Первая любовь [рус. и англ. параллельные тексты]

VIII

The next morning, when I came down to tea, my mother scolded me-less severely, however, than I had expected-and made me tell her how I had spent the previous evening.

На следующее утро, когда я сошел к чаю, матушка побранила меня -- меньше, однако, чем я ожидал -- и заставила меня рассказать, как я провел накануне вечер.

I answered her in few words, omitting many details, and trying to give the most innocent air to everything.

Я отвечал ей в немногих словах, выпуская многие подробности и стараясь придать всему вид самый невинный.

'Anyway, they're people who're not comme il faut,' my mother commented, 'and you've no business to be hanging about there, instead of preparing yourself for the examination, and doing your work.'

-- Все-таки они люди не comme il faut, -- заметила матушка, -- и тебе нечего к ним таскаться, вместо того чтоб готовиться к экзамену да заниматься.

As I was well aware that my mother's anxiety about my studies was confined to these few words, I did not feel it necessary to make any rejoinder; but after morning tea was over, my father took me by the arm, and turning into the garden with me, forced me to tell him all I had seen at the Zasyekins'.

Так как я знал, что заботы матушки о моих занятиях ограничатся этими немногими словами, то я и не почел нужным возражать ей; но после чаю отец меня взял под руку и, отправившись вместе со мною в сад, заставил меня рассказать все, что я видел у Засекиных.

A curious influence my father had over me, and curious were the relations existing between us.

Странное влияние имел на меня отец -- и странные были наши отношения.

He took hardly any interest in my education, but he never hurt my feelings; he respected my freedom, he treated me-if I may so express it-with courtesy,... only he never let me be really close to him.

Он почти не занимался моим воспитанием, но никогда не оскорблял меня; он уважал мою свободу -- он даже был, если можно так выразиться, вежлив со мною... Только он не допускал меня до себя.

I loved him, I admired him, he was my ideal of a man-and Heavens! how passionately devoted I should have been to him, if I had not been continually conscious of his holding me off!

Я любил его, я любовался им, он казался мне образцом мужчины -- и, боже мой, как бы я страстно к нему привязался, если б я постоянно не чувствовал его отклоняющей руки!

But when he liked, he could almost instantaneously, by a single word, a single gesture, call forth an unbounded confidence in him.

Зато, когда он хотел, но умел почти мгновенно, одним словом, одним движением возбудить во мне неограниченное доверие к себе.

My soul expanded, I chattered away to him, as to a wise friend, a kindly teacher ... then he as suddenly got rid of me, and again he was keeping me off, gently and affectionately, but still he kept me off.

Душа моя раскрывалась -- я болтал с ним, как с разумным другом, как с снисходительным наставником... Потом он так же внезапно покидал меня -- и рука его опять отклоняла меня, ласково и мягко, но отклоняла.

Sometimes he was in high spirits, and then he was ready to romp and frolic with me, like a boy (he was fond of vigorous physical exercise of every sort); once-it never happened a second time!-he caressed me with such tenderness that I almost shed tears....

На него находила иногда веселость, и тогда он готов был резвиться и шалить со мной, как мальчик (он любил всякое сильное телесное движение); раз -- всего только раз! -- он приласкал меня с такою нежностью, что я чуть не заплакал...

But high spirits and tenderness alike vanished completely, and what had passed between us, gave me nothing to build on for the future-it was as though I had dreamed it all.

Но и веселость его и нежность исчезали без следа -- и то, что происходило между нами, не давало мне никаких надежд на будущее, точно я все это во сне видел.

Sometimes I would scrutinise his clever handsome bright face ... my heart would throb, and my whole being yearn to him ... he would seem to feel what was going on within me, would give me a passing pat on the cheek, and go away, or take up some work, or suddenly freeze all over as only he knew how to freeze, and I shrank into myself at once, and turned cold too.

Бывало, стану я рассматривать его умное, красивое, светлое лицо... сердце мое задрожит, и все существо мое устремится к нему... он словно почувствует, что во мне происходит, мимоходом потреплет меня по щека -- и либо уйдет, либо займется чем-нибудь, либо вдруг весь застынет, как он один умел застывать, и я тотчас же сожмусь и тоже похолодею.

His rare fits of friendliness to me were never called forth by my silent, but intelligible entreaties: they always occurred unexpectedly.

Редкие припадки его расположения ко мне никогда не были вызваны моими безмолвными, но понятными мольбами: они приходили всегда неожиданно.

Thinking over my father's character later, I have come to the conclusion that he had no thoughts to spare for me and for family life; his heart was in other things, and found complete satisfaction elsewhere.

Размышляя впоследствии о характере моего отца, я пришел к такому заключению, что ему было не до меня и не до семейной жизни; он любил другое и насладился этим другим вполне.

'Take for yourself what you can, and don't be ruled by others; to belong to oneself-the whole savour of life lies in that,' he said to me one day.

"Сам бери, что можешь, а в руки не давайся; самому себе принадлежать -- в этом вся штука жизни", -- сказал он мне однажды.

