Адольф Гитлер и его русские друзья

Соблазнители и соблазненные

Если серьезный разговор о Власове оказался неожиданностью для тех, кто не хочет углубляться в трагическую историю войны, то мои статьи в том же «Новом времени», затрагивавшие такую болезненную тему, как «НТС и фашизм», напротив, вызвали раздраженную реакцию у эмигрантских публицистов и молодого поколения членов Народно-трудового союза.

В письмах, которые пришли в редакцию, было больше брани, чем аргументов. Понимая, что молодому поколению солидаристов дорога честь партийного знамени, я серьезно отнесся к критическим письмам и не счел за труд еще раз исследовать все материалы о Национально-трудовом союзе тридцатых — сороковых годов.

Помимо книг, воспоминаний и документов в моем распоряжении есть очень надежный исторический источник — ксерокопии эмтээсовских газет тридцатых годов. Я и не подозревал, что они сохранились. Гору ксерокопий привез мне из ФРГ один очень известный эмигрант, издававший свой журнал. Он выложил эту гору на мой редакционный стол со словами:

— Я не могу об этом писать. Со многими людьми я связан определенными отношениями. А вы не побоитесь.

Верно, не побоялся, так что обвинения в работе на КГБ достались на мою долю…

В начале тридцатых годов в среде русской эмиграции появилась новая сила — молодежь, повзрослевшая уже за пределами Советской России. Дети эмигрантов выражали недовольство бездействием отцов, которые проиграли Гражданскую войну большевикам, позволили выставить себя из России и ничего не предпринимали для того, чтобы вернуть страну.

Вспыхнул политический конфликт поколений. Эмигрантская молодежь готова была взяться за оружие. Это и насторожило советскую разведку, которая озаботилась поисками агентуры среди активистов новой организации.

Еще в 1928 году Национальный союз русской молодежи в Болгарии и Союз русской национальной молодежи в Югославии предложили молодому поколению эмигрантов объединяться. В 1929 году образовался Национальный союз русской молодежи за рубежом. Отделения союза появились в различных европейских городах, где сконцентрировалась эмиграция.

На конференции этих групп, проходившей с 1 по 5 июля 1930 года в Белграде в помещении Русского офицерского собрания, молодые эмигранты из Югославии, Франции, Болгарии, Чехословакии и Нидерландов образовали Национальный союз русской молодежи.

Приняли устав, первым председателем совета избрали члена российского императорского дома герцога Сергея Георгиевича Лейхтенбергского (сына великой княгини Анастасии Николаевны). Исполком возглавил бывший корнет 11-го гусарского Изюмского полка Виктор Михайлович Байдалаков.

После Гражданской войны Байдалаков нашел убежище в Югославии, где окончил Химический факультет Белградского университета.

В мае 1931 года Петр Бернгардович Струве, редактор газеты «Россия и славянство», согласился предоставлять на ее страницах трибуну лидерам новой организации. Струве до революции боролся с партией Ленина, после революции — с советской властью.

В 1941 году немцы, оккупировав Югославию, его арестовали, потом выпустили, памятуя о его антикоммунистических заслугах. Но Струве, как любой европейский либерал, ненавидел национальный социализм куда больше, чем коммунизм. В годы войны он был на стороне Советской России против нацистской Германии…

На втором съезде в конце декабря 1931 года эмигрантская молодежь приняла новое название — Национальный союз нового поколения. А в апреле 1936 года он стал называться Национально-трудовым союзом нового поколения, НТСНП, потом слова «нового поколения» отсекли, осталось три буквы — НТС. Под этим названием эта эмигрантская организация, просуществовавшая до наших дней, вошла в историю.

В марте 1932 года новопоколенцы, или солидаристы, как их называли тогда в эмиграции, основали газету «За Россию». Она выходила раз в месяц. Впоследствии она несколько раз вынужденно меняла название, выходила под шапкой «За Новую Россию», «За Родину».

В союз вступали молодые люди, изъявлявшие готовность сражаться с коммунистическим режимом. Виктор Байдалаков так сформулировал главную задачу союза:

— Настоящее положение России обязывает нас бросить все силы и средства на выполнение основной цели — свержение большевицкой власти, не отвлекаясь на чисто эмигрантские дела.

С 1935 года НТС начал активно издавать пропагандистскую литературу, которую пытались доставлять в Советский Союз.

Для этого понадобились деньги, паспорта и помощь спецслужб для перехода границы. Такую помощь им предложила польская разведка. Спор о том, вправе ли были русские патриоты сотрудничать с иностранной разведкой и на каких условиях, продолжается и по сей день. Официально НТС утверждает, что шпионажем члены союза не занимались.

Одним из самых надежных исследований истории и идеологии НТС считается изданная в Англии книга Кэтрин (Екатерины Николаевны) Андреевой «Генерал Власов и русское освободительное движение». Ее отец, русский эмигрант, перед войной был профессором в Праге. Она преподавала историю в Оксфорде.

«Нет надежной информации относительно предвоенной подпольной деятельности НТС против Советского Союза, — пишет Кэтрин Андреева. — Какие-то люди туда засылались, но очень трудно получить заслуживающие доверия свидетельства о том, что они делали».

И не следила ли за ними советская контрразведка с той минуты, как они пересекали границу?

И чекисты, и сам НТС (по разным, разумеется, причинам) преувеличивали масштабы проникновения членов союза на советскую территорию.

Я расспрашивал об этом бывшего члена руководства НТС Бориса Георгиевича Миллера, сына эмигрантов.

