Ювенилия Дюбуа

Даже не поблагодарив её, писатель ринулся по заданному маршруту и через полминуты уже поднимался в пустом лифте. Завернув налево и пройдя по коридору пятнадцать шагов, показалась та самая дверь. Пользуясь случаем, надо сказать, что все здание было выполнено в светлых тонах. В основном доминировали белый и нежно зеленый цвета. Можно было смело сказать, что это здание сравнительно новое, в каждом корпусе был сделан ремонт. Постучав и сразу же открыв дверь, Марк попал в зал ожидания, где и сидела секретарша. Та уже смотрела на него оценивающим взглядом. Затем, узнав кто он такой, взгляд стал немного презрительным.

— Здравствуйте, я записывался на прием к Леи Морель на пять часов. И…

— И вы опоздали на восемнадцать минут. — Закончила за него фразу секретарша.

— Да, приношу свои извинения.

— Доктор ждет вас. Платите и проходите. — Взгляд женщины стал менее презрительным, голос хоть и был прокурен, но звучал намного симпатичнее, чем по телефону.

Марк на пару секунд остановил взгляд на секретарше, но этих пару секунд хватило, чтобы уловить каждую морщинку. Писатель представлял, что это сорокалетняя замужняя женщина нестройного телосложения с рутинными проблемами. В реальности же оказалась тридцатидвухлетняя, очень даже симпатичная женщина, с длинными черными волосами. Фигура заслуживала аплодисментов, на безымянном пальце правой руке отсутствовало кольцо. Поймав взгляд секретарши, Марк вышел из ступора и быстро подойдя, протянул кредитку, вытащив её из правого кармана штанов. Женщина быстро сняла сто фунтов, вернув карточку владельцу. Писатель быстрым движением положил её в тот же карман и направился к двери на прием. Опустил ручку двери вниз, послышался щелчок. Толкнув от себя, дверь открылась, затем Марк аккуратно, без лишнего шума, закрыл её за собой.

Перед взором предстал очень яркий кабинет, в котором практически все было белым: полы, стены, потолок, стол, кресло, диван, стул, горшки для растений, ручки, карандаши, ноутбук. Исключением являлись сами растения, которые сохранили природность, пару черных органайзеров на столе и картина Сальвадора Дали «Размышление», нарисованная в 1925 году. Разумеется, навряд ли это был оригинал, но реплика качественная. Слева расположилось большое окно, какой вид с него открывался, нельзя было увидеть, так как вид был задвинут белыми жалюзи. Рядом с этим же окном стоял огромный цветок, в котором рос кактус, в длину он был около шести футов. Рядом с ним стояла женщина, в руках которой зажата лейка. Услышав шум открывшейся двери, она обернулась. Её серьезный взгляд был недолгим, через мгновение Леа узнала своего недавнего знакомого. Губы разошлись в улыбке.

— Марк, какой приятный сюрприз! Я рада, что вы пришли и сдержали своё слово. — Добродушно сказал врач.

— А по-другому и быть не могло. Извините, что так сильно опоздал, мчался, как только мог.

— Да ничего страшного, на сегодня вы последний мой клиент. Как ваши дела?

— Если говорить честно, то дела примерно обстоят все так же, уныло и на гране пропасти. А ваши?

— Дорогой Марк, вы и должны говорить со мной честно. — Положив лейку рядом с окном, Леа прошла за свое рабочее кресло. — Будьте добры, присядьте.

Писатель прошел до стула, что стоял напротив стола, сел, запрокинув правую ногу на левую.

— Леа, можно попросить вас о маленькой просьбе? — Девушка мотнула головой с улыбкой. — Давайте перейдем на «ты», мне так спокойней будет.

— Хорошо Марк, как скажешь, мне так даже проще.

— Спасибо. Ты так и не ответила на мой вопрос, как дела? — Прозвучало это немного рассеянно.

— У меня хорошо дела, я смотрю на все оптимистично, знаешь ли, так проще жить. Ты пришел на один прием или будешь постоянным клиентом?