Another time, I, as a young democrat, fell to airing my views on liberty (he was 'kind,' as I used to call it, that day; and at such times I could talk to him as I liked).

В другой раз я в качестве молодого демократа пустился в его присутствии рассуждать о свободе (он в тот день был, как я это называл, "добрый"; тогда с ним можно было говорить о чем угодно).

'Liberty,' he repeated; 'and do you know what can give a man liberty?'

-- Свобода, -- повторил он, -- а знаешь ли ты, что может человеку дать свободу!

What?'

-- Что?

'Will, his own will, and it gives power, which is better than liberty.

-- Воля, собственная воля, и власть она даст, которая лучше свободы.

Know how to will, and you will be free, and will lead.'

Умей хотеть -- и будешь свободным, и командовать будешь.

'My father, before all, and above all, desired to live, and lived....

Отец мой прежде всего и больше всего хотел жить -- и жил...

Perhaps he had a presentiment that he would not have long to enjoy the 'savour' of life: he died at forty-two.

Быть может, он предчувствовал, что ему не придется долго пользоваться "штукой" жизни: он умер сорока двух лет.

I described my evening at the Zasyekins' minutely to my father.

Я подробно рассказал отцу мое посещение у Засекиных.

Half attentively, half carelessly, he listened to me, sitting on a garden seat, drawing in the sand with his cane.

Он полувнимательно, полурассеянно слушал меня, сидя на скамье и рисуя концом хлыстика на песке.

Now and then he laughed, shot bright, droll glances at me, and spurred me on with short questions and assents.

Он изредка посмеивался, как-то светло и забавно поглядывал на меня и подзадоривал меня короткими вопросами и возражениями.

At first I could not bring myself even to utter the name of Zina?da, but I could not restrain myself long, and began singing her praises.

Я сперва не решался даже выговорить имя Зинаиды, но не удержался и начал превозносить ее.

My father still laughed; then he grew thoughtful, stretched, and got up.

Отец все продолжал посмеиваться. Потом он задумался, потянулся и встал.

I remembered that as he came out of the house he had ordered his horse to be saddled.

Я вспомнил, что, выходя из дома, он велел оседлать себе лошадь.

He was a splendid horseman, and, long before Rarey, had the secret of breaking in the most vicious horses.

Он был отличный ездок -- и умел, гораздо раньше г. Рери, укрощать самых диких лошадей.

' Shall I come with you, father?' I asked.

-- Я с тобой поеду, папаша? -- спросил я его.

'No,' he answered, and his face resumed its ordinary expression of friendly indifference. 'Go alone, if you like; and tell the coachman I'm not going.'

-- Нет, -- ответил он, и лицо его приняло обычное равнодушно-ласковое выражение. -- Ступай один, коли хочешь; а кучеру скажи, что я не поеду.

He turned his back on me and walked rapidly away.

Он повернулся ко мне спиной и быстро удалился.

I looked after him; he disappeared through the gates.

Я следил за ним глазами -- он скрылся за воротами.

I saw his hat moving along beside the fence; he went into the Zasyekins'.

Я видел, как его шляпа двигалась вдоль забора: он вошел к Засекиным.

He stayed there not more than an hour, but then departed at once for the town, and did not return home till evening.

Он остался у них не более часа, но тотчас же отправился в город и вернулся домой только к вечеру.

After dinner I went myself to the Zasyekins'.

После обеда я сам пошел к Засекиным.

In the drawing-room I found only the old princess.

В гостиной я застал одну старуху княгиню.

On seeing me she scratched her head under her cap with a knitting-needle, and suddenly asked me, could I copy a petition for her.

Увидев меня, она почесала себе в голове под чепцом концом спицы и вдруг спросила меня, могу ли я переписать ей одну просьбу.

'With pleasure,' I replied, sitting down on the edge of a chair.

-- С удовольствием, -- отвечал я и присел на кончик стула.

'Only mind and make the letters bigger,' observed the princess, handing me a dirty sheet of paper; 'and couldn't you do it to-day, my good sir?'

-- Только смотрите покрупнее буквы ставьте, -промолвила княгиня, подавая мне измаранный лист, -- да нельзя ли сегодня, батюшка?

' Certainly, I will copy it to-day.'

-- Сегодня же перепишу-с.

The door of the next room was just opened, and in the crack I saw the face of Zina?da, pale and pensive, her hair flung carelessly back; she stared at me with big chilly eyes, and softly closed the door.

Дверь из соседней комнаты чуть-чуть отворилась, и в отверстии показалось лицо Зинаиды -бледное, задумчивое, с небрежно откинутыми назад волосами: она посмотрела на меня большими холодными глазами и тихо закрыла дверь.

' Zina, Zina!' called the old lady.

-- Зина, а Зина! -- проговорила старуха.

Zina?da made no response.

Зинаида не откликнулась.

I took home the old lady's petition and spent the whole evening over it.

Я унес просьбу старухи и целый вечер просидел над ней.