Дальневосточный тупик. Русская военная эмиграция в Китае (1920 — конец 1940-х годов)

Начальники районов и отделов Союза военных достаточно часто менялись, что было связано не в последнюю очередь со служебными переездами членов союза. Например, Модягоу-Гондатьевский отдел Харбинского района ДВСВ последовательно возглавляли подпоручик И. И. Моргунов, капитан В. В. Новиков, полковник П. Л. Островский, поручик (штабс-капитан) Н. А. Титов [ГААОСО, ф. Р-1, оп. 2, д. 32 861, т. 2, л. 77, 78]. Едва ли не единственным офицером, занимавшим пост начальника района на протяжении всего существования союза, являлся полковник Корнилов, возглавлявший Мукденский район ДВСВ.

Точные сведения о численности Союза военных отсутствуют, однако известно, что в конце 1930-х гг. Харбинский район союза насчитывал около 1900 членов [Там же, д. 36 965, л. 9 об], а общее число доходило до 4 тыс. человек [Русская военная эмиграция, т. 8, с. 745][598]. Пограничный район ДВСВ, единственный из районов союза, документация которого частично сохранилась, максимальной численности достиг в июне 1937 г. — 509 человек. В дальнейшем наблюдался спад: июнь 1938 г. — 475 человек, июнь 1939 г. — 478, июнь 1940 г. — 467 [ГАХК, ф. Р-1129, оп. 1, д. 6, л. 9, 29, 37, 42]. Как показывают материалы эмигрантских СМИ, бывшие военные опасались различного рода мобилизаций и неохотно записывались в Союз военных, несмотря на различного рода угрозы. Никто не хотел оказаться «пушечным мясом» японцев. Показателен в этом отношении следующий факт. Когда в мае 1936 г. в Харбине прошел слух о том, что гражданская самоохрана является организацией военной и создана для будущей мобилизации русских военных, люди начали уклоняться от участия в самоохране. Руководителям даже пришлось специально разъяснять назначение самоохраны и успокаивать людей [АВПРФ, ф. 100 б4, оп. 3, п. 17, д. 15, л. 40].

В первое время существования ДВСВ его штаб сильно разбух за счет создания все новых отделов и должностей (возможно, чины управления союза получали за свою работу небольшие суммы, поскольку союз являлся официальным отделом БРЭМ), в связи с чем в июне 1937 г. было объявлено о сокращении штатов и совмещении нескольких должностей одним лицом [ГАХК, ф. Р-1129, оп. 1, д. 2, л. 26].

Создание общей организации, в которую в обязательном порядке включались все бывшие военные, не привело к ликвидации некоторых старых корпоративных объединений и организаций по оказанию помощи. Продолжали работу объединения бывших кадетов (Хабаровский и Сибирский кадетские корпуса), юнкеров военных училищ (Одесское военное училище, председателем которого являлся сам генерал Кислицин, выпускник этого училища; Александровское, Алексеевское, Тверское, Читинское военные училища), Морской кружок (председатель — старший лейтенант В. Н. Кондрашев), Кружок русских летчиков (председатель — капитан А. Я. Арсеньев), Общество Заамурцев, Союз Георгиевских кавалеров. Участники этих объединений, как показывает эмигрантская пресса Маньчжоу-го, отмечали свои корпусные, училищные, полковые праздники, заказывали панихиды по умершим и погибшим соратникам, собирали деньги в помощь нуждавшимся и обеспечивали погребение малоимущих членов, и т. п. Организовывали увеселительные мероприятия с целью усиления средств. В частности, большую известность имел ежегодный бал Георгиевских кавалеров.

