нужно бежать, скорее! — выкрикивает она в панике, на миг выпустив его ладонь.

— Но там Фред! Люпин и Тонкс! — настаивает Рон. Веснушки ярко выделяются на побелевшей коже. Гермиона вновь хватает его за руку и тянет за собой, но он сопротивляется. — Почему они нападают на нас, Гермиона? Они, верно, заколдованы, мы должны им помочь!

— Нет! Рон, нет! — Гермиона трясет его за плечи, но он почему-то не двигается с места. — Они уже мертвы, бежим! Это все неправда, обман, иллюзия! Нам нужно помочь уничтожить крестраж! Ты что забыл? — она изо всех сил тянет Рона за рукав, и он наконец поддается.

В сгущающейся темноте они бегут рука об руку. Вдруг туннель за ними обваливается, пути назад нет, а впереди только кромешный мрак.

— Люмос, — ни капли света, лишь темнота. Даже легкой искры не вылетает из кончика палочки. — Люмос! Люмос! Люмос! — простенькое заклинание выходит лишь с третьего раза, и тогда они вновь срываются на бег. Дыхание сбивается, глаза затуманивают слезы. Под ногами хрустят косточки мелких животных, которые превращаются в пауков, стоит на них посмотреть. Твари растут на глазах и бегут следом, сливаются во тьме в сплошную волну мельтешащих ног и щелкающих жвал.

— А-а-а! — она слышит крик Рона и оборачивается, но вместо него видит Волдеморта, ее руку от его прикосновения пронзает боль, словно от Круцио.

— Ничтожное магловское отродие! — шипит он голосом Скитер, все сильнее сжимая ее запястье. — Ты стерла им память! Ты одна в этом мире. Кому теперь ты нужна?

Гермиона изо всех сил кричит, из глаз непроизвольно текут слезы, безумная боль раздирает ее изнутри.

— Ты слабачка, грязнокровка! Ты не выдержишь боли, ты не способна на чувства! — Волдеморт на глазах превращается в Беллатрису, хватает ее за волосы и с силой бросает об пол. Безумная боль — единственное, что Гермиона сейчас ощущает. Перед глазами пустой потолок и нет сил даже вздохнуть. — Ты годишься только на закуску Нагайне. Съесть ее!

Безумный смех Волдеморта эхом заполняет пространство. Хогвартс рушится, стены начинают падать, погребая под собой Рона.

— Не-е-ет! — кричит Гермиона и в этот момент ее захватывает в удушающее кольцо холодное чешуйчатое тело. Острые ядовитые клыки мелькают перед глазами. Василиск оборачивается Беллатрисой, медленно душит ее и злобно шипит голосом Скитер: «Я убила его! Убила своего глупого братца! А последнюю свою статью о Гарри я напишу твоей кровью!»

— Х —

Гермиона проснулась в поту, судорожно глотая ртом воздух. Одеяло перекрутилось и мешало нормально дышать — она бежала не только в кошмаре. Взглянув на Джинни, она поняла, что соседка по комнате спит и ночные метания не потревожили ее сон.

Постепенно приходя в себя, Гермиона нервно и глухо рассмеялась и утерла слезы, которые оказались вполне настоящими.

«Мерлин! Кошмар. Просто кошмар… Волдеморт мертв. Нагайна мертва. Беллатриса тоже. Скитер… — Гермиона непроизвольно вздрогнула. — Скитер скоро заткнется! — Стоило признать, такого ужасающего, откровенно-страшного бреда ей не снилось вот уже пару лет. — Действительно, такой бред! — внутренне изумилась она, хотя и понимала, почему приснилось именно это — все страхи и переживания слились в одну мерзкую кашу переживаний, как будто ей недостаточно боли наяву. — Даже смешно, а казалось настолько реальным! Мерлин, похоже, нервы у меня совсем ни к черту стали!»

