Ювенилия Дюбуа

Её неудачная попытка растрясти меня таким «взрослым» способом привела ровно ни к чему. Его величество «глупость» в моём лице остался непоколебимым. Когда до Н. дошла вся тщетность, она рассталась с моим товарищем.

К удивлению, незаметно для себя, я привык к обществу этого создания, и мы даже иногда гуляли вдвоём просто в роли друзей. Как вдруг…

Новое признание.

Она посмела в лицо сказать мне о своих чувствах. «Я люблю тебя» — говорит девочка безразличному мальчику. «С самого начала я хотела быть с тобой» — в продолжение.

Досада и отвращение вспыхивают во мне. По-хорошему стоило бы сказать правду. По крайней мере ту, где я с поднятым забралом признался бы в собственном безразличии, но что же происходит в действительности?

Сидящий внутри дьявол потирает руки. «Такого поворота мы не планировали, будем же действовать по обстоятельствам» — говорит он мне.

Новый план. На что только не пойдёт человек, лишь бы развеять скуку. Моя похоть надевает собственную маску, притворяясь трогательным взглядом. Дрожь от желания обладать выдаётся за вскипающие чувства.

Со всей невинностью я смотрю в тревожные глаза Н., отвожу взгляд так, словно стесняюсь до одури. «Я тоже тебя люблю. Мне страшно, ведь я никогда не целовался» — шепчут мои губы. И последний факт является чистейшей правдой.

Тронутая признанием Н. тянется своим живым ртом к моему лицу. Момент действительно волнительный. Внутренний подросток никуда не делся. Какой будет этот поцелуй? Нежный? Страстный? Неприятный? Или возбуждающий?

Реальность умудряется удивить неожиданной пресностью. Слияние выходит мертворождённым, словно наши губы стали силиконовыми игрушками. Это ротовое «соитие» длилось секунды две. Я постарался изобразить некую одухотворённость, но не думаю, что вышло органично.

Счастливая Н. взяла меня за руку, и мы отправились в бесконечную прогулку с разговорами обо всём на свете. Выдаваемые мною слова не отличались особенным умом, так как мысли были заняты куда более важными делами. Каждые три минуты я прокручивал сцену поцелуя в голове, наслаждаясь не процессом, а фактом свершившегося.

Бесспорно, её чувства — искренни. Трогательные эмоции Н. воспринимались моим дьяволом со смехом, словно честность являлась чем-то порицаемым. Тут я представил общество взрослых людей и понял: дьявол прав. Да и не являюсь ли я сам тому ярким подтверждением? Самым очевидным примером, что человеческая жизнь в принципе построена на лжи.

Спустя время, уже после прогулки, я нахожу компромиссное решение. Да. Кроме как «компромисс» назвать это никак нельзя. Твёрдо решаю не упускать возможность пройти сложный путь познания отношений, по итогу добравшись и до тела Н., но с тем условием, что одна маска будет для неё, а окровавленный портрет я оставлю себе. Я клянусь самому себе: «Я никогда не оголю душу перед этим человеком и даже больше, Н. никогда не узнает о моей низости».

Подлая маска подарит ей искреннюю любовь, страсть, заботу, нежность и никогда не признается о своей подлинной сущности. Я сделаю это не ради себя, а ради неё. Мы будем целоваться, смеяться, вместе переживать. Мы будем встречать рассвет на одном диване, ссориться, грустить. И в каждую секунду маска будет искренне невинна перед собственным взором, ибо она очень хитра. При желании она сможет обмануть и себя.

Я тоже потеряю закулисную реальность. Совсем забуду, где нахожусь. Маска сидит плотно и границ не видно, только холодное и приятное прикосновение к обожженной коже. Мы забудемся с ней настолько, что однажды правда (всё это время сидящая во мне) вспыхнет ярким светом. От непривычки я начну щуриться, не поверив в собственное уродство, а когда глаза привыкнут, вспомнится сонная тайна, и тогда я с благословлением приму «блудного сына».

Питанием же истинной личности будут служить фантазии. Возможно, они мало чем будут отличаться от некоторых сцен в реальности, но всё же истинное удовольствие от «подарка» можно получить наедине, закрывшись от окружения толстой дверью без зазоров. Внутренний дьявол будет вдыхать полную грудь мыслей, снова стимулируя уставшее тело. Новые подвиги, но не во имя театральных сцен, а во имя себя. Чествуй и празднуй себя, ведь без тебя не будет и мира.

Когда Н. достаточно хлебнёт со мною горя — я отпущу несчастную. Ей будет больно и непонятно, как человек смог так резко измениться, зато она получит бесценный опыт.

Любовь — тоже маска, скрывающая в себе боязнь одиночества и желание удовлетворить потребности. А если это так, то чем моя ложь хуже чужой? Аминь.

Мне только-только исполнилось пятнадцать. Собственные черты лица остались (как будто бы) прежними, но каждую минуту происходят необратимые процессы, ведущие тщедушное тельце к неминуемой смерти. Рано или поздно. Честное слово.

Н. всеми возможными силами пытается проводить со мной как можно больше времени. Каждый день приходится получать от своей подружки сообщения с разными предложениями, только вот моя непреклонная позиция остаётся таковой.

Латентно-деспотичная конструкция отношений устраивает меня. Ещё бы, ведь я её и возвёл собственными силами. Не без ошибок, разумеется, но фундамент «кнутом и пряником» — работает безотказно.

Как только Н. даёт мне желанное, то тут же получает вознаграждение в виде нежности и внимания. Но баловать ни в коем случае нельзя. Это точно. Если бы люди тратили отведённое им время на одни наслаждения, то настал бы неминуемый апокалипсис.

«Прости, дорогая. У меня есть дела».

