Балтийская трагедия. Катастрофа.

20:10

На ходовом мостике «Кирова» капитан 2-го ранга Сухоруков искусно управлял десятью тысячами тонн движущейся стали.

«Киров» шёл узкой протраленной полосой, настолько узкой, что произнесенная сгоряча одна неверная команда рулевому могла стать последней.

Крейсер двигался по этой полосе, выставив под водой у форштевня справа и слева параваны-охранители от якорных контактных мин, формой корпуса и крыльев схожие с самолётами. Натянутые тралящие части параванов при встрече с минрепом отрывали его якорь от грунта, минреп скользил по тралящей части до резака, секущего многотонным сильным ударом, якорь с отсеченным минрепом падал на дно, а мина, отведённая далеко в сторону, всплывала. Так было в теории.

На практике же немцы, прекрасно зная о конструкции наших параван-охранителей, вплетали в минреп кусок якорь-цепи, так что резак не мог перерубить минреп, а параван вместо того, чтобы отводить мину от борта, напротив, подводил её к кораблю.

Когда Сухорукову доложили, что правый параван всплыл, а затем, что в правом параване застряла мина, жизнь крейсера и всех находящихся на его борту зависела от его следующего слова. В считанные секунды, хладнокровно оценив ситуацию, Сухоруков приказал постепенно уменьшать скорость хода, нисколько не маневрируя рулём.

А параван все ближе и ближе подводил смертельный чёрный шар к борту. Все понимали: достаточно рогам мины прикоснуться к корпусу корабля, и будет взрыв, который разворотит всю носовую часть крейсера. На всех открытых боевых постах верхней палубы люди оцепенели от ужаса.

На бак бросились матросы боцманской команды во главе со старшим боцманом крейсера мичманом Алексеем Очеретенко. В руках у них были длинные шесты с рогачами. Эти шесты были заготовлены ещё до войны, чтобы при уборке паравана зацепить его и не дать коснуться борта, поцарапав краску.

Упёршись шестами в параван, матросы слегка отвели мину от борта «Кирова». Рогатый шар напоминал живое существо — морское чудовище, рвущееся к борту корабля, невзирая на все усилия людей.

— Да обрубите вы параван к чертовой матери!!! — с нотками истерики в голосе крикнул адмирал Дрозд. — Что это за техника, которая под ручку подводит к нам смерть?!

Застрявшая мина по инерции течения продолжала рваться к борту. Матросы боцманской команды блестели потом покрасневших от напряжения лиц. Одно неверное движение шеста и — всё... Сотни глаз следили за рогатым чудовищем, которое то всплывало, обнажая гладкую, полированную спину, то снова исчезало в волнах.

С мостика по трансляции передали команду: «Сварщика Кошубу на полубак!»

На полубак бегом направляется маленький, щуплый матрос-сварщик Пётр Кошуба. Главный боцман обвязал Кошубу линем, пока другие матросы быстро «вооружили» беседку, на которой сварщик был спущен с полубака — у самого форштевня — вниз, почти в самую бурлящую пену носового буруна. Картина была фантастическая. Сварщик сидел на узенькой дощечке, едва не касаясь ногами поверхности воды. Беседка раскачивалась. Встречная волна обдавала матроса брызгами. Казалось, одно неосторожное движение — и он сорвётся вниз. С палубы подали вниз кабель. Вспыхнул яркий огонь электросварки, каскадом полетели во все стороны искры.

Наблюдая за действиями сварщика, капитан 2-го ранга Сухоруков с ужасом услышал крик сигнальщика:

— Мина в левом параване!

На полубак были срочно вызваны комендоры первой и второй башен главного калибра. Вооружившись шестами они начали отводить мину от левого борта, а второй сварщик Валентин Шуляпин был, как и Кошуба, спущен на беседке вниз резать тралящую часть паравана левого борта.

Капитан 2-го ранга Сухоруков, занятый отдачей команд в эти критические минуты, только сейчас заметил, что адмирал Трибуц, член Военного Совета Смирнов и капитан 1-го ранга Питерский спустились с мостика и стоят на полубаке у левого борта, наблюдая, как показалось Сухорукову, за действиями сварщика Шуляпина.

В этот момент старшина сигнальщиков доложил Сухорукову: «Яков Свердлов» меняет курс».

Сухоруков вскинул бинокль. Следовавший по левому борту крейсера эскадренный миноносец «Яков Свердлов» стал склоняться вправо, подняв сигнал: «Меняю курс. Имею особое приказание».