Балтийская трагедия. Катастрофа.

10:45

С мостика канонерской лодки «Амгунь» капитан-лейтенант Вальдман наблюдал, как два немецких пикировщика, идя на малой высоте, направляются к его кораблю.

Что-либо предпринять он был не в силах. «Амгунь» стояла без хода с заметным креном на правый борт, дрейфуя в направлении южного берега залива.

К тому же на канонерке кончился боезапас.

Расчёты зениток и комендоры орудий главного калибра, вооружившись винтовками и автоматами, вместе с бойцами-пехотинцами готовились встретить новую атаку бомбардировщиков огнём из ручного оружия.

С рассветом канонерка делала все, чтобы прикрыть транспорты от ударов с воздуха. Но скорость, манёвренность, а главное — вооружение бывшей грунтоотвозной шаланды были явно недостаточными для выполнения подобных задач.

Когда Вальдман поставил лодку между немецкими пикировщиками и горящим «Папаниным», чтобы прикрыть терпящий бедствие транспорт, три немецких бомбардировщика накинулись на «Амгунь», засыпав её бомбами.

Одна бомба угодила прямо в трюм канонерки, пробила его и взорвалась в воде. Будь «Амгунь» обычным пароходом, ей бы наверняка пришёл конец. Но для бывшей шаланды-грязнухи попадание в трюм было не столь опасно, поскольку он был открывающимся.

Больше бед принесла вторая бомба, рванувшая у правого борта. Её осколки выкосили человек двадцать на палубе, ранили на мостике командира 3-го конвоя капитана 2-го ранга Янсона и, что было хуже всего, пробив борт, разбили трубу холодильника в машинном отделении.

Из разбитых труб в машину хлынула вода, которую никак поначалу не удавалось остановить. Создавалась угроза затопления машинного отделения.

Командир БЧ-5 старший лейтенант Чернявский, главный старшина Андрианов, котельные машинисты Тихомиров, Фатин и Орлов, раненные осколками, по колено в воде пытались остановить хлеставшую из разбитых труб воду.

Машину пришлось временно остановить.

«Амгунь» беспомощно покачивалась на воде, всё более кренясь на правый борт.

И, конечно, именно в этот момент снова появились самолёты.

Командиры соток старшины Худницкий и Заорин, вместе с артиллерийским офицером «Амгуни» младшим лейтенантом Чуксиным, стояли у своих орудий с винтовками в руках. Снарядов не было.

Однако немецкие самолёты, встреченные дружными винтовочными залпами и автоматными очередями, не долетев метров двести до канонерки, стали внезапно набирать высоту. Все ожидали, что сейчас они спикируют на «Амгунь», но ничего подобного не произошло. Возможно, что с высоты пилоты противника увидели более заманчивую цель, чем стоявшая без хода вооруженная шаланда, возможно причина была другой, но оба самолёта исчезли в северо-восточном направлении.

Капитан-лейтенант Вальдман понимал, что боевая деятельность канонерской лодки «Амгунь» закончилась. Конвой, флагманом которого была канонерка, перестал существовать. Он был полностью разгромлен и рассеян авиацией противника.

Но даже если бы этого не произошло, в таком состоянии, в котором оказалась «Амгунь» — без боеприпасов и с повреждённой машиной, — она уже никого защитить не могла. Даже себя.

С левого борта к «Амгуни» медленно подходила её родная сестра — канонерская лодка «Москва». На ней также кончился артиллерийский боезапас, а на баке, у шпилей, дымилась рваная пробоина.

2-й конвой, флагманом которого являлась «Москва», также был разгромлен и рассеян.

К счастью, машина была в полной исправности. Но кончался уголь. Капитан 2-го ранга Антонов предложил взять «Амгунь» на буксир. Вальдман хотел уж было согласиться, но поднявшийся на мостик старший лейтенант Чернявский — командир БЧ-5 — доложил, что разбитые осколками трубы удалось изолировать. Доступ воды в машинное отделение в основном прекращён, и сейчас будет пущена машина.

«Амгунь» уже достаточно снесло к югу, чтобы возвращаться на центральный фарватер. Посовещавшись, Антонов и Вальдман решили следовать дальше южным фарватером и надеяться на лучшее. А от бомбардировщиков отбиваться с помощью винтовок и наганов.

Две канонерки, отчаянно дымя, заковыляли по южному фарватеру: «Москва» — головной, «Амгунь» — сзади. Южный берег залива, чернеющий не более, чем в 3-х милях по правому борту, был тих и пустынен.

Непривычно пустынным было и голубое небо, на котором сверкало поднимающееся к зениту солнце.