Балтийская трагедия. Катастрофа.

19:20

Сержант Васильев, командир роты 3-го батальона 186-го пехотного полка, построил своих бойцов прямо на пирсе Ораниенбаума, скомандовав:

— По порядку номеров рассчитайсь!

В роте как было, так и осталось двенадцать человек. Все с винтовками, подсумками и скатками. И даже при своём ротном «Максиме» и одном противотанковом ружье.

После того, как сержант Васильев приказал своим красноармейцам прыгать прямо с таллиннского пирса на баржу, гружёную мешками, которую оттягивал от стенки маленький буксирчик, говоря армейским языком, фактически не произошло «никаких происшествий». Буксир чапал вдоль южного берега залива, а солдаты валялись на мешках, как выяснилось, с мукой.

По Приморскому шоссе катились на восток тупорылые грузовики с немецкой пехотой, шли какие-то обозы, огромные трейлеры везли танки. Кто-то из бойцов, охваченный боевым порывом, предложил сержанту пострелять из винтовок по немецким машинам на шоссе. Васильев чуть было не разрешил, но шоссе внезапно вильнуло куда-то на юг, исчезнув за деревьями.

Так прошли день, ночь и ещё один день.

Во второй половине дня несколько часов чуть мористее их баржи дымились две вооруженные шаланды. А потом исчезли.

Самолёты проплывали высоко в голубом небе. Никто не обращал на них никакого внимания.

Так и прибыли в Ораниенбаум.

Шкипер буксира, освободившись от баржи, сразу ушёл в Кронштадт, а Васильев вывел своих залежавшихся солдат на пирс. С самого начала войны никому из них не удавалось так здорово отдохнуть, как во время Таллиннского перехода.