Семья волшебников. Том 1

Глава 18

– Опять не паргоронское имя, – покачал головой Совнар, разглядывая маленькую Веронику.

– И не парифатское, – согласился Дегатти.

– Но звучит-то красиво, – сказала им Лахджа. – Может, я не хочу терять корни.

Она чувствовала облегчение. Лежала на полке теплой сауны, кормила грудью вторую дочь, и радовалась, что все позади. С наслаждением ощущала, как ее снова слушаются Ме, ее мистические силы.

Неудобно, конечно, что они частично блокируются на время беременности. Но ничего не поделаешь, вот такие они у Лахджи, очень… биологические. Мужчине было бы проще, конечно.

Надо бы переместиться в дом. Сауна, конечно, лечит все болезни, но Лахджа предпочла бы прилечь на кровать или диван. Да и грязновато тут стало… ничего, енот приберет.

Ихалайнен принял это стоически. Он остался наводить порядок, а Майно помог жене перебраться в гостиную. Помощь ей, впрочем, уже особо и не требовалась – снова заработавшая Регенерация быстро привела тело в норму, и только некоторая слабость еще сохранялась.

Веронику несла повитуха. Ее услуги больше не требовались, но она оказалась ответственной демоницей и не собиралась уходить, пока не убедится, что с матерью и ребенком все в порядке. Едва Лахджа плюхнулась на диван, как тут же забрала дочь и умиленно на ту уставилась. На спинку вскарабкалась Астрид и тоже принялась рассматривать сестру.

Возможно, лучше все-таки прилечь в спальне… а, черт с ним. Лахджа нормально себя чувствует, а тут дальнозеркало и ноутбук. Да и места больше – вон уже сколько народу набилось. Даже конь явился, сунул морду в окно.

Майно уселся рядом. Взял жену за руку и с дурацкой улыбкой таращился на дочь. На этот раз – во всех отношениях собственную, его плоть и кровь.

Нет, к Астрид он давно относился, как к родной. Та росла у него на глазах, называла папой. Но все-таки биологически его первый ребенок – вот он, сонно жмурит фиалковые глаза.

– Может, все-таки парифатское имя дадим? – снова попросил счастливый отец. – Можно какое-нибудь похожее… вот, у нас есть Виранелла…

Лахджа даже заколебалась. Виранелла Дегатти… а ведь тоже красиво…

Но потом она подумала, как обидно будет бабушке Веронике, что в честь бабушки Астрид правнучку назвали, а ее обделили, оставили за порогом.

– Все было честно, мы договорились, – поджала губы Лахджа. – Ты сам настаивал, что мальчику имя выберешь сам. А девочку, так уж и быть, оставишь мне.

– Я не говорил «так уж и быть», – заметил Майно. – Ладно, как знаешь. Виранелла было бы красиво…

– Я не могу назвать одну дочь в честь одной прабабки, а вторую – Виранелла. Бабушка Вероника будет думать, что я ее не люблю.

– Она что, еще жива? – удивился Дегатти.

– Нет, она умерла десять лет назад, – сказала Лахджа. – Как и бабушка Астрид. Слушай… У вас в Мистерии бывает по несколько имен?

– Только у мигрантов и их потомков, – фыркнул Дегатти.

– А я кто?..

– У нашей дочери не будет несколько имен. Она Дегатти, она мой старший кровный ребенок, и она станет волшебницей…

– Мэтр Гурим, не могли бы вы покинуть тело своего сына… не щипайся!

Они весело болтали и перешучивались, на кухне пили чай Совнар и его, видимо, родственница, Астрид с любопытством таращилась на сестру… а потом все почувствовали…

– …Зло, – тихо произнес Дегатти, вскакивая с дивана.

– Перегар!.. – замахала рукой перед лицом Лахджа.

Распахнулась парадная дверь, и в холл ворвались бурный ветер, громкий топот и чей-то оглушительный бас:

– Подумать только, она променяла вот на это дворец моего брата!

У Лахджи внутри все оборвалось. Она больше трех лет не слышала этот голос и надеялась больше не услышать никогда.

