Семья волшебников. Том 1

– Может, уже завтра, – прислушалась к ощущениям Лахджа. – Или даже сегодня вечером.

Отставив тарелку, она с сожалением осмотрела стол. Ей почему-то вдруг захотелось чего-то паргоронского. Яиц кайтранов там… личинку Хлаа… о Древнейший, как же хочется… демоницу аж в пот бросило.

На протяжении беременности ее периодически посещали странные желания. Один раз захотелось мела – да не школьный мелок погрызть, как делают обычные женщины, а пойти на меловой карьер и жрать там известняк. В другой раз неодолимо потянуло на белое вино, хотя вообще-то Лахджа его терпеть не могла… и зачем-то кинуть туда креветку.

А теперь вот. Непосредственно перед родами до слез захотелось деликатесов из второго родного мира.

– Яйца кайтранов… – произнесла вслух Лахджа. – Такие солоноватые, с перчинкой, лопающиеся во рту… Почему я считала, что они гадкие?!

– Потому что они такие и есть, – сказал муж. – И я за ними не пойду.

– Тебе жалко для беременной жены?..

– Не жалко, дорогая. Просто, извини уж, мне в Паргорон путь заказан. И тебе тоже.

– Зато Астрид не заказан! – обрадовалась Лахджа. – Астрид!.. У мамы для тебя пустяковое поручение!..

– Ей четыре с половиной. Ты нормальная?

– Она демон!

– Но она же не умеет ходить через Кромку.

– Научи ее!

– Я не буду учить четырехлетнюю девочку, как пойти в Паргорон.

Лахджа потерла висок. Вот какой же Майно занудный. Отвечает ей так серьезно, как будто она всерьез собирается отправить маленького ребенка одного к этим паргоронским хмырям. Да ее же там сразу сожрут.

– А почему бы Совнару не принести тебе эти яйца? – предложил муж. – Он же так за тебя беспокоится.

– Я?.. – удивился Совнар. – А, ну да, беспокоюсь. Но разве я похож на крополеро, смертный? Хотя вашу дочь я с удовольствием провожу.

– Я же говорила, детей украсть хочет, – с удовлетворением сказала Лахджа. – Ну слава Древнейшему, а то я уж голову сломала, что ему надо.

– Да ладно, мам, пусти! – оживилась Астрид. – Я просто пойду с котей Соней на рыночек и куплю… чо ты хотела?..

Ей очень хотелось посмотреть на Паргорон, о котором родители все время говорят, но который она никогда не видела. Вернее, видела, но в таком возрасте, что ничего не помнила.

– Астрид, ты не сможешь там ничего купить, – объяснил папа. – У нас нет тамошней валюты.

– У вас есть, – ухмыльнулся Совнар, явно намекая на астридианцев.

– Нет, – отрезала Лахджа. – Я скорее кого-то из соседей поглощу, чем пущу под нож целый народ.

– Соседей ты тоже не поглотишь, – снова начал занудствовать Майно. – Лахджа, нас за это в Карцерику отправят.

– Ну хотя бы того старика можно? – мотнула головой Лахджа. – Смотри, он опять нам калитку печатями разрисовывает. Мне из-за них дышать трудно!

– Мэтр Инкадатти, прекратите! – завопил Майно, взмывая в воздух и летя к калитке. – Старый ты драуг, ну сколько раз просить?!

Инкадатти принялся шипеть, как масло на сковороде. Благоразумно не пересекая изгородь, он стал выговаривать соседу, что мало тому было демона-фамиллиара, мало было вступать с ним в богопротивную супружескую связь и давать кров ее бесенку, который теперь учит злам паргоронским невинных мистерийских детей… теперь еще и бушук поселился в его усадьбе! Он-то чует, он-то видит! Скверной аж на вспашку вокруг шибает! Вертеп разврата и демонической скверны.

– …Я уж письмо в Кустодиан отпра-авил!.. – заявил сосед.

У Дегатти от гнева запульсировала жилка на виске. Он приземлился, оперся на изгородь и что-то тихо сказал. Астрид не расслышала. Она и деда Инкадатти-то слышала только потому, что тот орал во весь голос.

– …Ах так!.. – донеслось до веранды. – Магиоз!..

– Еще чайку, милая?.. – спокойно спросила Лахджа. – Совнар, ты будешь?

– Мам, ты чай пролила, – указала на землю Астрид.

Лахджа опустила взгляд и спокойно сказала:

– Это не чай. Майно, завязывай!.. Совнар, ты мне повитуху обещал. Пойду в баню.

Уже из бани раздался ее недовольный крик:

– Мэтр Инкадатти, уберите печати, мне дурно, я рожаю!

Лахджа не слышала, что ответил старый сморчок, и не видела, что там происходит, зато почувствовала особенную вспышку гнева со стороны мужа, а потом неожиданное удовлетворение. И еще почему-то оглушительно залаял Тифон.

– …Да чтоб вы там сдохли!.. – донесся затихающий плаксивый визг. – …И отродья ваши!..

