Никто не знает тебя

7. Гретхен. Наши дни…

Они въехали в Бикон-Хилл, и Маркони впервые за всю дорогу выглянула в окно и тихонько присвистнула при виде грандиозного особняка Кентов.

— Поставишь Кента в известность о смерти Лены? — без обиняков спросила она.

— Не дождешься, — буркнула Гретхен, пряча ликующую улыбку. — Сама поставишь.

Происходящее доставляло ей истинное наслаждение, но она не осмеливалась выказывать радость: чего доброго, эмпат Маркони придет от нее в ужас — слишком мало времени прошло после смерти Лены, чтобы веселиться.

Маркони, к ее чести, не возмутилась, спокойно пожала плечами и вылезла из машины.

— Сказать ему что-то особенное?

— Решай сама. Не вынуждай меня учить тебя, как надо работать, — хмыкнула Гретхен ей в спину, выбираясь из «Порше».

Маркони показала ей средний палец, сжала руку в кулак, поднялась по ступеням роскошной лестницы и постучала.

Дверь распахнулась. Гретхен сразу узнала Рида Кента — его цифровое изображение месяцами не сходило с телевизионных экранов, однако оно и в подметки не годилось оригиналу. Писаный красавец, настоящая кинозвезда. Это признала даже Гретхен, а угодить ей было ох как не просто. Она слишком высоко поднимала планку, требуя, чтобы красота — и в природе, и в людях, и в ней самой — отвечала идеальному канону золотого сечения.

В случае с Ридом Кентом придраться ей было не к чему: этот гармонично сложенный, мускулистый и сухощавый блондин с голубыми глазами и короткой стрижкой, чудесный Адонис с геометрически точными, словно вылепленными чертами лица не только притягивал к себе взгляды, но и соответствовал всем современным стандартам мужчины-мечты.

Он не просто очаровывал, он пленял, обладая тем редкостным магнетизмом, который Гретхен частенько подмечала у собратьев-социопатов.

— Чем могу служить?

Маркони поспешно сунула ему под нос значок.

— Рид Кент? Я детектив Лорен Маркони из Бостонского полицейского управления. А это доктор Гретхен Уайт, консультант по расследуемому нами делу.

— Какому делу? Делу моей дочери?

Смятение, встревоженность — все как положено. Волнение и легкая напряженность. Пока еще легкая. Если Рид и актерствует, то за подобное лицедейство заслуживает «Оскара».

— Можно войти? — спросила Маркони и по привычке всех копов протиснулась в прихожую, не дожидаясь разрешения.

Рид механически отступил, пропуская ее, и через пару секунд все трое очутились в доме. Рид закрыл дверь. Ловко Маркони это провернула, шик-блеск.

— Может, э-э… — Рид зажмурился, стряхивая оцепенение. — Может, выпьете что-нибудь? Принести вам воды?

— Нет, спасибо, — отмахнулась Маркони, проходя в гостиную и увлекая за собой Гретхен и Рида.

Настоящий детектив, Маркони мгновенно взяла ситуацию в свои руки, но так деликатно, что никто этого не заметил:

— Мистер Кент, полагаю, вам лучше присесть.

— Что случилось? — Рид подобрался. Его настороженный взгляд заметался между Маркони и Гретхен. — Моя дочь? Что с ней?

С каким удовольствием Гретхен покопалась бы в душе этого мужчины, залезла бы ему в мозг, проанализировала, ничего не упустив, его чувства. Действительно ли его заботит судьба Виолы? Прикидывается ли он нежным отцом или его инстинктивная родительская любовь к дочери и вправду перевешивает приязнь к погибшей жене? Но если так, почему он не назвал Виолу по имени? Почему ограничился «моей дочерью»? Пытается таким образом не дать волю эмоциям и отстраниться, прибегая к классической стратегии, которую Гретхен наблюдала у серийных убийц так же часто, как и у их жертв?

И чего он ждет от Маркони? Какие трагические вести, по его мнению, она способна ему принести? Что Виола умудрилась покончить с собой? Или зарезать сокамерницу? Неужели после тринадцати лет, проведенных под одной крышей с Виолой, он не был готов к такому повороту событий?

— С вашей дочерью все хорошо, — успокоила Рида Маркони, перенимая его манеру вести разговор и не упоминать имени монстра.

