Дальневосточный тупик. Русская военная эмиграция в Китае (1920 — конец 1940-х годов)

Глава 16. Русские военные эмигранты в Синьцзяне и их участие в подавлении мусульманских восстаний

К концу 1920-х гг. число русских эмигрантов в огромном Синьцзяне не превышало трех тысяч человек (мы здесь не учитываем большую казахскую эмиграцию). Вероятно, до трети из них составляли бывшие российские военнослужащие и консульские работники. Новый поток беженцев с территории СССР хлынул в провинцию в период сплошной коллективизации. За 1929–1930 гг. в Синьцзян прибыли не менее 28 тыс. русских и несколько десятков тысяч казахов. Большая часть русских (20 тыс.) осели в Илийском крае [BAR. Vorobchuk Papers, box 2].

Военные эмигранты в Синьцзяне были сильно разобщены, причина чему являлись не только расселение в отдаленных друг от друга районах Синьцзяна (Урумчи, Кульджа, Чугучак и др.) и принадлежность к разным казачьим войскам (основная масса русских военных в Синьцзяна принадлежала к казакам), но и прежняя служба в конкурировавших между собой подразделениях (дутовцы, анненковцы, бакичевцы и др.). Как сообщала советская агентура, «среди эмигрантов, особенно офицеров, отсутствует всякая спайка. Живут каждый для себя и при удобном случае стараются позорить друг друга» [АВПРФ, ф. 0100, оп. 10, п. 131., д. 92, л. 46]. Значительная часть бывших военных были зарегистрированы в советском консульстве и, в целом, считались лояльными в отношении советской власти, а некоторые тайно сотрудничали с советской разведкой.

Несмотря на свою разрозненность и слабость, военная эмиграция предпринимала попытки борьбы против советской власти. Антисоветские акции выражались в антибольшевистской пропаганде, немногочисленных демонстрациях, призывах бойкотировать советские товары, оскорблениях советских официальных лиц. Советская сторона также обвиняла эмигрантов в работе на иностранные (главным образом английскую) разведки. Одной из наиболее активных антисоветских групп в Синьцзяне являлась группа, возглавляемая бывшим консулом А. А. Дьяковым и крупным предпринимателем К. В. Гмыркиным, в состав которой входили полковник К. Н. Бухарин[576], подпоручик Н. В. Станкевич, прапорщик А. М. Ушков и др. [Наземцева, 2013, с. 120–125]. Ряд белых активистов имели китайское подданство [АВПРФ, ф. 0100, оп. 10, п. 131, д. 92, л. 46]. Также есть сведения, что Офицерский союз подполковника П. П. Папенгута поддерживал связи с т. н. Черной армией, созданной из бежавших в Синьцзян из Советского Союза противников мероприятий большевистской власти. Возглавлял повстанцев бывший офицер В. Саянов-Заплавский, его помощником, руководившим казахским крылом армии, являлся А. Канабеков [Обухов, 2007, с. 181, 182].

На рубеже 1920–1930-х гг. несколько усилились связи синьцзянских эмигрантов с другими центрами русской эмиграции в Китае. В 1930 г. в Урумчи было создано «представительство» Дальневосточного объединения русской эмиграции. Представителем Хорвата в Синьцзяне и главой русской общины в Урумчи был назначен полковник Н. Н. Вяткин [ГАХК, ф. Р-1128, оп. 1, д. 38, л. 27].

Убийство в 1928 г. старого губернатора Синьцзяна, мастера компромисса, Ян Цзэнсиня, организованное не без участия советской стороны, заметно ухудшило ситуацию в регионе. Ряд бывших сотрудников российских консульств, связанных с антисоветской работой (А. А. Дьяков, А. П. Воробчук, С. В. Недачин), вскоре выехали из Синьцзяна. Новый губернатор провинции Цзинь Шужэнь быстро поссорился с местными мусульманами, лишив Хамийский оазис автономии, и вызвал мощное мусульманское восстание, втянувшее в вооруженную борьбу на стороне китайцев большую часть русских военных эмигрантов.

