Семья волшебников. Том 1

Глава 12

Енот Ихалайнен стоял у дверей, словно заправский мажордом. Он всю жизнь ждал этого момента, так что вид имел неимоверно гордый. Семидесяти сантиметров ростом и с полосатой мордой – но важности в нем хватило бы на десять британских Дживсов.

В собственном особняке. Он принимает благородных гостей своего благородного волшебника. Енот из енотов.

Усадьба сияла. Видимая часть сада выглядела очень презентабельно. Даже в пруду успела улечься муть. За дом пока еще лучше не заходить, там бурьяны и полные хлама сараи, но вдоль главной дорожки благоухали цветы, стояли живописные, покрытые мхом камни и карликовые деревца.

Лахджа не спала всю ночь, применяя Ме Флоры в сочетании с Землевладельцем, пока ее окончательно не удовлетворила та часть усадьбы, что видят гости. Уснула она только под утро и продрыхла до полудня.

Ихалайнен не ложился вообще.

Берде Инкадатти заявился самым первым. Он причесался, надушился и облачился в выходную мантию. Из первоклассного шелка, расшитую золотыми рунами и буквально источающую волшебство. В ней почтенный профессор и лауреат и впрямь выглядел почтенным профессором и лауреатом.

Ни за что не скажешь, что вчера он ползал в грязи у чужого забора и пугал маленькую девочку.

– Мир вам, коллега, – учтиво обратился Дегатти. – Рад, что в своем плотном графике вы сумели выкроить для нас часок.

Учтивость далась Майно непросто. Вообще-то, ему хотелось наконец предать этого бессмертного старика земле. Чтобы снять его вчерашний заслон, пришлось в конце концов вызывать одного из друзей Вератора – зловещего огра в доспехах из титановой кожи.

Майно тоже был при полном параде. В великолепном плаще, что подарила ему жена, со слегка отогнутым воротником, за которым виднелся медный медальон. Он был слегка прикрыт с боков тканью, чтобы казалось, будто его владельцу и дела нет до того, что вот он, прямо тут, на груди. Просто случайно проглядывает среди складок драгоценной материи из волос высшего демона.

Инкадатти, однако ж, сразу вперил в него взор и как бы невзначай расстегнул мантию, обнажая собственный медальон. Впалая цыплячья грудь гордо выпятилась, демонстрируя не меньшую, чем у хозяина поместья, волшебную силу.

Он пришел слишком рано, Лахджа еще не вполне принарядилась, и Инкадатти это явно обрадовало. Увидев пробежавшую по лестнице хозяйку дома, он снисходительно крикнул:

– Да вы не торопитесь, не торопитесь, не надо так суетиться ради меня! В наши-то времена не все уж умеют принимать гостей, я-то знаю!

Лахджа закатила глаза. Не, с этим дедом они не подружатся. Лахджа пригласила его больше из жалости – дедушка одинокий, у него никого нет, давно все умерли, только какие-то правнуки остались, но они живут далеко и с прадедом не хотят знаться даже ради наследства. Вот он и злой такой, потому что ему одиноко и грустно… так Лахджа думала раньше.

Теперь она стала подозревать, что он просто убежденный говнюк. Возможно, даже тайный агент Зла.

После его вчерашней выходки она всерьез размышляла, не отозвать ли приглашение. Но муж ее переубедил. Инкадатти бы все равно заявился и устроил скандал, испортив всем настроение. А выдворять его силой, вызывать Кустодиан ради бытовой ссоры… мелко это, ничтожно.

И даже если прогнать его взашей – склочный сосед ведь никуда не денется. Его поместье не растворится в воздухе, по-прежнему будет торчать в километре к западу. Так что лучше все-таки попробовать наладить отношения, чем начинать постыдную войну с дементным стариком.