Лахдже почему-то стало истерически смешно. Вот он, исторический момент. Она-то думала, что будет рожать на островке посреди озера, что муж под ручку отведет ее туда, и ей будут помогать все духи природы и демоны Паргорона. Будут петь птицы, колыхаться травы с весенними цветами, Майно заиграет на лире…

А в итоге она еле дотащилась до бани и лежит на полке, слушая вопли дементного старика. Просто прекрасно. Да уж, спасибо мэтру Инкадатти, сделал момент незабываемым.

Но хотя бы фамиллиары явились на помощь. Енот притащил кучу полотенец и нагрел воды. Снежок для приличия поорал под дверью, а потом улегся рядом и принялся испускать целительные волны. Это хорошо, а то собственная регенерация Лахджи во время родов переставала работать.

Демонические роды. Лахджа однажды уже через них проходила, и результатом стала Астрид. А сейчас все должно пройти попроще, потому что ребенок хотя и крупный, но зато бескрылый.

Вот все сделала Мазекресс, создавая фархерримов, а проклятие человеческого рода не сняла. Дети рождаются точно так же, в муках матерей. Но так, кажется, у всех демонов, они просто обычно демонической силой себе помогают.

Но Лахджа – слишком юный и неумелый демон. А к тому же, полудемону так можно и навредить. Нет, все-таки спасибо мэтру Тауване, успокоил насчет того, что ребенок не будет уродом или умственно отсталым. До этого Лахджа всерьез опасалась, что он прогрызется наружу или еще чего вытворит.

В баню вошла повитуха. Выглядела она в точности как человек, но по ауре сразу слышалось – демон, просто под личиной. Наверное, бушучка, кто-то из многочисленного клана Совнара.

Лахджа ожидала увидеть Безликого, но так даже лучше.

– Привет, – выдохнула Лахджа. – Майно, тут повитуха!..

Муж уже входил следом. Он уселся в предбаннике, утирая пот со лба, и устало сказал:

– Я вижу, твоими глазами.

– Замечательно, он моими глазами смотрит, – сказала Лахджа. – А хочешь еще и ощущения при родах разделить?

– Не очень, – отказался Майно.

– Да ладно тебе, – мстительно добавила Лахджа. – Партнерские роды. Это же так объединяет.

– Я воздержусь.

– Ну тогда выйди покурить. Слишком много народа.

Дегатти вышел наружу, к напряженно ожидающим Астрид, Тифону и Совнару.

– А, ты все еще здесь, – только и сказал он.

– Конечно, – не стал отпираться демон. – Едва ли мне выпадет возможность посмотреть на еще одного полуфархеррима. Фархерримы, знаешь ли, уже успели прославиться своей повернутостью на чистоте крови и нелюбовью к чужакам. Знал бы ты, как они украшают деревья!..

Пока Совнар рассказывал Дегатти байки о сородичах Лахджи, из бани донеслось несколько сдавленных криков, а потом детский плач. Роды прошли очень быстро и легко, повитуха толком и не понадобилась. Лахджа просто хотела подстраховаться на случай чего-то непредвиденного. Тауване, может, и хороший психозритель, но он же просто смертный колдунец.

– Так, покажи мне его! – торопливо потребовала Лахджа. – Покажи мне его!

– Ее, – сказала повитуха, радостно улыбаясь. – Это девочка.

– Опять девочка?.. эх, я думала чередовать.

– Это не от нас зависит, милая, – подала ей ребенка повитуха. – Девочка очень здоровая и крепкая.

– Перкеле, какая ты носатая!.. – опешила Лахджа. – В кого такой шнобель?!

Новорожденные, как известно, бывают двух типов. Первые – крупные, белые и красивые, которые сразу получаются хорошенькими, а часто еще и с волосами. Именно таких любят рисовать на рождественских открытках.

А второй тип – сморщенные, складчатые, красно-синюшные орущие комки, мало напоминающие детенышей человека и иногда пугающие особенно впечатлительных матерей. Корни мандрагоры, не иначе.

Этих большинство.

Но в целом ребенок оказался вполне симпатичный. Очень похожий на человека, только кожа сероватого оттенка, волосы цвета лаванды, глаза фиалковые, как у Элизабет Тейлор, и зрачки вертикальные, как у матери. Хвоста и крыльев нет.

А вот нос и правда длинноватый, востренький…

Малышка перестала плакать и воззрилась на маму со строгим и даже суровым видом. Она словно прикидывала, заслуживает ли эта женщина такой подарок судьбы.

Ворвавшийся в баню отец при виде дочери счастливо выдохнул. Он до последнего боялся, что родится урод-полугохеррим или жуткая гартазианка. А тут… очень милый ребенок, просто немного нестандартной расцветки и с вертикальными зрачками.

– У нее ведьмин носик! – обрадованно воскликнул он.

– Это что, хорошо? – удивилась Лахджа.

– У нас считается, что это признак волшебного дара. Нет, конечно, это просто суеверия, но… Лахджа, в Мистерии это считается… ну… харизматичным.

– Понятно, – сказала Лахджа, прикладывая дочь к груди.

– Имя уже придумали? – спросила повитуха.

Мать с отцом переглянулись. Они это обсуждали и решили, что если будет мальчик, имя выберет Майно, а если девочка – Лахджа.

– В честь прабабки, как и Астрид, – сказала она. – Вероника.