Все его потребности

Глава 104. Алиса

Я отнесла поднос в комнату девочек. У меня были заняты руки, и я легонько пнула дверь ногой.

— Вера, открой. — она открыла дверь и подвела меня к кровати, упала на нее и накрыла лицо подушкой.

— Я ненавижу свою жизнь. — я поставила поднос на прикроватный столик и стянула подушку с сестры.

— Мы все ненавидим свою жизнь в тот или иной момент. Но ты справишься с этим, Вера.

— Что ненавидеть в твоей жизни? С того места где нахожусь я, твою жизнь кажется совершенной.

Мужчина, которого я любила, не только не любил меня в ответ, но и не верил в чувства, его родители и бывшая девушка навсегда оставили шрамы на его теле. Я не получала известий от Вари неделями, и я не разговаривала со своим отцом. Да, все было великолепно.

— Ни у кого жизнь не идеальна. И ты пройдешь через это. Что я хочу знать, — я запрыгнула на кровать рядом с Верой, заставив матрас подпрыгнуть. — почему ты вообще ввязалась в драку?

— Оля дура. Она сказала, что единственная причина, по которой я получил пятерку за свою работу, заключалась в том, что мой отец трахается с Натальей Сергеевной. Я сказала, что мое знание английского языка, вероятно, помогло. И что, если бы она занялась английским, а не заигрыванием с командой баскетболистов, возможно, тоже получила бы пятерку. — я сидела в шоке, мои глаза расширились.

— Вера, ты не должна так говорить.

— Ну, я больше не буду. Однако, я уже проболталась, у меня будут проблемы. Папа убьет меня.

— Нет, не убьет. Он может наказать тебя, но убить? Нет, слишком сложно спрятать тело. — Вера откинулась на кровать и почти рассмеялась.

— Итак, ты нанесла первый удар? — все же продолжила я.

— Нет, кто-то толкнул меня на Олю. И она подумала, что я ее ударила, ну, остальное ты знаешь. Учительница алгебры, увидела все и подумала, что это была моя вина. Я пыталась рассказать им, что произошло, но это не помогло.

Вера взяла подушку и снова поднесла ее к лицу. Я закрыла глаза и некоторое время тихо лежала рядом с сестрой. Наконец, я собралась с силами.

— Попробуй съесть что-нибудь, милая. — я встала с кровати и направилась в гостиную.

Егор сидел в большом кресле, свирепо глядя на своего отца. Семен ел печенье.

— Это печенье восхитительно, Алиса. Мы должны взять что-нибудь из этого домой, сынок.

— Я полагаю, ты имеешь в виду свой собственный дом? — лицо Егора превратилось в застывшую маску. — Потому что ты не вернешься ко мне.

— Егор, могу я поговорить с тобой на кухне, пожалуйста? — спросила я.

— О, да. — его холодные серые глаза переместились на меня. — Мы с тобой собираемся поговорить, не сомневайся в этом. — он встал и прошел мимо меня на кухню.

— Удачи, дорогая. — Семен подмигнул мне. — Лучше всего кивать и выглядеть серьезным, когда он в таком состоянии.

С учащенно бьющимся сердцем я последовала за Егором на кухню. Он шагнул к раковине, повернувшись ко мне спиной.

— Мне не нравится, когда люди лезут в мою жизнь, Алиса. — его голос был абсолютно спокоен и вежлив, но спина была напряжена.

Я ничего не сказала.

— Я этого не потерплю. — он медленно повернулся и холодно улыбнулся мне. — Понимаем ли мы друг друга? — я почувствовала, что киваю. — Хорошо. — он начал уходить, но я подняла руку.

— Подожди, нет, я не понимаю. Как я могу портить твою жизнь? — он остановился.

— Я наконец-то избавился от старика, и мама тоже собиралась уходить, но ты вмешался. Ты помешал ей уйти. Не трудись это отрицать. — его голос сочился ледяным недовольством.

— Я и не собиралась. Да, я уговорил Милену остаться. Она думает, что ты ненавидишь ее, Егор. Вот как ты хочешь оставить все со своей мамой? Я знаю, что она не была идеальной, но она любит тебя и хочет загладить свою вину.

— Я знаю, ты не понимаешь, потому что у тебя были другие отношения с твоими родителями, но держись подальше от этого. — он уставился на меня, как на что-то отвратительное. — Мне все равно, что она чувствует, и прошлого не исправить.

— Семен рассказал мне об Анне. Мне жаль.

— Почему ты это говоришь? Это тот придурок должен сожалеть. — я вытянула шею, чтобы взглянуть на него.

— Егор, он сожалеет. Он пытался извиниться, но не знает как.

— Не лезь не в свое дело, девочка. — он подошел ближе. — У тебя достаточно проблем с твоей собственной гребаной семьей. Некоторые вещи лучше оставить в прошлом.

— Но разве ты не видишь, что прошлое все еще влияет на тебя? Ты злишься, и у тебя есть на это право, но, может быть, если ты дашь им шанс…

— Я закончил этот разговор. — он направился к задней двери, но обернулся, чтобы свирепо взглянуть на меня. — Полагаю, ты думаешь, что я испорчен. Ты говоришь мне, что любишь меня, и вуаля, я изменился. — он сказал это низко и злобно себе под нос и шагнул ко мне, обхватил меня сзади за шею и притянул ближе, пока мою груди не прижались к его груди. — Ну, я в порядке. Мне не нужно меняться. И я не хочу твоей любви. Оставь это себе. Посмотри, к чему это привело тебя. Ты так чертовски сильно любила свою семью, что продала мне свое тело.

— Я думаю, тебе лучше убраться к черту из моего дома. — сказал мой отец.

Я вырвалась из объятий Егора и взглянула на папу, наблюдая, как ожесточилось его лицо. Ужас и стыд наполнили меня.

— С удовольствием. — Егор вышел из кухни, коснувшись рукой плеча моего отца.

Я вздрогнула, когда хлопнула входная дверь.