— Члены НТС проникали в СССР, — говорил мне Миллер, — но не ради террора, а для того, чтобы понять, что происходит в стране, и создать опорные точки для подпольной работы.

— Кто обеспечивал их заброску в Советский Союз?

— Эту возможность открыл им начальник русского отдела польского Генерального штаба Рышард Врага.

— Что польская разведка требовала взамен?

— Польские военные, естественно, были заинтересованы в любой работе против коммунистического правительства в Москве. Разведывательной или военной информации мы им не давали, только политическую.

— Советский Союз всегда гордился своей пограничной службой. Неужели ваши люди находили лазейки?

— Несколько групп погибло на границе. Других взяли уже внутри страны. Но кому-то удавалось переиграть НКВД, побывать в России и благополучно вернуться…

Европейские резидентуры советской разведки пристально наблюдали за действиями активистов НТС, изучали программу союза, пересылали в Москву важнейшие выступления лидеров солидаристов.

Базовая программа союза практически не менялась (текст обновлялся в 1931, 1935, 1938, 1940, 1944 годах): единая Россия, сильное правительство, все равны перед законом, культурная автономия национальных меньшинств, частная собственность на землю, внешняя политика, ставящая во главу угла национальные интересы.

НТС не участвовал в постоянных в то время дебатах эмиграции относительно формы переустройства России — республика или монархия, считая такие споры преждевременными. Сначала нужно свергнуть коммунистов.

НТС пытался создать новую философию — национально-трудовой солидаризм, который должен был заместить марксизм. Нация определялась как общность людей с единой культурой, единым государством и экономическими интересами, с единым прошлым и едиными целями. Таким образом, «национализм — это не только национальная гордость, а исполнение человеческих желаний правительством».

Молодая эмиграция отвергала любые формы федерализма и право наций на отделение от России. Не нравилось и существование различных политических партий, представительная демократия. НТС, отвергнув коммунизм и буржуазную демократию, приступил к поискам третьего пути. Третий путь привел к национальному социализму.

Историк Роберт Джонсон в книге «Новая Мекка, Новый Вавилон. Париж и русская эмиграция. 1920–1945» писал:

«Движение солидаристов основал в Белграде в начале тридцатых годов атлетически сложенный казачий офицер из армии Врангеля Байдалаков.

Он с энтузиазмом реагировал на приход к власти в Германии нацистов. Его не беспокоили антиславянские устремления Гитлера, и он разделял антисемитизм нацистов. Солидаристы приняли решение в случае войны нанести удар по Советскому Союзу изнутри… Очевидное восхищение Адольфом Гитлером свидетельствовало о профашистской ориентации солидаристов».

«Фашистская природа предвоенного солидаризма ни у кого в эмиграции не вызывала сомнения», — считал историк младшего поколения эмиграции Владимир Варшавский («Незамеченное поколение»).

Положительные черты в фашизме обнаруживали различные радикальные эмигрантские группы («Наш идеал — фашистская монархия», — говорил бывший генерал белой армии Андрей Туркул), в том числе вполне умеренные руководители Российского общевоинского союза (РОВС), организации, объединявшей военнослужащих белой армии.

«Мы, чины РОВСа, являемся как бы естественными, идейными фашистами. Ознакомление с теорией и практикой фашизма для нас обязательно», — говорилось в приказе, подписанном председателем РОВС генералом Евгением Карловичем Миллером 2 января 1937 года.

Но фашистами объявляли себя отнюдь не все эмигранты. И не все были готовы объединиться с Гитлером.

«То, что Германия благодаря Гитлеру и его хирургии, — писал в 1934 году Петр Струве, — избавилась от коммунизма как открытой коммунистической силы, было, конечно, огромным успехом. В Германии вместо отравленного ядами социальной ненависти воздуха классовой борьбы воцарился, казалось, некий здоровый, единящий и крепящий, национальный дух».

Но Струве возмутился травлей евреев в нацистской Германии и нападками на церковь.

В декабре 1938 года бывший главнокомандующий белой армией Антон Иванович Деникин, который нашел приют во Франции, выступил с докладом «Мировые события и русский вопрос». Он считал, что долг эмиграции — помимо ведения борьбы с большевизмом — «защищать интересы России».

— Мне хотелось бы сказать, — говорил генерал Деникин, — не продавшимся, с ними говорить не о чем, — а тем, которые в добросовестном заблуждении собираются в поход на Украину вместе с Гитлером: если Гитлер решил идти, то он, вероятно, обойдется и без вашей помощи.

Зачем же давать моральное прикрытие предприятию, если, по вашему мнению, не захватному, то, во всяком случае, чрезвычайно подозрительному? В сделках с совестью в таких вопросах двигателями служат большей частью властолюбие и корыстолюбие, иногда, впрочем, отчаяние.

При этом для оправдания своей противонациональ-ной работы и связей чаще всего выдвигается объяснение: это только для раскачки, а потом можно будет повернуть штыки… Простите меня, но это уж слишком наивно. Наивно, войдя в деловые отношения с партнером, предупреждать, что вы его обманете, и наивно рассчитывать на его безусловное доверие.

Не повернете вы ваших штыков, ибо, использовав вас в качестве агитаторов, переводчиков, тюремщиков, быть может, даже в качестве боевой силы — заключенной в клещи своих пулеметов, — этот партнер в свое время обезвредит вас, обезоружит, если не сгноит в концентрационных лагерях. И прольете вы не «чекистскую», а просто русскую кровь — напрасно, не для освобождения России, а для вящего ее закабаления…