— Учитывая моё состояние, думаю, постоянным.

— Хорошо, я тогда быстро создам карточку с твоими данными, в которую я буду вписывать все изменения, будь они хорошими или плохими, а затем приступим. У тебя паспорт с собой?

— Да со мной, сейчас.

Через пять минут тихий стук клавиатуры стих, нежные руки закрыли паспорт, протянув его владельцу.

— Так, теперь мы можем приступить. Перебирайся на диван и ложись. — С этими словами, Леа встала со своего рабочего места и перебралась на мягкий стул, рядом с диваном, куда сказала лечь Марку. Писатель, не став медлить, последовал совету врача.

— Итак, приступим. — В правой руке оказался блокнот с ручкой, который Марк сразу и не заметил. Леа взглянула на чистый лист блокнота, затем на пациента. — С чего начнем, как считаешь? Может, с самого твоего детства? Не против? Это позволит лучше узнать тебя.

— Да, конечно, я хотел бы начать с того момента, когда впервые написал своё первое сочинение. — Стоило Марку немного вспомнить этот момент из жизни, как он начал проноситься у него перед глазами, словно наяву.

— Когда это было?

— В третьем классе. Мы пришли в школу после каникул, и наша преподавательница задала на дом написать сочинение: «Как я провел своё лето». Я не очень хотел писать, но все же пришлось. И я отдаленно помню это чувство, когда поставил последнюю точку. Я получил такое удовольствие. Именно в тот самый день я понял, кем хочу быть. — Писатель, смотря в потолок, погрузился в воспоминания.

— А как обстояли дела с друзьями? Ты любил общение со сверстниками, новые знакомства? — Леа уже начала записывать заметки в свой блокнот.

— С первого по четвертый классы я был очень общительным веселым мальчишкой, но как стал немного постарше, то круг друзей резко снизился. Мне больше нравилось молчать, рассуждать самим с собой, анализировать людей, рисовать. Я считал, что молчание — золото.

— А как дела обстояли с девушками? Отношения были серьезные? Секс?

— В пятнадцатилетнем возрасте у меня появилась подружка, мы любили друг друга искренне. Через полгода у нас началась половая жизнь. Мы были вместе около двух с половиной лет, но она меня бросила после дня Святого Валентина. — С ностальгической ухмылкой закончил Марк.

— Ага. А ты не поинтересовался, какая причина послужила разрыву? Почему она так поступила?

— Хм, знаю, конечно. Я всегда был склонен к депрессивному состоянию, был апатичной скотиной, вот девчонка и не выдержала. Я мало куда ходил, вечно сидел дома, писал что-нибудь или рисовал.

— А после нее девушки были?

— Да, были. С восемнадцати лет я встречался с девушками только ради секса, да и мало я кому нравился в долгосрочной перспективе. В двадцать четыре напечатали мою первую книгу, которая стала бестселлером. Я должен был дать интервью в один журнал, тогда и познакомился с журналисткой Мэри Катранзу. Прекрасная Мэри. Очень хорошо помню тот момент, когда наши взгляды столкнулись и пролетела не искра, а молния, которая дала смертельный заряд любви.

— Хорошо, что в твоей жизни были такие моменты. Что тебя терзает? Вы с Мэри и по сегодняшний день вместе?

— В том то и дело, Леа. Она пропала, уехала и бросила меня. Вся жизнь пошла коту под хвост. Не знаю, как и жить. Ладно, если бы она объяснила причину, сказала в лицо, что якобы так и так, не люблю больше, прощай. Я бы пережил, но просто взять и исчезнуть, это жестоко по отношению ко мне, просто невыносимо!

— Неужели просто взяла и исчезла? Странно как-то, знаешь ли. Обычно при расставании происходит ссора или же объяснение, ну или на худой конец записка, но что бы просто исчезнуть… — Рука врача начала плавно скользить ручкой по бумаге.

