Балтийская трагедия. Катастрофа.

14:00

С мостика «Гордого» капитан 3-го ранга Ефет видел, как один из «юнкерсов», прорвав стену заградительного огня, зашел на эсминец с кормы и с устрашающим рёвом ринулся в пике. Пройдя над самыми мачтами эсминца, немец сбросил бомбу, которая со страшным грохотом разорвалась на палубе «Гордого».

Люди метнулись в разные стороны, прижались к переборкам. Раскалённые осколки с визгом пронеслись над боевыми постами, со звоном ударяясь о палубу и надстройки.

Тихо, не охнув, упал на палубу матрос Меркушин, убитый наповал. Скорчившись упал на колени, а затем повалился на настил мостика старпом капитан-лейтенант Евгений Красницкий, получивший смертельное ранение в живот. Тяжело был ранен в голову и упал на палубу с залитым кровью лицом комиссар Носиков. Убило вахтенного сигнальщика. В дальномерном посту возник пожар.

Стонали и кричали раненые, кровью были забрызганы переборки и палубы. На эсминце наступило короткое замешательство. Ослабла сила огня по самолётам, которые заходили в новую атаку.

Оглушённый и чудом уцелевший командир корабля вырвал людей из шокового состояния. Люди вздрогнули, услышав крик Ефета:

— Оружие к бою! Огонь!

Командир был страшен. Глаза его горели неестественным огнём, лицо перекошено яростью.

Снова заговорили орудия и пулемёты, сбивая самолёты с боевого курса...

Самолёты ушли. Начали собирать раненых, доставляя их в лазарет. Принесли и находящегося в бессознательном состоянии старпома Красницкого. Военфельдшер Иван Бурбан с воспалёнными глазами, в окровавленном халате сделал старпому укол морфием, осмотрел слепую рану в животе и горестно покачал головой. На короткое время к Красницкому возвратилось сознание, он попросил пить. Бурбан наложил ему мокрый тампон на побледневшие губы...

Эсминцы и сопровождающий их «Аметист» продолжали ковылять на восток. По левому борту чернели скалы южной оконечности Гогланда. И в довершение всех бед со «Свирепого» сообщили, что близкие разрывы авиабомб стали причиной повреждений в машине.

Капитан 2-го ранга Маслов предложил оставить «Гордый» на Гогланде, но, посовещавшись, решили вместе добраться до Кронштадта.