Жаль, сапфировые украшения от Асмодея остались в Паргороне. Сейчас они были бы к месту… Лахджа-то поначалу думала, что это будут просто дружеские посиделки и всем писала, чтобы приходили в домашнем, но увидела, как наряжается муж, увидела Инкадатти при полном параде и осознала свою ошибку.

Чтобы мистерийские волшебники упустили повод пустить коллегам пыль в глаза?

Да ни за что.

Какие же вы снобы.

Один раз живем. Отец в свое время душу был готов продать за этот медальон. Но его получил уже только я.

Лахджа могла сформировать подобие одежды просто метаморфизмом. В том числе очень роскошной – из тончайшего шелка, с натуральными соболями и страусиными перьями… но это все равно была бы часть ее, так что по факту она бы оставалась голой.

А на вечеринке будут дети. И почтенные волшебники, не всем из которых понравится такое решение. Инкадатти уж точно не упустит шанса накатать ябеду о прилюдном обнажении и совращении бедного старичка.

– Ладно, это сойдет, – сказала она, забираясь в маленькое черное платье с открытой спиной.

М-да, сапфиров не хватает. Может, попросить Сидзуку как-нибудь их переслать? Хотя, зная Сидзуку, та давно их прибрала к рукам и скажет, что потерялись.

Дочь Лахджа уже нарядила в красивое платье цвета лимонного крема. С бантами, лентами и кружевами. На кончике хвоста тоже бантик.

Чувствуя себя в этом настоящей принцессой, Астрид уже в восьмой раз делала перед Инкадатти книксен. Она только сегодня утром научилась их делать и решила, что злой колдун должен понять, насколько она хорошая девочка, а для этого нужно сделать книксен не меньше тридцати раз. Именно до стольки она пока что научилась считать.

Следующим пришел мэтр Пордалли, их сосед к юго-западу. Был он относительно молод, привел с собой эффектную жену и четверых детей – восьми, шести, четырех и двух лет.

– Раз познакомиться, мэтр Дегатти, – затряс руку хозяина Пордалли. – Наслышан о вас, наслышан! Варкундр Пордалли, магистр Вербалеона!

– Майно Дегатти, профессор Униониса! – официально представился Дегатти.

Это катастрофа, это полная катастрофа.

Что случилось?

Ты его видишь? Он тоже в парадном, а его жена?.. Она что, на королевский бал собралась?.. Я же просила всех прийти в домашнем!

Это мистерийские традиции. Все просят прийти в домашнем, но все знают, что это просто вежливость. Если мероприятие официальное, с бумажными приглашениями, и там будут другие волшебники – все явятся в лучшем виде.

Да ну… мы же не сможем поддержать такой уровень.

Ихалайнен сможет.

Я жил ради этого момента.

Что мне делать… хорошо хоть дочь не опозорится. Как вовремя дедушка научил ее делать книксены…

Лахджа начала судорожно рыться в шкапах и туалетных столиках, подбирая украшения. У нее были аксессуары для выхода в свет, за два года в Валестре они с Майно ходили и в театры, и в рестораны, и на светские рауты… но там она была просто одной из посетительниц.

А тут она хозяйка бала.

С Пордалли явились не только жена и дети, но и еще какие-то родственники. Волшебники Мистерии делятся на тех, кто живет один как сыч, и тех, кто возглавляет целый семейный клан. И Пордалли явно был из вторых.

Двоюродная сестра, два племянника, шурин и свояченица, престарелая бабушка, какой-то вообще не родственник, а друг семьи… Дегатти только и успевал отвечать на приветствия. Енот мелькал вихрем, каждому поднося закуски и бокал превосходного вина.

– Мне сока, – величественно произнесла Астрид и сделала книксен. Просто так.

Спустившейся наконец к гостям Лахдже Пордалли искренне обрадовался, а вот его жена не очень. Инкадатти уже нашептал ей, что хозяйка поместья – суккуб, который только и смотрит, как бы еще кого из волшебников захомутать. Даже старым человеком не побрезговала, еле удалось сбежать.

