Семья волшебников. Том 1

Глава 29

– Йа Йоханнес Изувер из Мпораполберг, – говорила Лахджа с нарочитым акцентом. – Сегодня мы возьмем этот жирный цыпленок и скормим его дер образец.

Она натянула латную перчатку и осторожно протянула корм Волосне. Та жадно схватила цыпленка всей поверхностью тела. Мясо она поглощала вместе с костями, зубы у нее росли уже повсюду, перемежаясь волосяными щупальцами. Она перемолола даже перья и клюв, а Лахджа фиксировала все на видеокамеру, которую купила в Хельсинки.

С другими интересными образцами она не пользовалась искусственной защитой. Просто метаморфировала саму руку, делала ее бронированной. Но с Волосней все было не очень очевидно. Плоть от плоти Лахджи, она менялась, когда ей доставались волосы, ногти или кровь хозяйки, и Лахджа опасалась к ней прикасаться.

Прекрати это кормить!

Да ладно, давай раскормим и Артуббе продадим!

А!.. хм…

Просто пусть продаст куда-нибудь подальше. А то будет, как в «Байках из склепа»: мол, мы избавились от Волосни, продали ее подальше, а дальше она освободилась, проползла по морскому дну, через поля, через леса, чтобы наконец найти меня и наброситься среди ночи.

Тля, давай ее уничтожим…

Астрид поднялась на цыпочки, рассматривая мамин научный проект. Она немного завидовала такому кудесному монстру и тайно пыталась создать собственную Волосню, но из ее волос пока что ничего не рождалось.

– Вообще, это означает, что я могу создавать монстров из своей плоти, – задумчиво произнесла Лахджа. – Правда, как-то это получилось глупо и случайно, но сам факт… Интересно, это что-то фархерримское или у всех демонов иногда случается такое… незапланированное прибавление? Или дело в сочетании моих Ме?..

Разумеется, она не воспринимала эту тварь, как своего детеныша. Астрид бы возмутилась, предложи ей считать Волосню сестрой или братом. Да и странно это.

– Интересно, что будет, если я отдам Волосне какой-нибудь палец или…

Нет!

Не подслушивай. Я ж не подглядываю, что ты там пишешь в своей монографии. Хотя ты про меня пишешь.

Вообще-то, постоянно подглядываешь. И критикуешь.

Это все добрый совет от герр Йоханнес!

Да прекрати ты!

Мы, ученый муж, должны помогайт друг другу!

Лахджа почувствовала, как Майно закипает, и на душе стало чуточку веселее. Чего он так реагирует-то? Она же прикалывается.

– Дай ей палец! Дай ей палец!.. – прыгала вокруг мамы Астрид.

Ее-то как раз не смущало, что мама превратилась в кого-то еще. Она с грудного возраста привыкла, что мама то и дело меняет форму. Но даже в самых кошмарных обличьях мама оставалась мамой, так что Астрид не видела причин переживать.

– Нет, майне кляйнер Астрид, йа не давайт ей палец, – произнесла Лахджа, превращаясь обратно в себя. – Что если он у меня не отрастет, если его поглотит Волосня? Что если я постепенно всю себя растрачу на Волосню? И тогда у тебя не будет мамы, Астрид. Только Волосня.

Астрид не понравился такой вариант, и она посмотрела на Волосню с ненавистью. Какая она злая и коварная. Не то что ее астридианцы.

Вот как раз у астридианцев все было не просто хорошо, а замечательно. К концу весны 1525 года они развились просто феноменально. Посреди террариума высился футуристический город, увитый паутиной трасс. В воздухе носились крошечные аппаратики, а подземная часть превратилась в промышленный комплекс. Гордая успехами питомцев Астрид щедро снабжала их материалами и иногда – немножко! – едой. Большую часть еды они давно производили сами, причем уже не выращивая, а синтезируя.

Более того – они начали экспедиции за пределы террариума. Тот казался полностью непроницаемым, но каким-то образом они все равно сумели выйти за его пределы. На потолке комнаты уже виднелись пятнышки плесени, а иногда по коридору проносились малюсенькие кораблики.