Начавшееся в апреле 1931 г. восстание мусульманских народов в восточной части Синьцзяна заставило губернатора Цзинь Шужэня привлечь на свою сторону бывших русских военных. Такие попытки предпринимались еще в конце 1920-х гг., но не имели значительных результатов. У китайцев к этому моменту служили не более 10 человек [Наземцева, 2013, с. 130], в частности, полковник А. Кузнецов, рассорившийся в свое время с Папенгутом.

Восстание в Хами было поддержано в соседних районах. Большую помощь повстанцам оказал прибывший из Ганьсу во главе крупного отряда из дунган генерал Ма Чжунъин. Возникла угроза утраты китайскими властями контроля над Синьцзяном и массового уничтожения немусульманского населения. Поскольку главная часть русского населения располагалась на западе провинции и прямой угрозы их уничтожения не было, главной причиной поступления бывших русских военных в китайскую армию стоит считать высокое жалование, обещанное провинциальной администрацией, и, возможно, угрозы со стороны китайских властей депортировать русских в СССР [Балмасов, 2007, с. 373; Наземцева, 2013, с. 143; Окороков, 2004, с. 207].

Первый отряд из русских был набран в Урумчи в конце 1931 г. для защиты столицы провинции. Отряд являлся конным, состоял из 180 человек и возглавлялся сотником А. И. Франком[577]. Другим подразделением из русских была артбатарея под командованием полковника Кузнецова [Наземцева, 2013, с. 141][578]. Позднее был сформирован еще один отряд, начальником которого являлся подполковник Папенгут. Отряд действовал в Хами.

Использование русских подразделений в боях с повстанцами оказалось весьма эффективным и в сентябре 1932 г. губернатор Синьцзяна объявил мобилизацию всех русских эмигрантов в возрасте до 46 лет на территории Илийского округа. В результате мобилизации было набрано 1750 человек, из которых начали формировать кавалерийский полк и артиллерийскую батарею [Там же, с. 142].

Параллельно с привлечением на военную службу белых русских Цзинь Шужэнь обратился за помощью к СССР. Его просьба была удовлетворена, с середины 1931 г. советское правительство начало поставку в Синьцзян оружия и военной техники, появились советские инструкторы. В начале 1933 г. советская сторона перебросила в Синьцзян части интернированной в СССР в конце 1932 г. китайской армии генерала Су Бинвэня. Одновременно с помощью китайским властям Синьцзяна Советский Союз решал свои проблемы — летом 1932 г. была проведена совместная советско-китайская военная операция по разгрому басмаческих киргизских отрядов в западной части провинции [Окороков, 2004, с. 209].

При формировании новых воинских частей из русских эмигрантов серьезную проблему составило отсутствие достаточного количества офицеров, особенно офицеров, имевших хороший боевой опыт командования крупными воинскими подразделениями. В начале 1933 г. русские части были сведены в три конных и один артиллерийский полк. Командовал «дивизией» получивший звание генерал-майора китайской службы Папенгут. Начальником его штаба являлся полковник Н. А. Ананьин, бывший начальник штаба Семиреченского казачьего войска[579], адъютантом штаба — поручик А. И. Проскуряков. Первым конным полком командовал сотник (подполковник китайской службы) И. В. Могутнов, вторым — войсковой старшина Оренбургского казачьего войска (полковник китайской службы) Н. И. Бектеев[580], третьим — прапорщик Оренбургского казачьего войска С. В. Чернев. Командиром артиллерийского полка являлся лейтенант П. М. Воейков, начальником комендантской команды — штабс-капитан Н. Н. Антонов [Наземцева, 2013, с. 143, 144; BAR. Vorobchuk Papers, box 2].

Серьезные просчеты китайского командования во главе с губернатором Цзинем привели к затягиванию войны с повстанцами. Зимой 1932–1933 гг. под угрозой оказался Урумчи. Однако благодаря русским столицу удалось отстоять. В боях за Урумчи особенно отличился русский отряд под руководством полковника Оренбургского казачьего войска Н. М. Алметьева [Наземцева, 2013, с.152][581].

