Семья волшебников. Том 1

Глава 9

Облокотившись на стол, Лахджа приладила к виску кэ-узелок, и перед внутренним взором засветился образ раздувшегося мозга. Кэ-миало, информационный демон.

Все кэ-миало очень похожи. Простые смертные и даже многие демоны вообще их не различают. Но Лахджа сразу узнала своего провайдера.

– Привет, Ле’Тоон, – сказала она. – Давно не виделись.

Изображение мерцало. Шло рябью. Межмировая связь – крайне сложное дело, даже очень могущественные существа обычно предпочитают являться лично, а не говорить сквозь Кромку. Но Ле’Тоон явно был заинтригован таким новшеством, и изо всех сил постарался наладить контакт со своей стороны.

– Я слышал, что мы испытываем новый метод, – бесстрастно произнес он. – Польщен, что оказался избранным. С кем тебя связать?

– А плата та же? – уточнила Лахджа.

– Конечно. Но так как ты больше не гражданин…

– О-о, начинается…

Кэ-миало – информационные демоны. В Паргороне они отвечают за связь и хранение знаний. За архивы, за летописи, за сложные расчеты, за обычную почту, в конце концов. Через их кэ-очи можно передавать и посылки, это они тоже обеспечивают.

Но не задаром. Каждый раз, когда кэ-миало что-то для тебя делает, ты отдаешь ему кусочек своей памяти. Теряешь что-нибудь из узнанного и запомненного. Они умеренны в своих требованиях, обычно хватает стихотворения или воспоминания о вчерашнем ужине. Лахджа несколько раз платила памятью о любимых книгах, получая потом особенное удовольствие, прочитывая их заново.

– А почему я, собственно, больше не гражданин? – решила уточнить Лахджа. – Я преступник?.. ну да, формально. Я беглец?.. не спорю. Но я гражданин! Ле’Тоон, почему ты меня обижаешь?

– Потому что у тебя нет выбора, гражданка Лахджа. Если тебе очень нужно с кем-то связаться, я – самый простой способ.

– А мне не нужно ни с кем связываться. Я просто хочу поболтать с подругой. Спросить, как у нее дела. Не думаю, что это стоит сожженных мозгов и превращения в овощ.

– Я не требовал подобного. Обычная такса, просто с небольшим процентом сверху.

– Хорошо. Я намедни прочитала роман «Альковные тайны Клеверного Ансамбля: как распутный ректор-вампир юную драконицу совращал». Подойдет?

Ле’Тоон не издал ни звука, но Лахджа даже сквозь Кромку почувствовала его мозговую боль. Однако он согласился принять такую уплату, хотя и проворчал, что кэ-сеть чрезмерно перегружена подобной информацией.

– Один роман – один сеанс. С кем тебя соединить?

– С Сидзукой… м-м… с Сидзукой, – повторила Лахджа, пытаясь вспомнить фамилию подруги. Та вообще ее называла?.. – Жена Хальтрекарока… наложница.

– Соединяю, – коротко бросил Ле’Тоон, и Лахджа почувствовала, как из ее памяти исчезло что-то нелепое и стыдное, но странным образом притягательное.

Некоторое время пришлось подождать. Кэ-очи – не мобильные телефоны и не дальнозеркала. У них гораздо больше возможностей, через них можно даже перемещаться самому и перемещать предметы, но именно поэтому их не носят в карманах. Некоторые демоны используют кэ-нейроны, но их надо приживлять к коже.

Но через несколько минут Сидзука оказалась рядом с каким-то кэ-оком, и из него ее сразу окликнули.

– Лахджа?! – в изумлении приникла та к изображению в воздухе.

– Привет, Сидзука. Как твоя фамилия?

– Фурукава. Ты что, жива?!

– Ага. А что, были сомнения?

Сидзука приникла к кэ-оку и начала возбужденно рассказывать, что произошло после того, как Лахджа поги… пропала. Хальтрекарок, как оказалось, вернулся очень злой и сказал всем, что покарал свою неверную жену самой страшной карой.

– Ага, отлучил от себя, – расплылась в улыбке Лахджа.

Сидзука захихикала.