Следующий час Марк рассказывал все в подробностях, Леа, внимательно слушая, заносила услышанное в свой незаменимый блокнот. Вспоминая моменты с Мэри, писатель смеялся, а вместе с ним и врач. Ей было приятно слушать такие замечательные воспоминания. Возможно, она испытывала симпатию к Марку, но не признавалась в этом даже себе. Они потеряли счет времени, вокруг этой парочки образовался пузырь, где они никого и ни что не замечали, и могли бы так проговорить миллион лет, но резкий шум открывшейся двери разорвал связь. Показалась голова секретарши.

— Марк, ваше время вышло. На сегодня все приемы закончены. — Уставшим голосом пробормотала она.

— Спасибо, София, можешь собираться и идти домой. — Растерявшимся голосом ответила Леа, трогая волосы и фальшиво улыбаясь.

— Хорошо, до свидания, Леа.

— До свидания, София.

С Марком секретарша не попрощалась, видимо усталость выбила из нее всю воспитанность. Дверь захлопнулась, послышался стук каблуков.

— Ну что, Марк, на сегодня мы закончили. Продолжим на следующей неделе. — В её голосе чувствовалась та же самая усталость.

— Да, конечно. Спасибо Леа, общение с тобой — лучшее, что со мной было за последнее время. Приятно снова с кем-то поговорить…

— Мне тоже очень приятно с тобой говорить. Марк, можно тебя кое о чем попросить?

— Разумеется, всё, что угодно.

— Ты на колесах? Не подбросишь до дома?

— Без проблем.

— Тогда подожди меня у главного входа, я быстро.

Ждать пришлось недолго, через две минуты Леа появилась в поле зрения. Рабочий персонал прощался с ней до завтрашнего дня, врач всем отвечала взаимностью, мило улыбаясь. Спустя четверть минуты Леа почти вплотную стояла к Марку.

— Ну что, в путь?

— Так точно.

Они вышли на улицу, направившись к машине Марка. Тени окутали весь город. В легкие поступал прохладный свежий воздух. Ветра не было. В поле зрения писателя попали кусты, уже аккуратно подстриженные. Мало встретишь людей, которые работают на совесть. Марк мысленно отдал дань уважения тому старику-садовнику.

— Хорошо на улице, не правда ли? — Вдруг сказала Леа, держа перед собой в обеих руках сумочку, которая, покачиваясь, стукалась об стройные ноги.

— Это точно. Тишина, прохлада, свежий воздух…

Писатель, как и всегда, начал блуждать в своей голове, глаза его смотрели в бесконечность. Он отключился всего на пару секунд, но Леа это заметила, нежно улыбнувшись. Дойдя до машины, Марк открыл переднюю дверь пассажирского места, приглашая доктора сесть. Затем прошел на водительское место, через полминуты они тронулись с места.

— Итак, куда едем?

— На New Port Street, напротив фотогалереи.

— Будет сделано.

— Бывал, кстати, в ней? Хотя, глупый вопрос.

— Да, бывал, знакомый приглашал пару раз посмотреть на его работы. Когда ты поняла, что хочешь стать психиатром?

— Я всегда любила помогать людям, распутывать их ниточки разума, направлять на верный путь, да и зарплата хорошая. Каждому человеку, которому плохо, нужно, чтобы кто-нибудь выслушал его. Каждому нужно выпустить накопившуюся злость и отчаяние. Оставшись совсем один, человек начинает деградировать, угасать, так и сходят некоторые с ума. Хотя, что я говорю такие банальные вещи, это и так всем известно.

— Нет-нет, продолжай. — Смотря на дорогу, сказал Марк, выруливая на Joseph Grimaldi Park.

— Да в принципе больше нечего добавить. Ты работаешь над новой книгой? Я сейчас повторюсь, но мне нравится, как ты все излагаешь.

— Спасибо, очень приятно слышать такие слова, особенно от тебя. Да, работаю, но как уже говорил, творчество в тупике.

— Ничего страшного, я распутаю клубок твоих проблем, и в благодарность ты посвятишь эту книгу мне. — Леа мило посмеялась. — Я шучу, если что, на счёт посвящения.