Адольф Гитлер и его русские друзья

Отвергнутый автор

В 1922 году он окончил Гейдельбергский университет, защитив диссертацию на тему «Вильгельм фон Шютц как драматург. К вопросу об истории драмы романтической школы».

В юности Геббельс пытался стать журналистом и писателем, но безуспешно. Он написал роман «Михаэль, или Судьба Германии в страничках из дневника». Герой романа, молодой коммунист, становится нацистом и гибнет в борьбе против французов, оккупировавших Рейнскую область.

Вечная история: молодой автор написал первый роман, а его не печатают. Что делает автор? Берется за следующий? Работает над словом? Нет, отвергнутый роман он вписывает в счет «темным силам, завладевшим национальной культурой», и переключается на политическую деятельность.

На политическом поприще он проявляет больше умения, чем в литературе. Он уверенно держит путь к высшим постам в партии. Теперь уже перед молодым литератором одна за другой распахиваются издательские двери. Но к чистой литературе он уже охладел. Его увлекает публицистика, возможность в прямой авторской речи высказать свои идеи.

Крупный партийный работник, он высоко ценит слово. Теперь уже он решает, каким книгам выходить, каким лежать в столах писателей, а за какие можно и посадить. Его имя хорошо известно в стране, и все же свою подпись он предпочитает сопровождать новообретенным титулом — «имперский министр народного образования и пропаганды».

Творчеству Иозефа Пауля Геббельса не суждено было стать предметом изучения литературоведов. Его творениями занимался аппарат главных обвинителей на Нюрнбергском процессе, подтвердив тем самым равнозначность Слова Делу. Квалифицированного разбора своих сочинений автор не дождался, покончив с собой в сорок пятом.

Его роман «Михаэль» издали через много лет после войны. Это весьма слабая проза, которую пишут мечтающие поразить мир амбициозные молодые люди. Но эта плохая книга полезна не столько в смысле постижения личности автора (что, в конце концов, представляет узкоуголовный интерес), сколько в понимании культурных и психологических истоков нацизма.

В романе очевидны псевдосоциалистические мотивы, ненависть к богатому Западу, к банкирам. Герой романа говорит: «Мы все солдаты революции труда. Мы хотим победы труда над деньгами». Значительное место занимают националистические рассуждения: «Сегодня только один призыв звучит для молодого человека: поднимайся на защиту родины! Чуждый сброд должен оставить в покое наше национальное искусство».

Роман Геббельса — ценный первоисточник, позволяющий понять, почему фашизм нельзя называть случайным эпизодом. Все, что говорит Геббельс, можно услышать и сегодня — и не только в пивной, и прочитать у некоторых авторов, озабоченных сохранением «национальной идеи», засильем «инородцев», попранием «вековечных национальных идеалов»…

Что еще есть в романе — ненависть к интеллигенции («Интеллект отравляет нашу нацию»), культ героя и воина, готовность к насильственному устранению оппонента, требования возвращения к «подлинно народным» ценностям, корням, к почве, призывы изгнать «чуждые элементы» из национальной культуры…

И полное отсутствие сомнений в собственной правоте — характерная черта людей, считающих, говоря словами одного писателя, что они обладают подлинной, всеобщей истиной, которой должен подчиниться каждый порядочный человек, чего как раз порядочный человек сделать и не может.

Молодой Геббельс пробовал свои силы в банке, пытался заработать на жизнь аукционистом на бирже. Он был неудачником, пока не присоединился к национальным социалистам.

В окружении Гитлера оказалось немало людей, которые не преуспели в искусстве и потому примкнули к нацистам. Духовный наставник фюрера и первый редактор нацистской партийной газеты Дитрих Эккарт мечтал стать поэтом и драматургом, но удался ему только перевод драмы «Пер Гюнт» норвежского классика Генрика Ибсена. Альфред Розенберг хотел быть архитектором. Лидер нацистской молодежи Бальдур фон Ширах и Ганс Франк, который был адвокатом Гитлера после путча 1923 года, а затем генерал-губернатором Польши, писали стихи. Президент имперского банка Вальтер Функ мечтал стать музыкантом, Альберт Шпеер — архитектором.