Продолжалась деятельность таких организаций, как Союз военных инвалидов и Общество помощи русским (военным) инвалидам. После организации БРЭМ в 1935 г. Общество помощи русским инвалидам перешло под контроль 5-го (благотворительного) отдела Бюро. Председателем Общества с середины 1930-х гг. являлся полковник М. А. Демишхан[599], вице-председателем — подполковник Г. Т. Ражев [Харбинское время, 1942, 25 марта]. Определенный процент от взносов, вносимых эмигрантами в кассу БРЭМ, наряду с пожертвованиями от отдельных организаций шел на содержание инвалидов. В 1942 г. было построено собственное трехэтажное здание приюта Общества. При приюте действовали библиотека, амбулатория с аптекой, кухня [Время, 1944, 11 мая]. Второй и третий этажи здание, по-видимому, сдавались внаем, что давало деньги на содержание жильцов приюта. Известно, что в приюте Общества нашли себе пристанище и скончались полковники А. Н. Кенике, Ф. Г. Щукин, Л. Ф. Ауман, подполковник К. А. Страмковский, герой Порт-Артура ротмистр Г. Д. Круашвили [Харбинское время, 1942, 25 марта], и др.

Союз военных инвалидов, возглавляемый пожизненным председателем генералом М. Е. Обуховым, жил главным образом за счет пожертвований со стороны отдельных лиц и организаций. В список жертвователей входили Городское самоуправление Харбина, император Маньчжоу-го Пу И, Русское национальное объединение в Токио, Монархическое объединение, Мулинское угольное товарищество, ежегодно бесплатно обеспечивавшее потребности членов Союза в каменном угле для отопления жилья. Некоторые суммы поступали от Главного Правления Федерации Союзов русских военных инвалидов [ГАХК, ф. Р-1129, оп. 1, д. 2, л. 118, 126], а также от продажи издававшейся несколько раз в год газеты «Русский Инвалид» и других печатных материалов. Несмотря на активные усилия, предпринимаемые для сбора средств[600], и частные пожертвования, ситуация с денежным обеспечением Союза инвалидов была неблагоприятной по причине отсутствия казенного финансирования. В связи с этим пособия, выдаваемые инвалидам, были нерегулярными, приходилось сдавать часть снимаемой Союзом жилой площади внаем, и буквально клянчить деньги у без того небогатых эмигрантских общественных организаций. В мае 1944 г. членами Союза военных инвалидов являлись 61 человек [Время, 1944, 12 мая]. Общество помощи военным инвалидам и Союз русских военных инвалидов действовали вплоть до 1945 г.

Оформление Казачьего союза шло гораздо дольше и окончательно завершилось не ранее 1937–1938 гг. Например, Оренбургская казачья станица Харбина вошла в состав ДВСК только в 1938 г. Своими основными задачами Казачий союз считал: 1) освобождение России из-под власти Коминтерна и восстановление в ней законности и порядка; 2) защиту интересов казачества и закрепление его исконных прав в будущей национальной России; 3) взаимную поддержку казачьих войск, укрепление казачьего единства, сохранение исторически сложившегося быта и уклада казачьей жизни и войсковых традиций [Худобородов, 2002, с. 191].

Первым председателем союза являлся генерал Бакшеев, его заместителем — генерал-майор Забайкальского войска И. М. Токмаков[601]. После назначения в 1935 г. Бакшеева начальником отдела БРЭМ руководство союзом перешло к генерал-майору К. М. Асламову[602], в 1938 г. после смерти Асламова — к генералу А. В. Зуеву. И тот и другой в прошлом являлись членами РОВС. В конце 1940 года ДВСК вновь возглавил Бакшеев. В это время, вероятно, по инициативе японских властей, штаб союза было решено переместить из Харбина в Хайлар, в связи с тем, что основная масса казаков-членов ДВСК проживала на западной линии Северо-Маньчжурской железной дороги. В Харбине учреждалось представительство Казачьего союза, которое первоначально возглавил войсковой старшина Иркутского казачьего войска М. Н. Гордеев[603], семеновец. Начальником канцелярии был назначен генерал В. В. Кручинин [ГАХК, ф. Р-829, оп. 1, д. 17а, л. 31 об], один из руководителей Оренбургской казачьей станицы, бывший ровсовец.