За время разлуки подруга ничуть не изменилась. Убедившись, что Лахджа – это действительно Лахджа, а не очередная шутка Абхилагаши или другого подлого демона, она вывалила все новости разом. Пересказала все, что случилось во дворце за два с половиной года.

– Я сейчас на пятидесятом месте, – грустно сказала она. – Опускаюсь все ниже. Хальтрекарок меня уже едва замечает.

– Что ж ты так? – удивилась Лахджа.

– Да он просто зашоренный какой-то стал. Ему все труднее понравиться. И по-моему, это все из-за тебя.

– Из-за меня?..

– Ага, он после твоей смер… побега совсем в разнос пошел.

– А кто теперь любимая жена?

– Абхилагаша, конечно. Тут без изменений. В первой пятерке теперь она, Оошона, Лаиссална, Нагалинара и, ты не поверишь, храчка.

– Почему не поверю? Поверю. Сагит, поди?

– Откуда ты знаешь, ты что, шпионишь за нами?! – подозрительно прищурилась Сидзука.

– О да, целыми днями только о своем бывшем и думаю! Как он там, да чем занимается, да скучает ли по мне? Как твоя Мамико, кстати?

– Подрастает. А твоя как… эм-м… м-м…

– Астрид. Ее зовут Астрид.

– А я помнила!

Подруги болтали еще довольно долго. Оказалось, что Лахдже этого не хватало. Узнав, что с Сидзукой все в порядке, она успокоилась, а что та опустилась на пятидесятое место, то это в чем-то даже хорошо. Пятидесятое – не сто пятидесятое, да к тому же сейчас на Хальтрекароке санкции, и своих жен он вынужденно бережет. Новых-то в ближайшие века не будет.

– Ладно, до связи, – наконец сказала Лахджа.

– Завтра созвонимся снова? – спросила Сидзука.

– Конечно. Мусорной литературы я за последние годы прочла столько, что скукожит даже Ле’Тоона… Майно, откуда у тебя все эти книжки?!

– Бывшая любила! – откликнулся с веранды муж.

– Которая?!

Муж промолчал, и Лахджа бесцеремонно полезла в его память. Тот дал отпор, и они вступили в давно привычную борьбу за секреты. Однако информацию о своих бывших Майно стерег за десятью замками, и Лахдже вновь не удалось через них прорваться.

Хотя ей и не было слишком уж интересно. Так, чисто из любопытства. Она-то ничего подобного не утаивала, и ей слегка мозолило глаз то, что у Майно почему-то какие-то секреты есть.

Ну разве это дело?

– Привет, Зиммизхи, – сказала Лахджа, пожертвовав Ле’Тоону еще какой-то шедевр мистерийской литературы. – Я получила ваш… твой подарок.

– Вижу, – кивнул облаченный в чужую кожу демон. – Ты довольна его эффективностью?

– Не очень, – честно ответила Лахджа. – Тебя плохо слышно. И видно плохо.

– Фундаментальные воздействия не проникают сквозь высшие измерения. Это сложно обойти даже демонам. Но кэ-миало продолжают исследовать вопрос. Ты уже начала писать отчет?

– А я должна что-то писать? Думала, я должна протестировать и все…

– Протестировать и подробно описать результат тестирования. Обязательно проследи, когда кэ-узелок начнет разлагаться и с какой скоростью.

– Он начнет разлагаться?..

– Это прототип. Автономная часть демона. Вне Темного мира он будет умирать. Возможно, его хватит на несколько недель – а точное время мне сообщишь ты.

Дальше Лахджа спросила, когда представить отчет, и попыталась выяснить, какую часть ее долга тот покроет. Зиммизхи от ответа изящно уклонился, благодарность принял, говорил вежливо, но кратко. Разговор не затянулся.

И когда он исчез из окошка, Лахджа задумалась, кому еще ей позвонить. Маме Мазекресс незачем, да и неудобно как-то. Если б та хотела пообщаться с блудной дочерью, то давно бы связалась тем или иным способом.

А кто еще остается? Большая часть паргоронцев, с которыми Лахджа знакома, к ней в лучшем случае равнодушна. Это нормально в обществе демонов.

