Первая любовь [рус. и англ. параллельные тексты]

VI

The whole evening and the following day I spent in a sort of dejected apathy.

Целый вечер и следующее утро я провел в каком-то унылом онемении.

I remember I tried to work and took up Keidanov, but the boldly printed lines and pages of the famous text-book passed before my eyes in vain.

Помнится, я попытался работать и взялся за Кайданова -- но напрасно мелькали передо мною разгонистые строчки и страницы знаменитого учебника.

I read ten times over the words:

Десять раз сряду прочел я слова:

'Julius Caesar was distinguished by warlike courage.' I did not understand anything and threw the book aside.

"Юлий Цезарь отличался воинской отвагой" -- не понял ничего и бросил книгу.

Before dinner-time I pomaded myself once more, and once more put on my tail-coat and necktie.

Перед обедом я опять напомадился и опять надел сюртучок и галстух.

'What's that for?' my mother demanded. 'You're not a student yet, and God knows whether you'll get through the examination.

-- Это зачем? -- спросила матушка. -- Ты еще не студент, и бог знает, выдержишь ли ты экзамен.

And you've not long had a new jacket!

Да и давно ли тебе сшили куртку?

You can't throw it away!'

Не бросать же ее!

' There will be visitors,' I murmured almost in despair.

-- Гости будут, -- прошептал я почти с отчаянием.

' What nonsense! fine visitors indeed!'

-- Вот вздор! какие это гости!

I had to submit.

Надо было покориться.

I changed my tail-coat for my jacket, but I did not take off the necktie.

Я заменил сюртучок курткой, но галстуха не снял.

The princess and her daughter made their appearance half an hour before dinner-time; the old lady had put on, in addition to the green dress with which I was already acquainted, a yellow shawl, and an old-fashioned cap adorned with flame-coloured ribbons.

Княгиня с дочерью явилась за полчаса до обеда; старуха сверх зеленого, уже знакомого мне платья накинула желтую шаль и надела старомодный чепец с лентами огненного цвета.

She began talking at once about her money difficulties, sighing, complaining of her poverty, and imploring assistance, but she made herself at home; she took snuff as noisily, and fidgeted and lolled about in her chair as freely as ever.

Она тотчас заговорила о своих векселях, вздыхала, жаловалась на свою бедность, "канючила", но нисколько не чинилась: так же шумно нюхала табак, так же свободно поворачивалась и ерзала на стуле.

It never seemed to have struck her that she was a princess.

Ей как будто и в голову не входило, что она княгиня.

Zina?da on the other hand was rigid, almost haughty in her demeanour, every inch a princess.

Зато Зинаида держала себя очень строго, почти надменно, настоящей княжной.

There was a cold immobility and dignity in her face. I should not have recognised it; I should not have known her smiles, her glances, though I thought her exquisite in this new aspect too.

На лице ее появилась холодная неподвижность и важность -- и я не узнавал ее, не узнавал ее взглядов, ее улыбки, хотя и в этом новом виде она мне казалась прекрасной.

She wore a light bar?ge dress with pale blue flowers on it; her hair fell in long curls down her cheek in the English fashion; this style went well with the cold expression of her face.

На ней было легкое барежевое платье с бледно-синими разводами; волосы ее падали длинными локонами вдоль щек -- на английский манер; эта прическа шла к холодному выражению ее лица.

My father sat beside her during dinner, and entertained his neighbour with the finished and serene courtesy peculiar to him.

Отец мой сидел возле нее во время обеда и со свойственной ему изящной и спокойной вежливостью занимал свою соседку.

He glanced at her from time to time, and she glanced at him, but so strangely, almost with hostility.

Он изредка взглядывал на нее -- и она изредка на него взглядывала, да так странно, почти враждебно.

Their conversation was carried on in French; I was surprised, I remember, at the purity of Zina?da's accent.

Разговор у них шел по-французски; меня, помнится, удивила чистота Зинаидина произношения.

The princess, while we were at table, as before made no ceremony; she ate a great deal, and praised the dishes.

Княгиня, во время стола, по-прежнему ничем не стеснялась, много ела и хвалила кушанья.

My mother was obviously bored by her, and answered her with a sort of weary indifference; my father faintly frowned now and then.

Матушка видимо ею тяготилась и отвечала ей с каким-то грустным пренебрежением; отец изредка чуть-чуть морщил брови.

My mother did not like Zina?da either.

Зинаида также не понравилась матушке.

'A conceited minx,' she said next day. 'And fancy, what she has to be conceited about, avec sa mine de grisette!'

-- Это какая-то гордячка, -- говорила она на следующий день. -- И подумаешь чего гордиться -- avec sa mine de grisette! [с ее внешностью гризетки! -- фр.]

'It's clear you have never seen any grisettes,' my father observed to her.

-- Ты, видно, не видала гризеток, -- заметил ей отец.

' Thank God, I haven't!'

-- И слава богу!

'Thank God, to be sure ... only how can you form an opinion of them, then?'

-- Разумеется, слава богу... только как же ты можешь судить о них?

To me Zina?da had paid no attention whatever.

На меня Зинаида не обращала решительно никакого внимания.

Soon after dinner the princess got up to go.

Скоро после обеда княгиня стала прощаться.

'I shall rely on your kind offices, Maria Nikolaevna and Piotr Vassilitch,' she said in a doleful sing-song to my mother and father. 'I've no help for it!

-- Буду надеяться на ваше покровительство, Марья Николаевна и Петр Васильич, -- сказала она нараспев матушке и отцу. -- Что делать!

There were days, but they are over.

Были времена, да прошли.

Here I am, an excellency, and a poor honour it is with nothing to eat!'

Вот и я -- сиятельная, -- прибавила она с неприятным смехом, -- да что за честь, коли нечего есть.

My father made her a respectful bow and escorted her to the door of the hall.

Отец почтительно ей поклонился и проводил ее до двери передней.

I was standing there in my short jacket, staring at the floor, like a man under sentence of death.

Я стоял тут же в своей куцей куртке и глядел на пол, словно к смерти приговоренный.

Zina?da's treatment of me had crushed me utterly.

Обращение Зинаиды со мной меня окончательно убило.

What was my astonishment, when, as she passed me, she whispered quickly with her former kind expression in her eyes:

Каково же было мое удивление, когда, проходя мимо меня, она скороговоркой и с прежним ласковым выражением в глазах шепнула мне:

'Come to see us at eight, do you hear, be sure....'

-- Приходите к нам в восемь часов, слышите, непременно.

I simply threw up my hands, but already she was gone, flinging a white scarf over her head.

Я только развел руками -- но она уже удалилась, накинув на голову белый шарф.