Семья волшебников. Том 1

Волостной агент явился как раз к обеду. Он словно специально каждый раз подгадывал. Степенно попивая чай и угостившись шоколадкой Marabou, почтенный Аганель со вздохом сказал, что на семью Дегатти поступила очередная жалоба. Мэтр Инкадатти, судя по всему, держался принципа «кто первый наябедничал, тот и молодец», поэтому послал депешу сразу после расставания. Возможно, строчил ее как раз пока Лахджа торчала в капкане.

– Угрожал смертью… муками паргоронскими… гнусно отзывался о Кустодиане… грозил надругаться над матушкой-покойницей… – монотонно зачитывал Аганель.

– Говнюк, какой же говнюк, – диву давалась Лахджа.

– Были угрозы или нет? – устало спросил агент, кладя папку на стол.

– Были, мы этого не отрицаем, – выставил ладонь Майно. – Но не всерьез же. Мэтр Аганель, если вы пойдете по дороге и вдруг угодите в капкан – какими словами вы начнете выражаться?

– Возможно, не очень вежливыми, – согласился агент. – Какой замечательный у вас шоколад. А еще есть?

– Нет, – соврала Лахджа. – Но в следующий раз я и вам захвачу.

Шоколад она, вообще-то, купила дочери, и Аганелю предложила только из учтивости, полагая, что тот возьмет всего кусочек. Но будучи сельским полицейским, мэтр Аганель давно был развращен желудочно. Хлебосольные волшебники-помещики каждый раз зазывали его на чай, позавтракать, пообедать, пополдничать, снова попить чай и поужинать.

Скорее всего, за свой счет он давно уже не питался.

– Бедный ленсман, – сказала Лахджа, когда волостной агент удалился. – Как думаешь, если мы прикончим Инкадатти, он будет проводить расследование, или скажет: «Да-а, какое зверское самоубийство…»?

– Ты не передумала приглашать Инкадатти на новоселье?

– Ни в коем случае. Может, мы там и помиримся. Я не очень хочу вечно враждовать с соседом. В конце концов, я бессмертная, он, возможно, тоже…

– Не дай Кто-То-Там…

Приглашения Лахджа разослала на завтра, так что сегодня устроили генеральную уборку. Первый и второй этажи великодушно взял на себя енот, а на чердак и в подвал гостей пускать не собирались. Тем более, что в подвале вчера закончили оборудовать прозекторскую, и Лахджа уже предвкушала, как вернется к любимому хобби.

– Ну началось… – закатил глаза Майно, услышав, о чем она думает.

– Я торжественно клянусь, что буду вскрывать только животных и только во сне, – подняла руку Лахджа.

– Тебе это не нужно. Ты живешь в Радужной бухте, у тебя свое поместье…

– И своя прозекторская, – ухмыльнулась демоница. – Я не вивисектор, Майно. Я просто хочу знать, как устроены организмы.

– Это девиз вивисекторов. Он висит над входом в Монстрамин.

– Как еще мне улучшать свое Ме? Я, например, не могу превращаться в неорганику. Но есть животные, в которых так много металла, и он так структурирован, что это то же самое, что превратиться в сталь. И так, потихоньку, я расширю свои возможности так, что…

– Делай, что хочешь, – вздохнул Дегатти, подходя с Лахджой к мостику через пруд.

Тот все еще оставался сухим. Но смотрелось это не очень, дожди все не начинались, так что было решено ускорить дело. Благо у Лахджи имелся Призыв Дождя.

– Мастер Серстебруд, мы вам не помешаем, если дождь устроим? – окликнула Лахджа.

Коренастый чернобородый цверг только что-то промычал, держа в зубах несколько гвоздей. Он уже третий день возводил рядом с будущим прудом сауну. А будучи одним из друзей Вератора – делал это условно-бесплатно. Очень удобная система, вообще-то.

Если расплачиваешься потом не ты.