Зато Варкундр Пордалли от души приветствовал новых соседей. Ему, как оказалось, было уже за семьдесят, но выглядел он на сорок пять и очень обрадовался, что заехал кто-то не слишком старый и тоже с детьми.

Конечно, он немного приуныл, увидев, что ребенок – демон, но Астрид вела себя как обычная девочка, не кусалась, не плевалась кислотой и не крутила головой, как сова. Эти дурные привычки она давно переросла.

В отличие от Инкадатти, Пордалли не был таким уж великим волшебником. Только магистр, на премию Бриара даже не надеялся. Просто жил в свое удовольствие, неплохо зарабатывал и часто путешествовал… ну, раньше. Унаследовав десять лет назад фамильное поместье, он решил остепениться, женился на волшебнице из другой старой семьи, завел детей и как-то так вышло, что у них поселилась целая свора приживал из немогущих родственников.

– А они что же, не работают, что ли? – не поняла Лахджа.

– Аха-ха-х!.. – немного неестественно рассмеялся Пордалли.

Минута в минуту явился бессмертный Олиал «Сребролук» Бомениарс. Инкадатти при его виде аж позеленел, и в воздухе повисло некоторое напряжение. Не только из-за Инкадатти – Пордалли тоже поприветствовал Олиала холодно. Чувствовалось, что здесь, в этом тесном кругу волшебников старых фамилий, чужак нечеловеческого рода воспринимается белой вороной.

Лахджа уже знала, что Олиал свое поместье действительно просто купил. Это очень сложно – для большинства членов старых семей продавать их сродни продаже первородства. Там ведь даже в фундаменте лежат кости славных предков, и ко многим усадьбам прилагается домашний призрак. Кто-то из твоих дедушек или бабушек приглядывает за внуками.

Тот же Майно получил наследство с обязательным условием – он не имеет права его продавать, дарить и проигрывать. Он будет владеть им до конца жизни, а в наследство может оставить только другому Дегатти, причем обязательно волшебнику. Хоть самому захудалому – но волшебнику, выпускнику Клеверного Ансамбля.

Но не все оставляют такие жесткие завещания, как покойный Гурим Дегатти. Олиал свое поместье купил у волшебницы, которой нужнее было золото, чем фамильное гнездо. За баснословные деньги, не торгуясь, но купил.

И на него смотрели так, словно он купил чью-то мать.

Лахджа чуть ли не единственная искренне ему обрадовалась. Ей тоже было неуютно в этом обществе благородных магов. Она надеялась со временем переменить отношение к себе, но пока что чувствовала себя какой-то грязнокровкой. Смотрели на нее в лучшем случае снисходительно – как на фамиллиара, придаток к волшебнику. Причем фамиллиара-жену, что как-то даже неприлично. Не запрещено, нет, но… но странно.

– Это что, плащ из демонических волос? – спросил опоздавший всего на пару минут Кацуари. – Кир Космодана, это же… где вы такой купили?.. а там еще есть?.. любые деньги!.. его так можно заклясть!.. так можно заклясть!.. на каждый волосок можно нанизать по приказу, к каждому узелку по ключу… и складное каждые двадцать семь…

– Мэтр, пожалуйста, отпустите плащ, – сухо попросил Дегатти.

– Конечно, конечно… – сказал Кацуари, не разжимая пальцев.

Последней явилась почтенная Леонетт Рокуалли, соседка к юго-востоку и профессор Престижитариума. Как и Пордалли, ее сопровождала целая свита, но то были сплошь дети и внуки. Трое сыновей с женами и одиннадцать внуков разного возраста. Никаких, знаете ли, друзей семьи.

Престарелая волшебница была настоящим матриархом, главой семейного клана. В свое время она вышла замуж за немогущего, прожила с ним счастливую сотню лет и родила семерых детей, но лет двадцать назад овдовела и теперь командовала своим потомством единолично. Особенно теми, что жили с ней, в фамильной усадьбе.