Женщины бывают часто правы, когда считают, что мужчины используют их. «Поматросил и бросил» — так говорят. Но вина, разумеется, должна ложиться на плечи каждого страдающего. Проблема ведь не только в мужском стремлении к сексуальной близости, где через какое-то время теряется интерес к конкретному телу (это как раз-таки естественное и честное поведение), а в том, что женщины заводят отношения именно с такими мужчинами, каждый раз ведясь на одни и те же унылые уловки.

Очень часто меня начинает сводить с ума мысль о фиксировании поведенческих вешек, умудряющихся врастать в кожаную машину. И врастают они настолько органично, что это жалкое тело искренне следует «своей мечте» и «зову сердца».

Другой тип я описывал ранее — это спасатели. Женщины, которых тянет на героизм. И со мной именно тот самый случай. Только болен не я, а псевдоним.

Наши с Н. отношения за полгода принесли свои плоды. Коллекция моих фантазий стремительно пополнялась подробностями.

Руки успели познать на ощупь грудь Н. и ягодицы, причём не через одежду. Тактильные ласки интимного характера потихоньку занимали в жизни свои законные места. Н., в свою очередь, изучала моё тело, только более скромно.

Ей нравилось обсасывать мою шею, пальцы. Иногда она позволяла себе мимолётно потрогать меня ниже пояса, но никогда не смела лезть бесцеремонно под бельё.

Такую робость я списывал на её страх нового. Познание жизни в принципе витает вокруг боли, учащённого пульса и щенячьего непонимания: «А что с этим делать?»

Но сейчас, в свете представившейся возможности посмотреть на ситуацию со стороны, как если бы я наблюдал за актёрами на экране, можно предположить, что Н. не столько боялась переступить черту нового, сколько ждала первого шага от меня. Узколобые атавистические традиции незаметно смогли интегрировать собственные корни зла в таких как она, не желая растворяться под кипятком современного рационализма.

Я могу ошибаться, но как тогда ещё можно объяснить поведение Н., которая в один из обычных дней предложила овладеть ею. Это самое «взять» как раз и сформировало потребительскую концепцию, где мой шаг должен был положить начало всему.

Внутренний коллекционер фантазий ужасно обрадовался возможности пополнить полки такой изюминкой. Во рту образовалась сладостная слюна предвкушения. Да и, честно говоря, деваться было некуда. Я слишком далеко зашел в своей лжи. Назад пути нет. Для этого нужна своевременная история спада эмоциональной привязанности, разумеется, со стороны Н..

В тот же вечер, после её открытого предложения, было решено убить нескольких зайцев сразу. Среди своих друзей я потеряю статус невинного ягнёнка, внутренний коллекционер получит пищу для новых конструкций, а лично я пройду ещё один этап взросления, который точно разочарует меня не меньше, чем мысль о судьбе человечества, вынужденного разделить участь Сизифа.

Сначала я хотел описать первую интимную близость «физическим языком». Но в последний момент было решено отказаться от голой честности и возможной неприкрытой уместности. В реальности и так слишком много порнографии, которая (в виду своей растиражированности) потеряла изначальную силу впечатления.

Скорее весь совершенный акт походил на миф. Именно. Тесей и Минотавр. Только старая версия истории прошла. Умерла под натиском лет. Планета очистилась, сделала полный круг, иначе повторив в десятой степени раз сказанное ранее.

Теперь Тесей стал обитателем лабиринта. В своей невинности он сосёт кровь окружающих, не подозревая о собственной природе зла. Точнее природе зла, которую навешивают ему другие, поэтому юноша не подозревает только о чужом мнении.

Тесей живёт в замкнутом пространстве, не имея возможности вырваться наружу. По правде говоря, он даже не знает, есть ли что-то за пределами лабиринта. Как только он родился, Посейдон решил уместным поселить сына в бетонном мирке, наполненном готовых убеждений.

Но вот минотавр, страшный монстр, зачатый в странной любви, натыкается на чужое пространство. Бык Миноса сразу чует молодое тело. Кровь, циркулирующая по венам, манит его. Желание проткнуть своим единственным несломленным рогом плоть — слишком велика, ведь тогда тёплая густота опорожнится из сосуда, укутав своим теплом и запахом всё тело.

Спокойствие и чувство достигнутой цели. Само действо всегда пугало быка, но голод диктует свои правила. Если создатель позволил родиться мучительному чувству, то каждый тогда вправе получить и возможность избавления. Хотя бы временное.

Минотавр следует своей природе. И хоть Тесей со стороны выглядит жертвой, на деле он остаётся полноправным охотником. Вопрос такой позиции зависит от ракурса смотрящего. Красивое юное тело подобно цветку, жаждущее опыления насекомого. Два охотника неминуемо идут к гибели в разной форме. Тесея ждёт мучительная смерть телесности, в то время как минотавр будет каждый раз умирать духовно.

Грех и чистота. Боль и наслаждение. На одной из прямых линий они, наконец, пересекаются. Две силы, которым суждено соединиться в одно нагромождение. Юноша не прячет своей груди, хоть и стыдится открытости. Ушедшее мгновение.

Едкий и вонючий пот попадает минотавру в глаза, забрызгивая и Тесея. Твёрдый рог протыкает грудину, выпуская блаженную кровь. Необходимое таинство придёт позже, уже в истории. Сейчас же — сплошная физиология.

Запахи мешаются. На первый план выходит кислятина из обезвоженных ртов. Тяжелое дыхание. Тесей пока жив, поэтому его участь — продолжать борьбу. Он пытается бултыхаться. В его руках нет силы, только видимость. Минотавр теряется в собственных мыслях (а есть ли они у него вообще?), переставая так яростно давить.