ДВСК состоял из территориальных отделов, формировавшихся, в свою очередь, из казачьих станиц. Известно, что в 1937 г. существовали Харбинский и Цицикарский отделы союза [Там же, д. 12]. Запись казаков в ДВСК шла очень медленно, в связи с чем в январе 1937 г. генерал Бакшеев издал приказ о подготовке казаков к борьбе с III Интернационалом, в котором предписывалось каждому казаку в обязательном порядке состоять в станице своего войска. Если таковая станица в территориальном подразделении Союза казаков отсутствовала, то казак должен был вступить в любую станицу из существующих по своему усмотрению [АВПРФ, ф. 100 б4, оп. 4, п. 21, д. 14, л. 21, 22].

На 1941 г. территориальное деление ДВСК соответствовало линиям СМЖД. На западной линии действовали Бухэдинская, Цицикарская, Аньдинская, Хайларская, Якешинская, Чжаромтинская, Хуньхульдийская, Трехреченская, Найджин-Булакская, Маньчжурская казачьи станицы. Количество взрослых казаков (от 17 лет) на западной линии на начало 1941 г. составляло 4836 человек. На восточной линии существовали сводно-казачьи станицы на ст. Пограничная (долгое время атаманом являлся сотник М. Е. Рябович), Вэйшахэ, Ханьдаохэцзы (на 1937 г. атаман — есаул П. Н. Зуев), атаманская станица на ст. Яблоня и Алексеевская казачья станица на Мулинских копях. Всего — 417 взрослых казаков. На южной линии располагалась единственная сводно-казачья станица в Синьцзине численностью в 73 казака. Харбинский отдел был представлен войсковыми станицами — Забайкальской (на начало 1941 г. — 220 взрослых казаков), Оренбургской (126 человек), Сибирской (57 человек), Кубано-Терской (28 человек), Уссурийской (113 человек), Амурской (47 человек), Иркутской (20 человек), Енисейской (51 человек). В общей сложности численность ДВСК на начало 1941 г. составляла около 6 тыс. человек [ГАХК, ф. Р-829, оп. 1, д. 14, л. 3–12]. При каждой станице существовали дамские кружки. Главным центром притяжения казаков в Харбине являлся Казачий Дом.

В сентябре 1937 г. в составе ДВСК был образован Тяньцзинский отдел, который возглавил полковник Е. Л. Трухин, начальником штаба являлся полковник В. К. Токмаков [HIA. Serebrenikov Papers, box 18, f. 18.3][604]. В январе 1938 г. открылся отдел в Циндао. Его первым начальником стал войсковой старшина Иркутского казачьего войска М. И. Пижемский [ГАХК, ф. Р-1129, оп. 1, д. 1, л. 56]. Наконец, в мае 1942 г. начал работу Шанхайский отдел ДВСК, первое время руководимый сотником Х. В. Поповым [Там же, ф. Р-829, оп. 1, д. 17а, л. 46 об][605].

Своей главной задачей русская военная эмиграция в Маньчжоу-го провозгласила борьбу за освобождение России из-под интернационального большевистского ига. Бывшие военные позиционировались в качестве рыцарей Белой идеи, авангарда антибольшевистского движения, что нашло широкое отражение в эмигрантской прессе и публицистике. Впрочем, это было не более чем пропагандой. Никакими самостоятельными возможностями для свержения советской власти в СССР военная эмиграция не обладала и полностью зависела от настоящих хозяев Маньчжурии — японцев. Значительная часть бывших военных, которые в 1920-е гг. сторонились деятельности военных организаций, практически утратили свою прежнюю идентичность в качестве части военной корпорации и участников Белого движения, и только вынужденно должны были демонстрировать свою приверженность идеалам антибольшевистской борьбы. Все мероприятия военной эмиграции, направленные на подготовку ее членов к вооруженной борьбе с большевистским режимом, имели отпечаток бутафорности. В частности, это относилось к повышению квалификации бывших офицеров и военному обучению молодежи.

В составе ДВСВ за военную подготовку отвечал военно-учебный отдел штаба союза, первым начальником которого являлся капитан Долов. В 1938 г. военно-учебный отдел возглавил генерал Люпов. Под руководством отдела были организованы офицерские курсы для подготовки старшего комсостава, офицерско-инструкторская рота для выпускников военно-училищных курсов, военное училище и учебная команда.