Но секундой спустя гостиную обдало… ох, она с Паргорона этого не испытывала. И Майно тоже, судя по тому, как у него всколыхнулись волосы. Страшное ощущение чего-то громадного, давящего, немыслимо кошмарного. Словно гравитационная волна в человеческом обличье.

Три гравитационные волны. Первым в гостиную влетел младенец с недовольной рожицей, за ним вошел пузатый гохеррим с оранжевой кожей, тесаком на поясе и бочкой на плече, а последним вступил обрюзгший черт с ослиными ушами… ба-а, Асмодей собственной персоной. Вот уж кого Лахджа не ожидала увидеть.

Она вообще никого не ожидала увидеть, но этого в особенности.

– Мир вам, господин Фурундарок, – ровным голосом сказал Майно. – Привет, Янгфанхофен… и…

Дальше он запнулся, не зная имени третьего гостя. Его он воочию не видел.

– Здрааааавствуй, Майно, – ухмыльнулся Паргоронский Корчмарь. – Сколько лет, сколько зим. Давно ко мне не заглядывал, а у меня столько новых историй… В том числе и о тебе, Дегатти. Я их всем рассказываю. Всем.

– Я даже не сомневался.

Лахджа нервно сглотнула, когда три всемогущих чудовища обступили ее и ее ребенка. Снова три кошмарных волхва. Почему у колыбели каждой ее дочери собираются три демолорда? Это уже традиция такая? Лахдже не нравится эта традиция.

К тому же от всех троих несло перегаром.

– Какими судьбами? – слабым голосом спросила молодая мать, переводя взгляд с одного монстра на другого. – Не думала, что в Паргороне интересуются моими делами… настолько…

– Да мы и не интересовались, – пробасил Фурундарок. – Где там моя племянница?

Астрид опасливо вылезла из-за дивана. Ее туда буквально снесло демоническим ветром.

– Знакомься, доча, – вздохнула Лахджа. – Это твой дядя Фурундарок.

– Привет, дядя Фурундарок, – кивнула Астрид почему-то Асмодею.

– Не этот. Этот нам никем не приходится и вообще черт знает что тут забыл.

Асмодей загоготал, и гостиную наполнил совсем уж невыносимый запах спиртного. Кажется, все трое явились прямиком с попойки.

– Привет, дядя Фурундарок, – повторила Астрид, кивая теперь Янгфанхофену.

Фурундарок шумно втянул воздух.

– Астрид, твой дядя вот, – указала на него Лахджа, пока деверь не начал пожирать все сущее.

– Но это же мла…

– Астрид, иди поиграй.

Но Астрид далеко не ушла. Ей было страшненько, но и ужасно интересно. Благо Фурундарок таки пребывал в благодушном настроении и даже подарил племяннице исгодын. Маринованный. На вилке.

– Угощайся, – широким жестом сказал он.

Лахдже он тоже сделал подарок. Вручил огромный именинный торт.

– Большое спасибо, господин Фурундарок, – осторожно поблагодарила та.

– Что, Ме требовать не будешь? – хмыкнул демолорд. – Правильно, не получится больше наглеть! Я хотел… в общем, я узнал от Совнара, что ты тут опять кого-то рожаешь.

– Эка невидаль, – заметила Лахджа. – Все время кто-то кого-то рожает.

– Ну да. Но ты мне сделала своего рода подарок…

– Это какой? – ужасно удивилась Лахджа.

Фурундарок расплылся в зубастой ухмылке. На его розовом младенческом личике та смотрелась страшней, чем на тигриной морде.

Янгфанхофен тем временем накрывал на стол. Не спросив ни у кого разрешения, Паргоронский Корчмарь поставил посреди гостиной бочку, откупорил и сотворил рядом с ней небольшой банкет – с драгоценными винами, изысканными яствами и личинками Хлаа.

Лахджа при виде них оживилась и сразу простила Янгфанхофену нежданный визит. Утешая плачущую Веронику, она уселась поудобнее и с наслаждением отправила в пасть визжащую личинку.

Майно передернуло.

– Вы рановато, – прочавкала Лахджа. – Спасибо, конечно, за внимание, я тронута, но я только что родила. И… ну Фурундарок, я понимаю. Он дядя Астрид. Янгфанхофен… спасибо за угощение, неожиданно и приятно.