«Наверное, — подумала Гретхен, — Маркони подпала под его несравненное обаяние и теперь подсознательно копирует его поведение, избегая произносить имя Виолы. Типичное поведение для эмпата».

— И все же прошу вас, мистер Кент, сядьте.

Рид нервно зашагал по комнате.

— Скажите мне, что произошло!

Маркони стрельнула глазами в Гретхен и на одном дыхании выложила горькую правду:

— Этим утром Лена Букер найдена мертвой в своей квартире.

Люди по-разному реагируют на известия о катастрофах. Кто-то взрывается, мельтешит руками, дико вращает глазами и сыпет проклятиями.

А кто-то замыкается и уходит в себя. Замирает.

Рид, со всей очевидностью, относился к последней категории.

С той поры как он впустил их в дом, он ни секунды не стоял на месте: бродил по дорожке, проторенной на гладком, блестящем паркете, стискивал кулаки, всплескивал руками, щипал переносицу, похлопывал ладонями по бедрам. Но стоило ему услышать о смерти Лены — и он заледенел.

Рид пытался сохранить хладнокровие и невозмутимость, но его нарочитая сдержанность и бесстрастность подсказали Гретхен, что он раздавлен и потрясен.

— Найдена мертвой? — переспросил он хорошо поставленным голосом, неоднократно слышанным Гретхен в телеинтервью. Только теперь этот голос звучал суше и строже. — Что с ней случилось?

«А Маркони молодец, верно построила фразу», — в который раз невольно восхитилась детективом Гретхен. Неужели им удалось ошарашить Рида, заинтриговать его и даже… даже испугать?

Гретхен впилась ногтями в ладонь. Как же ей хотелось содрать с Рида эту наносную картинную оболочку, вывернуть наизнанку его мерзкую, прогнившую плоть.

— Передозировка, — ответила Маркони после долгой многозначительной паузы.

Рид облегченно вздохнул.

— Я… Какое несчастье… И все-таки… — Он покосился на них. — Разве это в порядке вещей, чтобы полиция информировала клиентов Лены о ее смерти?

— Вы являлись ее единственным клиентом, — встряла Гретхен.

Рид уставился на нее немигающим взглядом, но она не шелохнулась. Гретхен всегда выигрывала состязания в «гляделки». Не испытывая ни малейшего стеснения от возникавшей между людьми неуютной и волнующей близости, она никогда не отводила глаза первой.

Как она и предвидела, Рид потупился и взъерошил волосы.

— И?..

— И нам не хотелось, чтобы вы услышали об этом из новостей, — мягко сказала Маркони.

Сущая вроде галиматья, но Маркони произнесла ее таким непререкаемым тоном, что стало ясно: возражать ей бессмысленно. По крайней мере тому, кто соблюдает навязываемые светским обществом правила приличия. А Рид Кент их, по-видимому, соблюдал.

Он кивнул и, погрузившись в собственные мысли, задумчиво посмотрел в сторону. Маркони переглянулась с Гретхен, и та кивком указала на дверь. На сегодня хватит.

Рид, словно в тумане, проводил их к выходу, с натянутой улыбкой взял визитку Маркони и пожелал им доброго дня.

На тротуаре Маркони и Гретхен замедлили шаг и как по команде обернулись.

— Получила, чего добивалась? — поинтересовалась Маркони.

— А то, — хмыкнула Гретхен, донельзя довольная. — Теперь ясно, почему Лена ввязалась в это дело.

Маркони качнулась на каблуках. «Сбита с панталыку», — отметила про себя Гретхен.

— Чего? — выпалила детектив и тут же поправилась, вспомнив отвращение, питаемое Гретхен к этому слову. — То есть почему?

На третьем этаже колыхнулась занавеска, но Гретхен не разглядела, кто подсматривал за ними, прячась за кружевным тюлем.

— Потому что Рид Кент был влюблен в Лену, — с непоколебимой уверенностью произнесла она.

Нет, не зря она потратила столько времени на фильмы, сериалы и интервью, что снимались для утоления аппетитов прожорливой зрительской аудитории. Они научили ее разбираться в сложном хитросплетении чувств и эмоций, которые она сама никогда не испытывала. Показали ей, как выглядит скорбь по ушедшему в небытие любимому человеку.

— И теперь нам осталось выяснить самое интересное.

— И что же?

Гретхен рысью припустила к машине:

— Была ли влюблена в него Лена.