Сердце продолжало стучать, как у бешеного зайца. Гермиона решила спуститься на кухню попить воды, рассудив, что в таком состоянии попросту не заснуть. Со всей аккуратностью отворив дверь, чтобы ненароком не разбудить Джинни, она вышла в темный коридор и начала медленно на цыпочках спускаться по лестнице. В доме было тихо — все обитатели спали или пытались заснуть. Она спустилась на темную кухню, едва освещенную отблесками луны, и почти на ощупь пробралась к кувшину с водой. Свет она решила не зажигать, чтобы лишний раз не тревожить никого в доме.

— Тоже не спится? — Гермиона резко вздрогнула, чуть не выронив кувшин.

— Ой, Гарри, это ты! Зачем так пугаешь! — шепотом пожаловалась она, пытаясь рассмотреть друга в неясном свете. Поттер сидел за столом в тени, и заметить его было очень сложно. — Я же чуть не перебудила весь дом!

— Прости…

— Ты почему не спишь?

— Не могу заснуть. Ты тоже?

— Не совсем, — она посмотрела на друга. Рассказывать о бредовом сне совсем не хотелось.

«Гарри тут по той же причине, что и я, — подумала она. — Ему нужна поддержка, как и всем… Просто нужно выговориться, иначе он не стал бы останавливать меня».

— Мне приснился кошмар, — все-таки решила признаться Гермиона.

— Опять Беллатриса?

Сев за стол напротив Гарри, она налила себе воды в кружку и добавила сахар и сухую мяту и вспомнила, как не так давно, когда они находились в «Ракушке», с криком проснулась посреди ночи, перебудив весь коттедж, и потом долго приходила в себя. С тех пор Лестрейндж преследовала ее в кошмарах чуть ли ни каждую ночь.

«Скоро перестанет! — с чувством, напоминающим радость, подумала Гермиона и решила с сегодняшнего дня твердо верить в это. — Спасибо Молли за свершенную месть. Злобная тварь никогда больше не будет никого пытать, и даже меня в моих кошмарах», — Гермиона провела ладонью по затянувшийся шраму на руке, почувствовав некое мрачное удовлетворение от осознания ее смерти, и нехотя сделала глоток воды, чтобы уйти от ответа. Делиться деталями бредового сна совершенно не хотелось…

— Волдеморт? — не сдавался Гарри.

— Они уже мертвы и я не хочу лишний раз о них вспоминать. А если опишу свой сон, тебе он покажется тебе лютым бредом, поверь, — ответила она и в свою очередь спросила: — А ты как?

— Извини, не хотел лезть. Но я всегда тебя выслушаю, если… — Гарри замолчал, и отрешенным взглядом уставился в окно.

Гермиона тоже молчала и ждала, пока он сам решится рассказать. Отпив из стакана, она вдруг заметила, что ладони Гарри лежат на раскрытой странице злосчастного «Ежедневного пророка».

— Прости меня, Гермиона. Прости, пожалуйста, — хриплым голосом вдруг пробормотал он, и ей показалось, что его глаза блестят, но темнота скрывала слезы. — Я так виноват перед тобой, я просто понятия не имел, во что втянул вас с Роном. Это все моя вина, я не должен был. Из-за меня вы так пострадали и до сих пор страдаете… Фред, Люпин и Тонкс мертвы, и все они мертвы… — он провел рукой по странице.

В свете луны, падающем из окна на стол, Гермиона заметила черную рамку. Список жертв, пострадавших и имена тех, кого еще разыскивают.

«Надо было забрать с собой чертову газету с глаз долой!»

— Мне не за что прощать тебя, твоей вины ни в чем этом нет, — спокойно ответила Гермиона, желая вложить в свои слова как можно больше утешения. — Мы с Роном сами настояли на том, чтобы идти вместе с тобой, если ты не забыл. И лично я ни о чем не жалею, ведь мы помогли тебе. А ты пожертвовал собой ради всех нас, и ты победил… Без тебя меня бы не было, ты знаешь. Маглорожденных бы всех поубивали или сделали бы с ними что похуже. Твоей вины нет в том, что Волдеморт когда-то начал. Именно он пошел по пути саморазрушения, он затеял эту войну, он отметил тебя. Он и только он является причиной того, что произошло. А те, кто сражался на нашей стороне, понимали, во имя чего они это делали, и ты знаешь, что их жертвы не остались напрасны. Благодаря тебе война наконец-то закончилась.