Майно не очень хотел сауну. Парифатский дикарь не понимал, зачем это нужно. В той же Валестре есть отличные бани, в том числе известные на весь мир Аргентивные, с волшебным массажем и парными, но они больше похожи на смесь римских терм и турецкого хаммама. Мистерийцы привыкли к таким саунам – общественным, с влажным и нежарким паром, просторными залами и обилием воды. Дома они подобного не заводят.

Но Лахджа убедила мужа, что сухой жар финской сауны ничем не хуже, а собственная парилка им точно не повредит. В Валестру каждую неделю не наездишься, а в бане сгорают гнев и ненависть, она несет здоровье и долголетие.

В конце концов, Лахджа просто любила баню.

Объяснять мастеру Серстебруду, что это будет такое, пришлось долго. Как всякий цверг, был он консервативен, упрям и слегка твердолоб. Но, к счастью, у их народа тоже есть традиции домашних бань, только цвергская сауна-харок немного отличается от финской.

– Так, ну мы возьмем небольшую пещеру, отгородим часть каменной кладкой, выложим печь… – начал он.

– У нас нет пещеры, – возразила Лахджа.

– Возьмем пещеру… нет пещеры. Выроем котлован, сделаем пещеру.

– Нам не нужна пещера. Я хочу на открытом воздухе. Вот здесь, рядом с прудом.

– Вы что, сумасшедшие?

Но в конце концов его убедили выстроить то, что хочет заказчик, а не то, что привык делать он. В деревянном зодчестве Серстебруд толк тоже знал, хотя и считал, что добрый камень это баловство не заменит.

Кстати, строго говоря, он был не он, а она. Лахджа видела по ауре, что это женщина. Но со стороны это было не очень очевидно, и сама Серстебруд называла себя в мужском роде, так что демоница не стала заострять внимание. У цвергов так принято, это их культура.

Когда сгустились тучи и с неба полилась вода, мастер даже не ушел под крышу. Продолжал стучать молотком, пока Лахджа и Майно стояли на берегу.

– А не стоило все это заранее сделать, а не в последний день перед гостями? – спросил муж.

– Стоило. Но ты ж не сделал.

– Я?.. Я монографию пишу!

– Прямо сейчас – не пишешь.

– Я пойду писать монографию – хорошо. Хорошо! Знаешь, какую часть я сейчас пишу?

– Какую?

– «Усмирение непокорного фамиллиара: особенности и сложности, с которыми вы столкнетесь, если фамиллиар – высший демон».

– А среди сложностей есть невозможность его усмирить?

Майно наклонился к Лахдже и шепотом произнес:

– Нет.

Затем он с достоинством удалился, а Лахджа задумчиво произнесла:

– Вот так вот, значит, да? Ну ладно, понятно.

Когда пруд наполнился на четверть, она сходила за аквариумом. Рыбка сразу подплыла к краю, высунулась из воды и критически осмотрела свое будущее жилище.

Пока мелко. Мутно. Водорослей нет.

Из всех фамиллиаров она единственная не умела говорить вслух. Только обмениваться мыслями. Но она все слышала и понимала, так что Лахджа ответила:

– Понятно, у тебя есть стандарты. Что еще нужно добавить?

Водоросли. Воду. Кувшинки. Самок.

– Ишь ты!

Дно галькой выложить. Воду проточной сделать.

– Это как?

Не знаю, придумай что-нибудь.

Лахджа задумалась. От реки пруд далековато, да между ними еще и усадьба. Рыть обходной километровый канал было бы безумием.

Нет, конечно, у Лахджи есть Ме Землевладельца. Она может постепенно притянуть грунтовые воды, заставить забить ключи и превратить пруд в естественное озеро, а от него отвести небольшой ручеек, который постепенно соединится с рекой… но это работа не на день, а на месяцы.

Хотя… все развлечение. Гхьетшедарии постоянно занимаются чем-то таким. В Паргороне воды не слишком много, и вся она под землей, вот они и проводят искусственные каналы, трубы…

– Давай просто сделаем тебе фонтан, – предложила Лахджа. – Или несколько.

Нет, я хочу ручей.

Лахджа кивнула, но сама уже задумалась о фонтанах. Пруд-то огромный, хоть и мелкий. Больше ста метров в ширину, почти двести в длину. Тут этих фонтанов столько поместится!..