Это всех уже немного беспокоило. Майно даже подумывал вызвать Кустодиан, но все боялись, что астридианцев могут просто уничтожить.

– Ма-а-ам! – позвала Астрид, прильнув к стеклу. – Ты же уменьшаешься! Скажи им, что нельзя делать плесень снаружи!..

– Я настолько не уменьшаюсь! – крикнула Лахджа из кухни. – И ты не можешь остановить развитие цивилизации, Астрид!

Конечно, она все равно могла что-нибудь придумать. Создать что-то вроде пучка нейронов и попробовать выйти на контакт. Да, это все равно будет похоже на диалог великана с гномом, но великаны с гномами все-таки могут общаться, разница не настолько критическая. Придется, конечно, вначале еще и освоить их язык, понять их культуру… и все в микромире.

Но что-то делать надо, Астрид права. Поколения астридианцев сменяются с огромной скоростью, они живут всего десять-двенадцать дней. Для них сутки – как для людей семь-восемь лет, так что если выждать еще луну-другую, они сами могут вступить в контакт со своими богами.

Может, даже уже пытались, просто гиганты внешнего мира ничего не заметили.

– Мам, мам, мам, смотри, он сюда летит! – вбежала на кухню Астрид.

Космолет размером с ноготь мизинца буравил пространство со скоростью бегущего человека. Хотя правомерно ли называть его космолетом? Вокруг воздух, атмосфера. По сути это просто летательный аппарат… и он терпит крушение.

Астридианцы еще недостаточно изучили первый этаж. Внизу их Лахджа раньше не замечала… возможно, это вообще первый их аппарат, спустившийся на кухню. И сейчас он подлетел слишком близко к кипящей кастрюле, прошел сквозь паровое облако, круто вильнул… и врезался в стену.

– Не-е-е-ет!!! – завопила Астрид.

– Ну вот, – оставила чай Лахджа. – Ихалайнен, убери веник! Там могут быть выжившие!

Енот посмотрел на нее с прищуром, держа наперевес совок. Он не собирался позволять выжившей плесени расползаться по его кухне.

Но из бесстрашных первопроходцев никто не выжил. Лахджа и Астрид долго смотрели с надеждой сквозь лупу, однако из разрушенного аппаратика ничего не выползало.

Астрид уселась на корточки и принялась ковырять обломки коготком. Она размышляла, как бы это послать астридианцам весть о погибшем корабле. Может, просто отнести им его?.. нет, нельзя. Тогда они подумают, что это злые гиганты его уничтожили и швырнули обратно, чтобы поглумиться.

Астрид же не сумеет объяснить. Она раньше пыталась бросать астридианцам маленькие бумажки с записками, но они то ли неграмотные, то ли тупые, так что ничего не поняли.

– Может, это беспилотник был? – предположила Лахджа.

– Чо такое беспилотник? – спросила Астрид.

– Это когда машина такая умная, что ей не нужен водитель.

– Чо такое водитель?

– Ну… капитан корабля. Или кучер. Типа того.

– А…

– Давай считать, что это беспилотник. Улиток будешь?

Когда спокойствие его кухни нарушили астридианцы, Ихалайнен как раз готовил улиток ахатин. Он три дня морил их голодом, чтобы у моллюсков очистились желудки, а теперь промыл и собирался опустить в кипяток. Но Астрид, увидев, как у одной улиточки извиваются рожки, гневно заверещала и выхватила у енота миску.

– Астрид, это наш обед, – сказала мама.

– Нет, это мои питомцы! – заявила девочка. – Никто их не съест!

Лахджа ничем не показала, но внутри у нее будто запели птицы. У ребенка развилась настоящая эмпатия! Она сопереживает улиточкам! Дерется за них с енотом!

Это же прекрасно!

И хотя самой Лахдже хотелось отведать жареных ахатин, она заняла сторону Астрид и попросила Ихалайнена состряпать что-нибудь другое. Енот молча швырнул полотенце на стол и упер лапки в бока.