– Я тут как друг семьи, – пояснил Янгфанхофен. – Майно же у меня гостил, угощался – я вот с ответным визитом.

– Мы всегда рады, – заверил Дегатти.

– Но вот ты, Асмодей, – пробормотала Лахджа. – Без обид, но я просто удивлена твоему… что ты тут делаешь?

– Он со мной, – пробасил Фурундарок.

– Зачем?!

– Ну… вот как было дело… – сказал Янгфанхофен, с удовольствием откашливаясь.

1524 год Н.Э., Паргорон, лабиринт Хальтрекарока. Сорока минутами ранее.

На трибунах царило ликование. Шоу было неподражаемым. В последнее время Хальтрекарок словно обрел второе дыхание и представлял публике все более сложные и захватывающие представления. Даже в традиционных крысиных бегах теперь участвовали исключительно добровольцы, как из Паргорона, так и из других миров. Всегда с целью получения большого куша, а кто проигрывал… ну… терял все.

Дела у Хальтрекарока шли просто великолепно. Он чувствовал себя превосходно, как никогда прежде. Три года назад с его плеч свалился тяжелый валун, и теперь он сиял от счастья…

– Янгфанхофен, прости, что перебиваю, – вмешалась Лахджа. – А ты можешь от той части, которую тебя попросил ввернуть Хальтрекарок, перейти к делу?

Почетных гостей сегодня, как и почти всегда, было трое. Любимый брат Темного Балаганщика, его лучший друг из великого измерения Ад, и сам Паргоронский Корчмарь, краса и гордость Паргорона…

Задорно забулькала бутылка, когда Янгфанхофен подлил себе еще коньяку.

Они увлеченно следили за шоу, восхищались творческим гением хозяина дома, ну и немного выпивали, конечно. Но в меру. Все свою меру знали, особенно благородный Янгфанхофен. Велись культурные беседы, обсуждались последние новости и дела. Зашел разговор о том, чей счет сейчас выше – Фурундарока или Хальтрекарока. Чтобы узнать в точности, был призван их общий бухгалтер, добрейший Совнар…

…Но он не явился. Он был за Кромкой и как будто… отверг призыв. Мягко и деликатно, вроде как просто не заметив.

Фурундарок не привык, чтобы его игнорировали.

Они подождали пять минуточек. Мало ли чем занят Совнар? Даже у демонов бывают, знаете ли, моменты, когда они не хотят, чтобы их беспокоили. Это всяким смертным магам неведомо сочувствие, а демолорды деликатно подождали, давая почтенному банкиру время разобраться с делами.

Потом Фурундарок снова к нему воззвал. И тут же обернулся – Совнар имел обыкновение появляться за спиной своего хозяина или выходить из-за угла. Вальяжно ступать на мягких лапках, едва в нем появлялась нужда.

Однако ж…

– Я не понял, – сказал Асмодей. – У вас это нормально? Вы позволяете слугам, каким-то мелким чиновникам… ну пра-аво!.. может, он у вас сдох?.. Иначе я не вижу оправданий такому пренебрежению.

И тут Совнар как раз появился.

– Прошу прощения, мои господа, – уселся он посреди ложи. – Был в гостях. Уже уходил, но… не мог же я уйти так смазанно? Я почувствовал, что во мне нет такой уж срочной нужды, и взял на себя смелость…

– Как это нет?! – пробасил Фурундарок. – Совнар, ты сейчас же ответишь, где ты был и что делал! Иначе…

В Величайшем Господине закипал пьяный гнев. Спиртная ярость. Алкогольный кураж. Он мог поглотить немыслимое количество несъедобных, ядовитых и смертельных веществ, но сегодня ему пришло желание как следует накидаться – а много ли нужно такому малышу?

– Янгфанхофен, только мой брат может злить меня таким образом!

В общем, Совнар раскололся. Неохотно признался, что приглядывает за бывшей женой своего младшего господина. Просто по старой памяти, поскольку сам он с ней не ссорился, а она, вообще-то, любимая дочь Матери Демонов. Это, знаете ли, куда более устойчивый статус, чем любимая жена Темного Балаганщика.