Первоначально будущий министр пропаганды работал на соперника Гитлера внутри нацистской партии — Грегора Штрассера, редактировал газету «Народная свобода» и выступал против фюрера. Молодой журналист Йозеф Геббельс даже требовал исключить из партии «мелкобуржуазного Адольфа Гитлера». Но в апреле 1926 года он приехал в Мюнхен, и Гитлер сумел привлечь Геббельса на свою сторону.

Фюрер поставил его во главе столичной партийной организации, которая поддерживала Штрассера. Геббельс провел чистку, исключив из партии четыреста человек, и поставил столичный горком на службу Гитлеру.

Геббельс превратил берлинских штурмовиков в боевой отряд, который постоянно устраивал драки с Союзом красных фронтовиков. В его подчинении поначалу было совсем немного людей, но они нагло противостояли столичным коммунистам.

В 1927 году он стал редактором еженедельника «Ан-гриф» («Атака»). В 1928 году его избрали депутатом рейхстага. В марте 1933 года он возглавил созданное для него министерство народного просвещения и пропаганды.

Геббельс не простил немецкой литературе, что она его отвергла. Он поделил литературу на «почвенную» и «асфальтовую», чуждую немецкому духу, в которую включил таких выдающихся авторов, как Томас Манн.

Душным вечером 10 мая 1933 года Геббельс устроил в Берлине сожжение книг. Штурмовики и студенты на грузовиках объехали весь город, забирая из библиотек запрещенные книги. После прихода нацистов к власти было запрещено творчество ста сорока девяти писателей, двенадцать тысяч четыреста произведений, огромная часть национальной и мировой культуры. Геббельс лично составлял этот список.

Вечером те, кто был вдохновлен идеей очищения культуры от всего чуждого национальному духу, собрались у здания студенческого клуба на Ораниенбургерштрассе, построились в колонну и с зажженными факелами двинулись к Оперной площади.

Вспыхнуло пламя, и в огонь полетела первая пачка.

Горели враги «национальной Германии», освобождая народ от порчи, открывая дорогу росту национальных сил. Толпа одобрительными возгласами провожала в огонь все новые и новые книги. Отправляя в костер очередную пачку, распорядитель церемонии громогласно провозглашал:

— Против классовой борьбы и материализма! За народную общность и идеалистический образ жизни! Я предаю огню сочинения Маркса и Каутского!

— Против декаданса и морального разложения! За строгость и нравственность в семье и государстве! Я предаю огню сочинения Генриха Манна, Эрнста Глезера и Эриха Кестнера!

— Против искажения нашей истории и принижения ее великих героев! За благоговейное отношение к прошлому! Я предаю огню сочинения Эмиля Людвига и Вернера Хагемана!

— Против антинародного журнализма космополитически-еврейского толка! За исполненное ответственности сотрудничество в деле национального строительства! Я предаю огню книги Теодора Вольфа и Георга Бернхарда!

В разгар событий на площади появился Геббельс. Он был доволен происходящим, но понимал, что сожжение книг окончательного решения проблемы не принесет. Как всякий плохой писатель, он ненавидел критиков и тремя годами позже издал приказ об уничтожении целого литературного жанра: «Поскольку и тридцать шестой год не принес заметного улучшения художественной критики, я окончательно запрещаю с сегодняшнего дня дальнейшее функционирование художественной критики…»

10 мая 1933 года костры горели не только в Берлине. Книги сжигали в Мюнхене, Дрездене, Франкфурте-на-Майне… Все ли, кто участвовал в этом, были сторонниками новой власти и разделяли программу нацистов? Нет. Но им внушили — или они поверили в то, что только таким образом можно сохранить национальную культуру, помочь народу обрести веру в свои силы, выйти из кризиса и занять подобающее место в мире.

Ветер разносил по площади несгоревшие листы, бросал пригоршни пепла под ноги завороженных зрелищем берлинцев. В воздухе ощутимо пахло горелым, но самое тонкое обоняние не уловило тогда запаха горящего человеческого мяса.

Никто из стоявших на Оперной площади не понял, что вместе с пачками книг в костер полетели и их собственные жизни. То, что началось сожжением книг, для противников режима закончилось печами лагерных крематориев; для тех, кто восторженно аплодировал штурмовикам, обернулось могилами в Сталинграде; их семьи сгорели в огромных кострах Гамбурга и Дрездена, зажженных авиацией союзников…

Но до этого было еще далеко, а пока что Геббельс наслаждался своим высоким положением.