– А я тебе помогу, – заверила его Лахджа. – Давай что-нибудь вместе сделаем.

– И я, и я помогу! – запрыгала Астрид.

– Отлично, сходи в птичник и выбери курочку пожирнее, – попросила мама.

Астрид словно споткнулась на ровном месте. Курочку. Она спасла улиточек, но теперь мама убьет вместо них курочку. Ее мама – демон, ей неведома жалость.

– Я не хочу есть, – насупилась девочка.

Лахджа поджала губы. Ну вот это уже перебор. Эмпатия эмпатией, но дочь-веган ей не нужна.

– Доча, мы демоны, – сказала она. – Мы хищники. И люди тоже.

– И еноты, – угрюмо сказал Ихалайнен, беря самый большой нож и уходя.

– Не надо! – бросилась вслед Астрид. – Не трогай курочку!

– Астрид, хочешь ли ты сегодня печеную курочку, начиненную яблоками, черносливом и грецкими орехами? – соблазняюще спросила мама.

Астрид поковыряла носком трещинку в полу, посопела и неохотно сказала:

– Ну хочу.

– Тогда курочка должна умереть, Астрид.

– Может, лучше улитки умрут? – посмотрела в миску девочка.

– Хорошо. Чего ты больше хочешь – печеную курочку или жареных с розмарином ароматных улиточек, которых можно лузгать перед мультиком?

Астрид застонала. Это было подло. Она хотела и то, и другое.

– Все, – чуть слышно сказала она.

– Что-что? – не расслышала мама.

– Я все хочу!

Астрид очень расстроилась. Гнусные демоны. И сама она гнусный демон. Об этом Астрид думала, хлюпая носом и всасывая мягкую улиточью мякоть, пока в печи покрывалась корочкой куриная тушка.

А мама объясняла ей, что тут дело не в том, что они демоны. Люди тоже убивают ради еды. И животные. Вон как Снежок облизывается.

– Понимаешь, Астрид, у Творца специфическое чувство юмора, – говорила Лахджа. – Все, кто склонен к сопереживанию, хотят для окружающих только хорошего. Не хуже, чем для себя. Но в то же время мир вокруг создан так, что живые существа живут за счет того, что пожирают других живых существ. И с этим ничего не поделаешь. Одна материя переходит в другую, амебы поедают всяких одноклеточных, амеб поедают рачки, рачков мальки, мальков рыба покрупнее, а крупную рыбу ловим и едим мы.

– А нас кто-нибудь ест?

– Иногда да.

– Лахджа! – укоризненно воскликнул Майно, тоже спустившийся пообедать.

– Но мы разумные, поэтому мы почти на самой вершине пищевой цепочки, – добавила Лахджа. – Кроме того, дело не только в еде. Те, кто посильнее да посообразительнее, имеют власть над тем, кто послабее и поглупее. Короли угнетают своих подданных, разбойники грабят купцов, а купцы грабят всех остальных. Даже королей, если получится. Мы все находимся в этом круговороте взаимного пожирания и угнетения. Сейчас вот мы с тобой оказались на верхней части обода, но колесо может повернуться, и уже нас кто-нибудь будет угнетать или даже жрать.

– Тогда я не хочу, чтобы колесо поворачивалось, – сделала вывод Астрид.

Лахджа, ты только что радовалась, что у ребенка развилась эмпатия. А теперь сама же по ней топчешься.

Я не хочу, чтобы она становилась слишком мягкотелой. Что это такое – не буду есть курицу?

Ты послала зарезать курицу пятилетнюю девочку.

Ей скоро шесть. И я ее не посылала, пошел енот.

– Тогда тебе стоит испытывать сочувствие в разумных пределах, – присоединился к объяснениям Майно. – Курица живет и благоденствует. Ей не приходится прятаться в кустах от хищников и думать, что поесть. За это мы забираем у нее яйца, а иногда и саму жизнь. Может, это и не очень справедливо, но так уж все устроено. Если ты хочешь быть хорошей девочкой, убивай животных только ради пищи… или ценных магических ингредиентов. Не убивай просто так.