Некоторым из демолордов она в целом симпатизировала. Фурундарок подарил ей целых три Ме и однажды выручил из беды. Гаштардарон сходу согласился помочь в час нужды, ничего не требуя взамен. Да и сальный толстяк Янгфанхофен Лахдже нравился – он рассказывал забавные истории и угощал вкуснейшими блюдами.

Но они ей не друзья. Даже не добрые знакомые, как тот же Зиммизхи. Они демолорды, всемогущие короли демонов.

Но у нее есть кое-кто. Родня. Родня, с которой Лахджа незнакома. Как так вышло, что за все эти годы ни ей не приходила мысль их навестить, ни они ни разу о ней не вспомнили? Даже случайных встреч не было… почти. Одна все-таки была. Но в тот раз она не могла себя выдать и просто позволила единоутробному брату, или кто там он ей, пройти мимо.

– Ле’Тоон, а свяжи меня с кем-нибудь из фархерримов, – попросила Лахджа.

– С кем именно? – уточнил провайдер.

– Ммм… с любым. Кто первый откликнется. Знаешь Chatroulette? Что-то такое. Не знаю, он вообще существует еще в моем мире?..

Получив в уплату «Ежедневник гостромского вора», Ле’Тоон сказал:

– Соединяю. Ожидай.

Ждать пришлось недолго. Уже через несколько секунд перед внутренним взором Лахджи появилось широкое лицо с кустистыми бровями.

– Привет, привет!.. – раздался сочный бас. – Мир всем в этом оке. С кем я говорю?

– А я с кем говорю?

– Я Загак, а ты… а ты у нас Тринадцатая! – искренне обрадовался незнакомый фархеррим. – Давно хотел с тобой поболтать.

– В самом деле? – подняла брови Лахджа. – А что раньше мешало?

– Ммм… ты не в курсе? – втянул ноздрей какой-то черный порошок Загак. – Ух, пробирает. У меня от этого концентрация повышается. Так вот, наш самопровозглашенный лидер занят чем угодно, кроме проблем своих братьев и сестер.

– Ага. Я поняла, лидер у нас не очень, – кивнула Лахджа. – А ты сам кто?

– Я Загак, – самодовольно ухмыльнулся демон.

– Это я уже слышала. А я Лахджа.

– Лахджа, Лахджа… ты не из Легационита, да? Хотя это уже неважно. Как жизнь? Расскажи о себе.

– Да нормально, – пробормотала Лахджа.

Ей стало неуютно. Что можно рассказать демону, которого видишь впервые в жизни? Хотя впервые ли?.. Что-то в нем есть знакомое… Будто она его уже где-то встречала. Возможно, он был среди тех фархерримов, которых она видела сразу после рождения…

– Ну что ты куксишься? – ухмыльнулся Загак. – Давай за знакомство. У тебя там есть, что выпить?

Он откупорил бутылочку чего-то крепкого. Лахджа тоже достала вина из шкапа и налила себе в бокал, чувствуя со стороны мужа нарастающее неодобрение. Ему явно не нравилось, что она болтает, да еще и пьет с каким-то незнакомым мужиком.

Слушай, тебе не стоит с ним пить. Я… я чувствую в нем недоброе.

Он демон. Конечно, ты чувствуешь в нем недоброе.

Ты не понимаешь…

Чего я не понимаю? Кто он такой?

Я не могу сказать.

Но ты его знаешь? Откуда?

Я не могу сказать!

В мыслях Майно засквозило отчаяние. Лахджа попыталась заглянуть глубже, но там словно стояла свинцовая плита.

Какой ты ершистый. Не переживай, мы поговорим о погоде и закруглим общение. В кои-то веки Я встретилась с кем-то из родни, а не ты. Можешь и потерпеть немного.

Майно примолк, но явно продолжал слушать в оба уха. Ревнует, что ли?

Загак все это время не переставал чесать языком. Посчитав, что Лахджа внимательно его слушает, он увлеченно рассказывал о музыке. О том, как после перерождения в демона открыл для себя многообразие музыки всех миров.

– …И вот тогда я услышал симфонию Чектрэски номер девять, – говорил он, подливая себе вина. – Представляешь? Моллюск. Существо без рук и лица. Но какую он пишет музыку!

– Обязательно послушаю, – пообещала Лахджа.