— Из-за меня она и началась! Я все равно считаю, что никто не должен был умирать, — твердил неестественным голосом Гарри. — Я слишком мало думал, я слишком медлил, все можно было сделать по-другому, все могло бы быть по-другому, если бы я…

— Все случилось так, как случилось, Гарри, — перебила Гермиона, — другого не дано. И мне кажется, ты слишком много на себя берешь. Ведь если так подумать, все произошедшее было просто удивительным стечением обстоятельств. Как бы мы не готовились, мы действовали почти вслепую и, победив, мы словно попали в игольное ушко с первого раза, да другого шанса нам бы и не представилось. Я искренне верю, что могло быть гораздо хуже, и ты, если успокоишься и подумаешь, тоже это поймешь.

— Я понимаю, — с обреченностью в голосе сказал Гарри, — но не могу ничего поделать с собой. Но и ты пойми… Я был в таком странном состоянии, сразу же после того, как его не стало, это было настолько удивительно — ощущать мир вокруг, свободу, я будто родился заново. Но прошла буквально пара минут и воочию увидел, как ошибся. Сейчас меня совсем не радует, что меня ждет целая жизнь впереди. Нет… Это у меня она впереди, а у других ее вообще не будет, или всю жизнь они проведут, вновь и вновь переживая те страдания, что пришлось им перенести из-за меня.

— Не из-за тебя, Гарри! — с досадой возразила Гермиона. — Надеюсь, ты примешь это как можно скорее. Да, нам придется жить дальше, со всем тем, что произошло, но это не должно быть причиной мучить себя.

— В любом случае, прости меня, — проговорил он с мольбой в голосе.

— Не надо, Гарри, прекрати уже. Выпей вот тоже, — Гермиона пододвинула ему стакан с теплой мятной водой, — и потом иди спать. Подумай о том, что завтра новый день, и он должен быть лучше предыдущего — прошлое уже в прошлом, не нужно растягивать и переносить все страдания, что мы пережили, еще и на будущее. Тебе нужно продолжать жить, а не затягивать самого себя в могилу. Поговори с Джинни, например, вам обоим станет легче.

— Что это? — Гарри посмотрел на стакан.

— Вода с сахаром и мятой, не думал же ты, что я предложу тебе спиртное?

— Фу, нет спасибо… Чай без чая? — он отодвинул стакан подальше от себя.

— В чае кофеин, он бодрит, а мята успокаивает. В домашней аптечке наверняка есть умиротворяющий бальзам, — посоветовала она, мельком подумав, что и ей он, возможно, вскоре понадобится.

— Я пытался поговорить с Джинни, — признался Гарри, после недолгого молчания, — она часто в слезах, а я не могу ничем помочь, не могу подобрать хороших слов. Раньше я никогда не видел, чтобы она так много плакала… Чтобы она вообще хоть раз плакала, — на последних словах его голос прозвучал чуть выше. — А сейчас она вспоминает Фреда… а я не могу избавиться от мысли, что это моя вина, и она винит меня в этом.

— Джинни не винит. Никто тебя не винит, — уверенно ответила Гермиона, — и тебе просто надо быть рядом.

— Хороша советчица, — пробормотал Гарри, — почему ты не рядом с Роном тогда? Я его весь день почти не видел.

— Я хотела, но мы поругались, — она вздохнула, вспомнив ужасную ссору, и ощутила укол вины, — а сегодня поговорить не получилось. Но я помирюсь с ним обязательно завтра.

— Помирись, — потребовал Гарри и протяжно зевнул. — Мне кажется, что он и меня избегает за компанию с тобой… Пора мне спать, постараюсь, наконец, заснуть. Спасибо тебе, что выслушала.