Военные неудачи, в которых многие обвиняли губернатора, способствовали росту трений между Цзинем и русским командованием в лице Папенгута, стремившегося к большей самостоятельности, а также некоторыми китайскими офицерами. В апреле 1933 г. в результате переворота, организованного полковником Шэн Шицаем, получившим одобрение советской стороны, при поддержке русских военных Цзинь Шужэнь был отстранен от власти и бежал в Нанкин. Главную роль в осуществлении переворота сыграли Папенгут, Бектеев и Могутнов, а одним из непосредственных исполнителей являлся есаул И. Бессонов, офицер РККА [Обухов, 2007, с. 196, 197].

Переворот обеспечил Шэн Шицаю, ставшему генерал-майором, положение военного губернатора Синьцзяна, хотя отношения с Нанкином у него были весьма натянутыми. Позиции русских после переворота заметно укрепились. Часть русских офицеров (Папенгут, Бектеев, Могутнов, полковник Хиловский) и Гмыркин вошли в состав комиссии по военным делам, работавшей над реорганизацией армии. Вероятно, уже тогда русские части стали формироваться по территориальному принципу с центрами в Урумчи (Синьцзянский русский отряд), Кульдже (Илийский отряд из русских и татар) и Шара-Сумэ (Алтайский отряд из русских и казахов). Для подготовки офицерских кадров в Урумчи и, возможно, Кульдже были открыты военные школы, выпускавшие прапорщиков.

В то же время Шэн Шицай, опасаясь усиления белых и желая упрочить свое положение в качестве губернатора провинции, стал налаживать связи с Советским Союзом. Между тем, подавить восстание мусульман до сих пор не удавалось. Попытка временного примирения и начавшиеся было летом 1933 г. переговоры были сорваны генералом Папенгутом, самостоятельно предпринявшем наступление на Гучен, так и не принесшее победы. После этого восстание разгорелось с новой силой, охватывая все новые территории. Произошло выступление в Чугучаке. Все русское мужское население Чугучака, включая отряд из 600 русских татар, в прошлом военнослужащих Белой армии, приняло активное участие в обороне города от повстанцев. В ноябре 1933 г. от Синьцзяна отделился Кашгар, где при поддержке англичан была провозглашена Тюрко-Исламская республика Восточного Туркестана. От полного краха Шэн Шицая спасло только решение советского руководства ввести на территорию провинции свои войска.

В ноябре 1933 г. в Синьцзян вошла т. н. Алтайская добровольческая армия (около 7 тыс. человек), сформированная из различных войсковых подразделений РККА. Белые части Синьцзянской армии в оперативном отношении были подчинены советскому командованию. Для этого пришлось нейтрализовать белое военное руководство. Генерал Папенгут, обвиненный в подготовке антиправительственного заговора, и еще ряд русских офицеров, включая полковников Могутнова и капитана Д. К. Шелестюка[582], в декабре тридцать третьего были арестованы и вывезены в Урумчи, где в дальнейшем некоторые из них, в том числе Папенгут и Шелестюк, были расстреляны.

Новым командиром Русского Конного Отряда стал произведенный в звание генерал-майора Бектеев. Многие считали, что Бектеев не только знал о готовившемся аресте Папенгута, но и принял в этом активное участие, являясь едва ли не агентом советской разведки [Балмасов, 2007, с. 380, 381; Наземцева, 2013, с. 158–160; Окороков, 2004, с. 211]. Военным советником из белых русских при дубане был назначен полковник Н. Н. Антонов, достаточно позитивно настроенный к большевикам. С вводом советских войск в Синьцзян в руководстве Русским Конным отрядом заметно усилилась роль агентов ОГПУ и военной разведки, в прошлом служивших в Белой армии[583].

В начале 1934 г. в боевых действиях против мусульманских повстанцев произошел коренной перелом. Потерпев поражение на севере, генерал Ма Чжунъин и его соратники переместились на юг, взяли в свои руки руководство Тюрко-Исламской республикой и возглавили сопротивление в Кашгаре. Против повстанцев был сформирован Южный фронт[584]. С апреля 1934 г. начался вывод советских частей из Синьцзяна, несмотря на попытки Шэн Шицая добиться их оставления до полного разгрома мусульман на юге. Решением советского руководства в Синьцзяне на незначительное время оставалась небольшая советская инструкторская группа в 350 человек. Советским советником при дубане назначался генерал А. К. Маликов, Илийским отрядом руководил генерал В. Т. Обухов. Ядром Южного фронта являлся белый Русский отряд.