Американский альбом

* * *

Художник – индивидуалист по своей сути, и, тем не менее, следует некоему общему назначению. Он может прожить изгоем, остаться забытым на целые столетия, затеряться во времени, но он вернется и заполнит место, которые освободят для него собратья по профессии.

Подвинутся, найдут место в середине. Они получили признание современников, славно потрудились. Достойные, мастеровитые люди, и будет с них. Потому что вернулись Рембрандт, Эль Греко, Вермеер… В отличие от удачливых при жизни собратьев по профессии, эти мастера путешествуют во времени. Они сращивают звенья единой цепи, без которой нельзя представить историю живописи. И историю в целом…

Движение образов искусства во времени меняет их первоначальную оценку. Из каждого последующего времени образ воспринимается иначе. Сначала ценится кто и что, потом с течением времени проявляется как. Первое – кто и что представляют современники, они проглядели Вермеера и Рембрандта. Их персонажей они постоянно встречали на улицах. Стоит ли останавливаться? Они и не останавливались. А проявились эти, казалось, забытые художники, когда встал вопрос как. Когда за изображением стал виден портрет, психология вечного человека. Как это сделано? Тайна высочайшего мастерства, благодаря которой удалось всего этого достичь.

ВОЛШЕБНЫЙ БОТТИЧЕЛЛИ. Имя Сандро Боттичелли непременно возникает вслед за именами Леонардо да Винчи и Микельанджело, но его места среди титанов Возрождения вы не найдете. Даже как-то странно. И любят Боттичелли, не сравнивая ни с кем, отдельно от остальных. Любят бережно и трепетно. Он лирический и трагический герой эпохи. В самоистязательных поисках истины, в стойкости и мужестве Боттичелли не откажешь. Он не уступит. Но и рефлексии с избытком. Даже религия своя, между Данте и Савонаролой. И мы не знаем, кого из них он выбрал, где обрел собственный мир.

Состояние души Боттичелли и ее творческое воплощение настолько слиты друг с другом, что нас, умудренных жизненным опытом и ценой житейских компромиссов, это даже озадачивает. Обстоятельства и полнота бытия имеют свое измерение и глубину, их сумрачный лес – не метафора из Божественной комедии, это путь, который предстоит преодолеть. Твердое убеждение, что Боттичелли прожил несколько жизней. В каком-то поистине высоком смысле так оно и есть. Дар Божий не измеряется земным существованием. Совсем нет.

Автопортрет Боттичелли в молодости поражает дерзкой красотой. Вскинутый подбородок, горделивый взгляд через плечо, волевое лицо. Портрет романтического героя, баловня судьбы. Его мастерскую называют Академией бездельников, что говорит само за себя.

Мы знаем о двух близких друзьях Боттичелли. И ранних утратах. Симонетта Каттанео (в замужестве Веспуччи) умерла в 23 года от чахотки. Спустя два года Джулиано Медичи (его портрет работы Боттичелли мы видим в Национальной Галерее) был заколот наемным убийцей во время службы во Флорентийском соборе. Потеря друзей осталась для Боттичелли невосполнимой.

Творческую манеру Боттичелли спутать невозможно. Линия – его отличительный знак и более того – характер самого художника, природа его душевного устройства. Линия узнается сразу. Она непрерывно движется, ее текучесть и сомнабулическая пластика завораживают, она – не только контур, сама жизнь изображения. Наши впечатления очень реальны. Потому Боттичелли запоминается так ярко и отдельно. Когда говорят: как у Боттичелли, мы это ясно представляем.

Есть у Боттичелли впечатляющая странность. Он запоминается сразу и вместе с тем оставляет отдельное ощущение чего-то виденного ранее – обрывков сновидений и полуосознанных знаков, живущих в нас между разумом и чувством. Замершая ностальгическая нота, которая отзывается на красоту. Особое состояние души на пределе поэтической выразительности.

Образы Боттичелли задумчивы и печальны. Большой радости в его изображении нет, это – опечаленная красота. Изображение содержит особую энергию, в нем – совершенство античности и экзальтированная религиозность. Но и то, и другое неполно без ощущения мистического начала. Можно оставаться реалистом, но представить Боттичелли иначе, как волшебником, просто не удается.

Современный художник выстраивает изображение, зная, как это делалось прежде. Но у Боттичелли не было этого прежде, образ, созданный им, – его собственное открытие. Вход в живопись под надписью Боттичелли. Вход открыт, но никто не торопится, потому что Боттичелли трудно подражать. Вернее, подражать можно, сравняться нельзя.

Было время его профессиональных споров с Леонардо да Винчи (они были приятелями) о природе живописи. Леонардо искал средства для передачи материальности видимого, Боттичелли предлагал образ, созданный собственным воображением. Боттичелли – единственный из художников, которого Леонардо упоминает в своих записях (наш Боттичелли). Каждый убеждает по-своему, но достаточно поставить рядом Джоконду Леонардо и Рождение Венеры Боттичелли, и перед нами два самых совершенных женских образа за всю историю живописи.

Венера, выходящая из морской пены. Лицо, фигура, характер движений – это Симонетта Веспуччи в образе Весны, Венеры, и во многих других картинах. Боттичелли писал только ее при жизни и много лет потом. Написано с натуры, но совершенно условно, и поэтому образ запоминается, как поэтический символ одухотворенной красоты.