– Мастер Серстебруд, а вы фонтанами занимаетесь?! – окликнула она цверга.

– Сделаем, – коротко ответил тот.

Рыбка с нетерпением ждала, когда пруд достаточно заполнится. Лахджа до предела усилила свой ливень, но дело все равно двигалось медленно. На шум воды пришли Тифон и Сервелат, с легкой завистью глядя на рыбку. Они тоже получили отдельные жилища, но не собственные экосистемы.

Где справедливость? Я старейший из фамиллиаров. Никто не делал мне собственный пруд.

Снежок наблюдал с балкона. Он не хотел мочить лапки.

У вас есть дом, сад и весь мир. А у рыбки никогда не было ничего, кроме аквариума. А у моря мы не живем и река тоже далеко.

Но если Снежок так хочет, он может жить вместе с рыбкой в пруду.

Пришла потаращиться и Астрид. Она доложила маме, что наконец-то сумела досчитать до двадцати десяти, и с интересом уставилась в пруд.

– А здесь купаться можно будет?

– Да, когда наполнится. Сейчас тут… полметра. Можно тебя уже выпустить?!

Мутно еще.

– Я тоже хочу помогать, – сказала Астрид, переведя взгляд на стучащего молотком цверга. – Можно мне помочь?

– Даже не знаю, заслужила ли ты…

– Ну пажаласта, пажаласта, я же до двадцати десяти досчитала!

– До тридцати?

– Да, до тридцати.

– Ну тогда, наверное… хм… что же тебе поручить…

Лахджа в детстве читала «Тома Сойера», поэтому знала, что если хочешь заставить ребенка что-то сделать – преврати это в привилегию. Не подавай, как обязанность – подавай как право, которое нужно заслужить. Она приучала к этому Астрид, и это неплохо работало.

– Так и быть, можешь собирать мусор на бережку, – снисходительно разрешила Лахджа. – Чтобы берег был красивый.

Астрид приняла от мамы мешок и грабельки. Ее глаза жадно загорелись – она теперь рыцарь мешка и грабель. Она будет поджидать водяное чудовище.

Лахджа начала убирать с другого конца. На Астрид она все-таки не слишком надеялась, а енот убирается в доме, так что она взяла на себя сад. Отрастила несколько дополнительных рук, похватала ими все грабли, прочий пригодный садовый инвентарь и побольше мешков, и принялась сгребать все неликвидное, оттаскивая за ограду, в помойную яму.

Помойная яма при усадьбе была самая обыкновенная, ничем не отличающаяся от тех ям, которыми пользуется простой люд, знать не знающий даже слова «мана». И мусорные ведра самые обыкновенные.

Некоторые волшебники устанавливают у себя всякие односторонние порталы, всесжигающие гексаграммы и монстрамическую Живую Плоть, но предки Майно в этом нужды не видели. Отходы самоуничтожались только в отхожих седалищах, этих мистерийских биотуалетах, а обычный мусор выносили вручную, слуги, немтыри или просто дети. Заодно и сад всегда был обеспечен натуральным компостом.

Лахджа задумалась, оставить ли это как есть или все-таки настоять на волшебной мусорке. Она удобней, конечно, но до помойки рукой подать, а компост и правда пригодится… ладно, все равно не прямо же сейчас это делать. Сначала надо закончить с прудом…

Перкеле. Стоило вычистить берег до того, как заполнять ямину водой. Ну ладно, там только палая листва. Она перегниет… особенно если Лахджа ускорит процесс.

Посадить побольше водорослей, аэрировать воду… все нормально будет.

Тут, вообще-то, вполне приличный берег. Даже нового песка завозить не пришлось. Просто зарос немного без пригляда. Но чуточку усилий – и уже к зиме будет просто картинка.

А еще можно сделать пруд незамерзающим. Посадить по берегам вишни и глицинии… ивы на островке можно оставить…

Приятные мысли нарушили вопли Астрид. Девочка орала на другом конце пруда и почему-то лупила по изгороди грабельками.