Таков Боттичелли. Его творческое наследие хорошо известно в отличие от биографии. То, что мы знаем, рождает вопросы – где искусство, а где сама жизнь художника?

Загадка, достойная интеллектуального детектива. Покинутая – образ, совершенно отличный от всего, что создал Боттичелли. Жанровая сцена, переданная всего одной фигурой женщины, уронившей голову на руки в беспросветном отчаянии. Лица нет, но все сказано с предельной выразительностью. Отчаяние и безнадежность. Это о чем? Ничего подобного не встречалось до Боттичелли и не скоро встретится после. Картину будто подбросили нам с опережением в несколько столетий. Женщина, убитая горем, на фоне глухой стены, на пороге закрытых тяжелых дверей, с разбросанными у босых ног одеждами, тряпками. И ничего от прежнего Боттичелли. Бездушные, как решетка, расчерченные квадраты камня. И это вместо трепетной, воздушной линии художника. Некуда деться.

Уточним даты: Рождение Венеры – 1482, Покинутая – 1495. Налицо полный слом мироощущения, депрессия, пессимизм, отчаяние. Но как родился этот образ? Нет другого ответа кроме судьбы самого художника. Замечательно чувствующий красоту и владеющий даром ее воплощения, он вдруг остановился и замер, застыл в пути.

История эта требует подробного, почти протокольного описания. Только так можно попытаться ее понять…

Но начнем с другого. При совпадении драматических обстоятельств времени и места, явление пророка ожидаемо и даже предрешено. Только его и не хватает. Выходец из провинции, правдолюбец и бунтарь Джироламо Савонарола мог состояться только во Флоренции, в городе образного воплощения духовных идеалов. Здесь он нашел свою аудиторию и судьбу.

Савонарола – человек глубокой и восторженной веры получил шанс убедить мир в своей правоте. Одна из его проповедей называлась: Об искусстве умирать красиво. Со временем он это подтвердил, не колеблясь шагнув в костер. По распоряжению Папы Савонарола и двое других монахов-бенедиктинцев Доминик и Сильвестр были сожжены на площади Флоренции, отказавшись от отречения. Трупы их были брошены в реку Арно. Но до этого более четырех лет Савонарола был идейным правителем Флоренции и властвовал над умами. Он был врагом роскоши и имущественного неравенства, восставал против зла, творящегося в Церкви и городской жизни, отстаивал преимущества честной добродетели. Искусство нашло в нем непримиримого врага.

Философы говорят, – обращался Савонарола к слушателям, – воображение – это движение, вызванное чувством… Но что в основе этого чувства – любовь к наслаждению и удовольствиям земной жизни или следование заповедям Христа?..

Аргументы не лишены смысла и проверены многократно. Демагогия, страстность, доходящая до фанатизма, но ведь это и реализм – бедности и социального неравенства. История до сих пор не может найти способ, золотую середину, чтобы угодить сразу – справедливости и красоте…

Теории не успевают за временем и наоборот. Теперь решает практика. Савонарола раздал имущество монастырей нуждающимся, ввел новый устав и заставил монахов заниматься полезным трудом. После его проповеди против роскоши дамы перестали надевать в церковь украшения. Торговцы возвращали в общественное пользование нажитое добро. Савонарола выселил из города ростовщиков, отменил долговые обязательства и облегчил налоги. Он бичевал алчность и жестокосердие и требовал искоренения угнездившегося в человеке зла. Он хотел создать из Флоренции, а потом из всего мира Царство Божие на земле. При этом он оставался бесконечно добрым и отзывчивым человеком. Он раздал все, что имел. Папа отлучил его от церкви. Савонарола ответил ему дерзким посланием и стал проповедовать на улицах.

На площади Флоренции запылали костры из предметов роскоши и произведений искусства, костры тщеславия – по определению Савонаролы. Костер представлял пирамиду из богопротивных предметов: маскарадных нарядов и масок, музыкальных инструментов, всевозможных украшений, косметики и благовоний, собраний эротической поэзии, живописи с нагими фигурами (художники приносили их сами, избавляясь от грехов), и многое еще… Венчала костер фигура Диавола.

Страсти бушевали. Пока одни искореняли алчность, другие (золотая молодежь) готовили заговор с целью убийства проповедника. Колесо, разогнавшись, не могло остановиться. Все закончилось на площади Флоренции 23 мая 1498 года… Сожжение или сначала повешение, а потом сожжение… существуют различные версии казни… Веревка, костер и непременная клевета вслед. Руководство к христианской жизни было дописано Савонаролой за несколько часов до казни.

Руководство и сейчас заслуживает переиздания (это к слову). Целое поколение художников – современников Савонаролы прошло через нравственное перевоспитание. Микельанджело держал при себе тексты проповедей Савонаролы и перечитывал их, работая над росписью Сикстинской капеллы.

По призыву Савонаролы Боттичелли отправил в костер несколько своих картин. После гибели проповедника он настойчиво расспрашивал свидетелей, искал объяснений. В судьбе Савонаролы, в его учении и мужестве он пытался отыскать истину…

Известен разговор (2 ноября 1499 года, из дневника брата Боттичелли Симоне) с неким Доффо Спини – одним из губителей Савонаролы и, вместе с тем, любителем картин художника. Боттичелли спросил, за какие грехи брат Джироламо был подвергнут позорной смерти? На что Спини отвечал: – Сказать тебе правду, Сандро? У него не только не нашли смертных грехов, но и вообще никаких, более мелких обнаружено не было…